Виктория Холт - Сердце льва
И вот теперь у них появился новый король, молодой и красивый, как бог. Ричард прославил себя в боях. Он хорошо обращался с матерью, которая до его возвращения в Англию держала в своих руках бразды правления государством. Младший брат Ричарда охотно признал его права на корону. Все складывалось на редкость удачно. Оставалось только дождаться коронации. На улицах бурлило веселье. Народ предвкушал удивительное зрелище. Ждали чего-то небывалого.
Ричард тепло приветствовал Джона.
— Что скажешь, братец? Впрочем, я и так все знаю. Слухами земля полнится. Ты теперь у нас человек степенный, женатый. Болдуин рвет и мечет. Говорит, тебе грешно жить с Хадвизой Глостер.
— Что ж, это придает нашим отношениям пикантность, — усмехнулся Джон. — А то они уже начали мне приедаться.
— Вот как? Ладно, по крайней мере, ты заполучил ее земли, и, надеюсь, это тебя радует. Но как же нам быть с Болдуином?
— Я не собираюсь его слушаться. А ты, братец?
— Королю негоже ссориться с архиепископом.
— Королям это не впервой. Старик наверняка прибудет на коронацию, да?
Ричард кивнул.
— Как ты думаешь, он изгонит меня из алтаря? — Вряд ли. Он не решится устраивать скандал в столь торжественный момент. Думаю, он не захочет лишиться своего поста.
— В таком случае будем надеяться, что он хотя бы на время оставит меня в покое, — пробурчал Джон.
Ричард пристально посмотрел на брата.
— А я-то думал, ты доволен своей женой.
— Я доволен ее землями, — хмыкнул Джон.
— Да, теперь ты у нас богач, — ободряюще улыбнулся Ричард.
Джон в ответ только пожал плечами.
Альенор обняла младшего сына и поинтересовалась, как прошла свадьба.
— К сожалению, богатые наследницы редко бывают красавицами, — со вздохом сказала она.
— Вы, по всей видимости, были счастливым исключением, матушка, — поспешил подольститься к ней Джон.
Она рассмеялась.
— Да, меня любили не только за Аквитанию. Хотя я так до конца и не смогла определить, что перевешивало — мои личные достоинства или достоинства моих земель. Ну, да это теперь неважно. Главное, что Джон удачно женился.
— Я в этом не уверен, — возразил Ричард. — Ведь Болдуин возражает против его брака.
— Старый осел! — возмутилась Альенор. — Ничего он не добьется. Слишком поздно. Дело уже сделано.
Она вопросительно поглядела на младшего сына.
— Чему ты улыбаешься, Джон?
— Я подумал, что, если мне не захочется видеться с постылой женой, неодобрение архиепископа будет хорошим предлогом. — Джон прижал руку к сердцу и поднял глаза к потолку. — О, как я страдаю! Какие это страшные муки! Я всей душой стремлюсь к любимой жене, но сознаю, что это великий грех. Наш брак кровосмесителен. Правда, моя кровь более чистая, а ее порядком разбавлена, но все равно. Да, если бы не обширные владения моей женушки, я бы охотно расторг этот злополучный брак…
— Помолчи, Джон, — резко оборвала Альенор, заметив, что Ричарду неприятно шутовство брата.
— Меня беспокоят евреи, — переменил тему разговора Ричард. — Я боюсь, как бы они не принялись колдовать во время коронации. Это навлечет на нас несчастье. Пожалуй, надо запретить им присутствовать на церемонии.
— Да-да, лучше бы они там не появлялись, — согласилась королева-мать. — А то люди решат, что ты им потворствуешь, и будут недовольны.
— Евреи слишком богаты, — задумчиво произнес Ричард. — И в этом их главная беда.
— Они усердны и предприимчивы, а это вызывает зависть, — подхватила королева. — Особенно у лентяев и мотов, для которых успех других — это бельмо на глазу. Сын мой, ты должен приказать, чтобы евреев не допускали на коронацию.
— Так я и сделаю, матушка, — пообещал Ричард.
* * *Утро третьего сентября 1189 года выдалось солнечное, однако многие даже это сочли дурным предзнаменованием. Египетские астрологи считали третье сентября злосчастным днем и уверяли, что все умные люди воздерживаются в этот день от важных дел. А что может быть для короля важнее коронации?
Путь от королевских покоев к алтарю аббатства выстлали алой ковровой дорожкой. Еще с вечера на улице роились толпы зевак, которые норовили занять местечко поближе, чтобы не пропустить красочное зрелище.
Король со своей свитой, в которую входил и его брат Джон, ожидали прихода архиепископов, епископов, аббатов и глав монашеских орденов. Наконец они появились и принесли сосуды со святой водой. Монах, шедший во главе процессии, нес тяжелый крест.
Первыми к алтарю пошли клирики. Они оглашали окрестности духовными песнопениями, помахивали кадилами и высоко поднимали кверху тонкие свечи. Приоры и аббаты шествовали позади баронов. Вильям Маршал нес скипетр, увенчанный золотым крестом, а Вильям, граф Солсберийский, держал в руке золоченый посох.
Непосредственно за ними шел принц Джон. Он шагал, опустив глаза, и представлял себя на месте брата.
«Как несправедливо устроена жизнь! — сетовал Джон. — Ну почему, почему я самый младший в семье?»
Впрочем, отчасти справедливость восстановлена — почти всех его братьев судьба рано свела в могилу. Остался только Ричард, мужчина в самом расцвете сил… Господи, да он еще лет двадцать проживет! Разве что во время крестового похода в святую землю сарацинская стрела пронзит его сердце. Да, пожалуй, это единственная надежда!
Нужно решительней поддерживать замысел брата отправиться в крестовый поход! Право, Ричард не годится на роль короля! Кому сказать: не успел взойти на трон, а уже норовит покинуть его! Такое может прийти в голову только круглому дураку! Особенно когда тебе в затылок дышит честолюбивый брат. Разве можно подвергать королевство столь страшной опасности?
Толпа, заполонившая аббатство и его окрестности, единодушно считала, что более красивого короля, чем Ричард, нельзя себе даже вообразить. Вильям Мандевилл, граф Албемарл, шагал впереди Ричарда. На подушке, которую он нес в руках, лежала золотая корона, украшенная ослепительно сверкавшими драгоценными камнями. Четыре барона держали на копьях над головой высокого, статного Ричарда королевский балдахин.
Ричард подошел к алтарю, где его ожидал Болдуин.
Они посмотрели друг другу в глаза. В глазах молодого короля читался вызов, Ричард молчаливо напоминал архиепископу, кто здесь хозяин.
Церковь всегда норовит подмять под себя государство. Так пусть не забывает, что случилось с Томасом Бекетом! Потом, конечно, он был причислен к лику святых, но это произошло уже после смерти!
Болдуин наверняка негодует на Джона, который женился против его воли, но сегодня пусть держит язык за зубами.
