Кэндис Проктор - Полуночные признания
В проницательных глазах майора загорелся огонек.
– Возможно, по этой причине он был убит. Чтобы закрыть больницу.
Эммануэль отрицательно покачала головой:
– Война и ваша оккупация все равно закроют больницу, месье. У населения Нового Орлеана нет денег, чтобы платить за лечение.
Лицо майора стало холоднее и строже.
– Им следовало подумать об этом до того, как они решили отделяться, – холодно произнес Зак.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Казалось, даже воздух между ними наполнился взаимной неприязнью и чем-то еще, опасным и угрожающим.
Послышался звук открываемой двери.
– Эммануэль? – окликнул хорошо поставленный женский голос. – Ты где? Что это я такое услышала о докторе Сантере? Эти янки… О-о!
В дверном проеме стояла стройная элегантная женщина с золотистыми волосами и тонким, как у эльфа, лицом. Увидев майора, она замолчала на полуслове.
– Мадемуазель Ла Туш работает в больнице добровольной помощницей, – Эммануэль, намереваясь взять вязаную сумочку и перчатки с полки маленького столика, где она их хранила. – Она может ответить на все вопросы. А теперь вы должны извинить меня, майор. – Быстро пройдя к двери, она сняла с крюка черную соломенную шляпу. – Я обещала сыну взять его к деду, и мы уже опаздываем.
– Конечно, мадам. Мы можем закончить наш разговор позже.
Эммануэль подумала с неприязнью: нет, она не хочет видеть его еще раз. Механически завязав под подбородком потрепанную черную атласную ленту от шляпы, она быстро сказала Клер по-французски:
– Если у тебя есть время, загляни к лейтенанту Руану. Он хочет продиктовать письмо.
– Как он себя чувствует? – спросила Клер. В ее больших круглых глазах светилось участие.
– Умирает.
– Боже мой!
Выйдя в коридор, Эммануэль уже почти открыла дверь, ведущую в сад, когда ее внезапно окликнул майор:
– Один момент, мадам.
Эммануэль обернулась:
– Месье?
– Как вы узнали, что доктор Сантер был убит стрелой из арбалета?
Зак произнес это как бы случайно, словно вопрос только что пришел ему в голову, но Эммануэль знала, что майор приберег его напоследок, чтобы застать ее врасплох. О, этот майор очень умен, еще раз подумала она. Сердце Эммануэль тревожно забилось, но ей удалось сохранить самообладание.
– А чем он еще мог быть убит?
– А вы знали, что у стрелы серебряный наконечник?
Страх охватил Эммануэль.
– Мадам? – Жесткие, проницательные глаза майора сузились.
– Нет, – наконец выдавила из себя Эммануэль. – Откуда мне это знать? Как… странно. – Она перевела взгляд на маленькие стекла раздвижной двери. Доминик нашел веревку и волок ее по земле, играя с котенком. – Вы должны меня извинить, месье, – поспешно произнесла она. – Меня ждет сын.
Не оборачиваясь, она толкнула дверь, но внутри у нее все кричало: «Этого не может быть, не может быть… Может быть?»
– Мамочка! – Бросив веревку, Доминик бросился к Эммануэль. – Вот ты где! – Он широко улыбнулся. – Я думал, ты забыла, что обещала отвести меня сегодня к деду.
– Нет, конечно, нет, – сказала Эммануэль, протягивая дрожащую руку, чтобы взъерошить кудрявые светлые волосы мальчика, напоминающие о Филиппе. – Мы сейчас идем к нему. Мне только придется по дороге заглянуть домой.
– Зачем? – Доминик нетерпеливо забегал вокруг нее. – Мы уже опаздываем. А дедушка не любит, когда ты приходишь не вовремя.
– Я только на секунду. Мне нужно кое-что проверить.
– А что?
– Да так, пустяки.
– Скажи! – потребовал Доминик.
Но Эммануэль только покачала головой и рассмеялась. Всю дорогу до дома мальчик пытался выяснить, что ей там надо, но Эммануэль ничего не сказала ему.
Глава 5
Мальчик совсем не похож на мать, подумал Зак, глядя на Эммануэль и ее сына. Не только вьющиеся светлые волосы Доминика контрастировали с темными локонами Эммануэль. У сына были более мягкие черты лица, а в ясных голубых глазах читалась мечтательность. Уже сейчас было ясно, что через пару лет мальчик будет выше своей миниатюрной матери.
– Каждый раз, когда я его вижу, Доминик напоминает мне Филиппа, – произнесла мадемуазель Клер Ла Туш, подходя к Заку. Ее французский акцент был мелодичным, говорила она с легким придыханием.
Повернувшись, Зак увидел, что Клер задумчиво смотрит на ребенка. Она была моложе, чем надменная, самоуверенная вдовушка, и в свои восемнадцать лет чем-то походила на мальчика.
– Вы знали Филиппа де Бове? – спросил майор.
– Конечно. Мы дальние родственники – вернее, мы были дальними родственниками, – поправилась она, и ее широкие влажные глаза затуманились. – Девичья фамилия моей матери де Бове.
Это его не удивило. Зак находился в Новом Орлеане недолго, но уже понял, какое важное значение в этом городе играют семейные узы. Люди здесь были связаны не только через отца, но и через мать. Во многих смыслах Новый Орлеан можно было назвать городом матриархата, хотя этого слова здесь никто не произносил вслух.
– Именно из-за него вы вызвались помогать в больнице?
Ее пухлые губы чуть тронула тонкая улыбка.
– О нет. В этом виноват Антуан.
– Антуан?
– Мой брат. Мы как-то в начале войны присутствовали на обеде. Нас было четверо – Антуан, Филипп, Эммануэль и я. Эммануэль рассказала о группе раненых солдат, которых привезли по железной дороге из Виргинии, и я случайно сказала, что хотела бы делать то же, что и она. И Антуан произнес: «Так что тебя останавливает?»
– Другими словами, вы приняли вызов?
Девушка рассмеялась:
– Да.
Она прошла мимо него в сад. Майор проследовал за ней и остановился рядом с двухэтажным кирпичным домом, который стоял на краю больничной территории. Зак молча наблюдал, как девушка разговаривает с чернокожей кухаркой, которая переставляла на поднос кувшины с холодным лимонным напитком. Чем-то эта девушка напоминала Заку Рэчел – возможно, светлыми волосами и уверенной, надменной посадкой головы, с которой позируют на старинных монетах монархи. За последние сутки он уже дважды вспомнил о Рэчел, и это опять неприятно кольнуло сердце. Ведь Рэчел умерла из-за него.
– А в больнице есть другие молодые женщины, работающие на добровольных началах? – спросил майор, когда Клер закончила.
– Вряд ли, – ответила Клер, легко поднимая тяжелый поднос. Она была сильнее, чем это казалось. – Большинство людей считает, что молодым, изнеженным, скромным дамам не следует видеть все ужасы больничной жизни. – Она произнесла эти слова так, словно цитировала кого-то.
Майор взял из ее рук поднос и понес его через двор.
– Ваши родители не протестовали?
