Элизабет Бойл - Случайный поцелуй
– Это далеко отсюда? – спросила Миранда.
– Добрых двадцать миль, – ответил кучер. Пиппин застонала.
– Двадцать миль?! Это просто возмутительно. – Миранда накинула на голову капюшон. – Я обращусь прямо к хозяйке дома. Подумать только, двадцать миль!
Она выбралась из кареты и поднялась по ступенькам. Сбросив капюшон, Миранда пригладила волосы. Никогда не помешает произвести приличное впечатление.
Приведя себя в порядок, она взялась за дверной молоток и вежливо постучала.
И принялась ждать.
Никто не отозвался. Снова взявшись за молоток, Миранда стукнула в дверь более настойчиво. На третий раз, потеряв терпение на холодном ветру, она изо всех сил замолотила в дверь в надежде поднять на ноги весь дом.
Неужели дом так дурно содержат? Видно, хозяйка очень стара, а слуги пользуются тем, что она впала в детство. Наконец, после очередного залпа по двери, Миранда заметила, что показался огонек свечи.
– Когда дверь открылась, перед Мирандой возникли смутные очертания огромной фигуры. Лицо мужчины было покрыто шрамами, кривой нос свернут на сторону. Более страшного человека она никогда не видела. Миранда бессознательно отпрянула назад, под струи дождя.
Это секретарь почтенной хозяйки? Какого сорта дама держит такого слугу?
– Я же сказал, проваливайте! – рявкнул мужчина. – Или я на вас собак спущу.
Вот и верь после этого словам мистера Биллингсуорта о щедром гостеприимстве.
Струйки ледяной воды из прохудившегося водостока потекли Миранде за воротник. Этого оказалось достаточно, чтобы понять, какова будет ночь в карете, и Миранда набралась храбрости.
К тому же она готова была поставить все свои деньги, что Брут справится с любыми собаками, которыми грозит этот невоспитанный тип. Расправив плечи, Миранда шагнула вперед.
– Я хочу поговорить с вашей хозяйкой, – сказала она властным тоном.
– Нет ее, – буркнул секретарь и, не обращая внимания на решительную просьбу Миранды, попытался захлопнуть дверь перед ее носом.
Не желая всю ночь выслушивать жалобы своих подопечных и поскуливание Брута, Миранда втиснулась в дверной проем.
– Она уехала? В Лондон?
– Как же, в Лондон! – громко фыркнул мужчина, словно она сказала явную глупость. – Не в Лондон, а в мир иной, если вас это интересует.
Умерла? От этой новости у Миранды по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с дырявыми водосточными желобами, хотя их содержимое лилось ей на голову. Угрюмый дом, погруженный в ночной мрак, напоминал излюбленные готические романы Талли.
Это никуда не годится, упрекнула себя Миранда, она совсем поглупела.
«Тоже мне, готика!»
– Нам нужно найти убежище на ночь, – сказала она. – Вы, очевидно, не понимаете, что я сопровождаю трех молодых леди от мисс Эмери…
Мужчина не дал ей закончить. Услышав слово «леди», он вытаращил глаза от ужаса.
– В нашем доме шлюхи не нужны, даже если они из такого модного борделя, как у мисс Эмери, – отрезал он, стараясь закрыть дверь.
Миранда рассвирепела. Бордель? Шлюхи? Да как он смеет! Она здесь останется хотя бы ради того, чтобы увидеть, как этот вульгарный тип изменит свое поведение.
– Мои подопечные – молодые леди с безупречной репутацией, сказала Миранда. – Их отцы весьма уважаемые люди в королевстве. Любое семейство почло бы за честь дать им приют на ночь.
Секретарь снова фыркнул:
– По мне, все вы шлюхи, а нам здесь таких не надо. Так что идите своей дорогой.
Оглушительный раскат грома и новые потоки дождя подчеркнули его суровый вердикт.
Миранда посмотрела на карету, где к окнам прижались три девичьих носа и черная пуговка Брута.
– Сэр, я обещаю… – начала она, когда из темных глубин дома послышался голос, прозвучавший словно колыбельная в реве бури.
– Мистер Джонас, что там происходит? – От вежливого, доброжелательного тона веяло покоем и изяществом знатного лондонского дома.
Миранда вдруг сообразила, кто это может быть. Дворецкий!
– Мистер Джонас, кто у дверей? – раздался новый вопрос.
– Вот видите, что вы наделали, – сердито проворчал секретарь, пытаясь прикрыть дверь, пока Миранду не разглядели.
Миранда с облегчением вздохнула. Конечно, это дворецкий. Больше никто, кроме хозяев дома, не может добиваться ответа от другого слуги.
– Бродяги, мистер Бердуилл. Ищут пристанища.
– Мы не бродяги, сэр! – крикнула Миранда и потянула на себя дверь, забыв об этикете. Сунув голову в щель, она посмотрела на дворецкого, продемонстрировав свое плачевное состояние.
Ей ли, выросшей в Лондоне, не знать, что мажордомы не любят подобные зрелища.
– Я мисс Портер, под моей опекой дочери лорда Лангли и дочь графа Станбрука. Мы ищем укрытия только на эту ночь. Если вы позволите нам войти и дадите мне возможность объяснить…
Ее мольба подействовала раньше, чем Миранда закончила фразу.
– Да, конечно, мисс. – Мистер Бердуилл уже спешил к ней с парой свечей. – Мистер Джонас, немедленно откройте дверь.
Секретарь стоял на своем с таким же упорством, как Брут гонялся за белкой.
– Но, мистер Бердуилл, – тихо проговорил он, – мы не можем принять незнакомцев, а особенно толпу девиц. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. От них одно беспокойство. Я лично не удивлюсь, если они станут болтаться по округе и всюду совать нос. Кроме того, им подавай теплого молока, цыпленка, бисквиты, горячей воды и еще массу вещей «первой необходимости», которых у нас нет.
Любой леди, а особенно бывшей преподавательнице этикета, не пристало подслушивать, но Миранда не собиралась терять контакт, которой ей удалось установить с дворецким.
– Мы не причиним вам беспокойства, – поторопилась заверить она, – и не будем выходить из своих комнат. Мы слишком измучены, чтобы продолжать путь, да и наши лошади нуждаются в отдыхе.
– Вы его здесь получите. – Бердуилл, сердито глядя на мистера Джонаса, попытался отодвинуть секретаря в сторону и открыть дверь пошире. – Добро пожаловать в Тислтон-Парк, мисс Портер.
Девочкам этого было достаточно, они высыпали из кареты и торопливо поднялись по ступеням, прячась от непогоды. Миранда обрадовалась, заметив, что у Талли хватило сообразительности спрятать Брута под мантильей. Оставалось надеяться, что песик ничем не выдаст своего присутствия и будет сидеть тихо, пока их не отведут в предназначенные им комнаты.
Вид заляпанной грязью компании исторг из груди мистера Джонаса очередной горестный вздох. Посторонившись, секретарь скрестил на груди мощные руки и нахмурился, отчего его лицо стало еще более мрачным.
Тем временем Бердуилл разглядывал гостей с таким выражением лица, какими отличаются только лондонские дворецкие. После недолгого размышления он кивнул секретарю:
