Джил Грегори - Непокорное сердце
– Спасибо, мистер Уилкинс, вы очень добры, но заверяю вас, я не собираюсь иметь неприятности.
Кучер громко хохотнул:
– Хорошо, коль так, маленькая леди! Тогда и мне, и вам легче будет.
Дружелюбно кивнув мистеру Паркеру, он вновь принялся укладывать багаж.
Хотя Брайони слегка и покоробили грубоватые манеры возницы, в общем, он ей понравился. Он казался веселым и легким в общении человеком. Она надеялась, что править лошадьми этот человек умеет не хуже, чем болтать языком. Если так, то ее путешествие, по крайней мере первая его часть, будет не слишком долгим.
Вокруг царила предотъездная суета, пассажиры прощались с провожающими. Брайони забралась в дилижанс и заняла место впереди. Едва она успела расправить юбку на коленях, как раздался возглас возницы, за которым последовал громкий удар кнута, и кони сорвались с места крупной рысью. Поспешно высунувшись в окно, девушка замахала шелковым платком маленькому светловолосому адвокату, который, тоже махая рукой, старался улыбаться ободряюще.
– До свидания, мистер Паркер! – крикнула Брайони. – И спасибо за все!
– Берегите себя! – изо всех сил закричал он ей в ответ и в следующее мгновение скрылся в облаке пыли вместе с остальными провожающими. Лошади набрали ход, и дилижанс быстро понесся по широкой мощеной улице.
Брайони устроилась поудобнее и только тогда заметила, как тесно было в салоне. Семеро человек набилось в его небольшое округлое пространство, и все они пытались занять положение, наиболее удобное для их ног, локтей и коленей. Рядом с ней оказался тучный, дородный мужчина аристократической внешности с длинными седыми усами. На нем был черный, прекрасно сидящий костюм, а в руке он держал черную блестящую трость, которая, очевидно, ему мешала. После неудачной попытки пристроить ее сбоку он в конце концов засунул эту бесполезную при данных обстоятельствах вещь под сиденье.
Распрямившись, он поймал на себе дружелюбный, заинтересованный взгляд Брайони и улыбнулся ей:
– Я должен был сообразить, что трость будет лишней обузой, но у меня привычка никогда с ней не расставаться. Ну не глупо, а? Позвольте мне представиться. Я доктор Брэди. Доктор Чарльз Брэди.
– Очень приятно познакомиться с вами, доктор. Мое имя Брайони Хилл. А куда вы едете?
– До самого конца, до Сан-Франциско. Я собираюсь открыть там новую медицинскую практику. – Он добродушно усмехнулся. – Все мои друзья говорят, что я слишком стар для того, чтобы начинать все сначала в совершенно незнакомом месте, но меня не покидает желание попробовать что-то новое с тех самых пор, как преставилась моя супруга в прошлом году. – Он быстро моргнул. – Понимаете ли, мне необходима перемена. Здесь, в Миссури, воспоминания о Люси не дают мне покоя, а Калифорния, насколько я слышал, замечательное место. Так что теперь я собираюсь сам в этом убедиться, и, если мне там понравится, я переберусь туда навсегда. Вот уж удивятся все мои знакомые в Сент-Луисе!
Брайони улыбнулась ему. Вот она и встретила еще одного человека, движимого жаждой перемен и приключений. Приятно было знать с самого начала путешествия, что она была не одинока в своем стремлении к новой жизни.
– Удачи вам! – воскликнула она с теплотой в голосе. – Надеюсь, вам очень понравится на западе.
– А вы, мисс Хилл? Куда вы направляетесь? Она рассказала ему о ранчо в Аризоне.
– Вот видите, мистер Брэди, – заключила девушка, – у нас с вами есть что-то общее. Мы оба хотим начать новую жизнь на западе, хотя ни вы, ни я не знаем, что нас там ждет.
Через некоторое время остальные пассажиры дилижанса начали представляться друг другу. Напротив Брайони и доктора Брэди сидели Том и Марта Скотт со своей маленькой белокурой дочуркой Ханной. Их семилетний сын Билли сидел по другую руку от мистера Брэди и строил рожицы своей младшей сестре. Скотты были фермерами в Калифорнии и теперь возвращались домой после поездки в Миссури. Они переехали на запад пять лет назад и впервые за это время смогли выбраться в такое дальнее путешествие, чтобы повидаться с восточными родственниками.
После того как представились Скотты, в салоне дилижанса повисла неловкая пауза. Все выжидающе посмотрели на высокую матрону и ее дочь, расположившихся на задних сиденьях. Обе дамы глядели на остальных пассажиров с непробиваемым высокомерием.
– Простите меня, – решился нарушить тишину доктор Брэди. – Я доктор Чарльз Брэди, а это мисс Хилл, мистер и миссис Скотт. Не думаю, что мы уже имели удовольствие узнать ваши имена, леди.
– Разумеется, – фыркнула старшая дама, подняв брови. – Я миссис Оливер, миссис Дуглас Оливер, а это моя дочь, Диана.
Молодая женщина холодно кивнула. Взгляд ее бледно-голубых глаз быстро скользнул по лицам пассажиров, задержавшись на Брайони несколько дольше остальных и сделавшись при этом просто ледяным. Диану Оливер трудно было назвать красавицей, но ее гордый, аристократический облик был по-своему привлекательным. Тем не менее холодность ее глаз и безукоризненно горизонтальное положение тонких губ ни в коей мере не способствовали ее очарованию. Тонкий, заостренный нос и надменно изогнутые брови придавали ей неприятный, презрительно-надменный вид. Одной рукой приглаживая свою изысканную прическу под абрикосовой шляпой с перьями, мисс Оливер заговорила высоким, пренебрежительным голосом:
– Очень надеюсь, миссис Скотт, что вы будете присматривать за своими детьми во время путешествия. Нервы моей матери не выдержат хныканья или плача. Надо признаться, если бы нам было известно заранее, что в экипаже будут дети, мы, вне всякого сомнения, подождали бы другой дилижанс, невзирая на то, что мой дорогой папа с нетерпением ожидает нашего прибытия в Сан-Франциско.
У Брайони перехватило дыхание от этой беспардонной грубости, и даже мистер Брэди казался пораженным.
– Ну конечно, мы сделаем все, чтобы малыши вас не беспокоили, – сказал Том натянутым голосом, – но вы же понимаете, дети есть дети. Я не могу ничего обещать вам наверняка, мэм.
Миссис Оливер вздохнула:
– Вы должны управлять своими детьми, сэр. Я полагаю, вы не разрешаете им вести себя недозволенным образом дома, или я ошибаюсь?
Брайони взглянула на маленьких Ханну и Билли. Они сидели совершенно неподвижно, испуганно тараща глаза на миссис Оливер с дочерью. Ханна теснее прижалась к матери, очевидно, чувствуя, что стала причиной размолвки между пассажирами дилижанса. Глядя на несчастные личики детей, Брайони почувствовала внезапную вспышку гнева на миссис Оливер и ее дочь, устроивших много шума из ничего. Ей показалось, что они намеренно пытаются запугать Скоттов, подавить их собственной важностью. И по всей вероятности, им это удалось. Щеки Марты побагровели, она неуверенно поглядывала на Тома, который казался не менее сконфуженным. Дети становились все более и более несчастными.
