Бертрис Смолл - Экстаз
– Посмотрим, Зирас, – невозмутимо ответил Дагон.
– Ты перечишь мне, раб? – вспыхнул Зирас.
– Но, если я не ошибаюсь, ты такой же раб, – возразил Дагон. – И если не был рожден наследником короля, значит, по рангу и положению стоял куда ниже меня. Однако теперь мы оба невольники королевы и, следовательно, равны. И если я не получу иного приказа от ее величества королевы, я стану говорить с тобой на равных.
– Вот как? Прекрасно, прекрасно, прекрасно! – раздался пронзительный голос, и в комнату вкатился пухлый коротышка. – Похоже, дорогой Зирас, новую игрушку королевы не так-то легко запугать! Даже твоя обычная помпезность на него не действует! – лукаво заметил он.
Серо-голубые глаза едва не выкатились из орбит при виде внушительного мужского достоинства раба.
– Сунева, сохрани нас! Почему я не рожден женщиной?! За всю свою жизнь никогда не видел ничего подобного! Клянусь, этого хватило бы на двух обыкновенных мужчин! – Он преувеличенно трагически вздохнул, но тут же, приняв серьезный вид, деловито заметил: – Я Вернус, дорогой мой мальчик, и в мои обязанности входит заботиться об игрушках королевы. Следуй за мной. Тебя необходимо подготовить к ночи, и как можно скорее. О, Зирас, да перестань же хмуриться! От такой уродливой гримасы твое лицо кажется еще старше и противнее, а оно, нужно сказать, и без того красотой не отличается! Кроме того, согласно донесениям моих осведомителей, Дагон – именно тот, за кого себя выдает, и, я уверен, он сделает Халиду очень, очень счастливой!
Удостоив Зираса едва заметного кивка, Дагон пошел за Вер-нусом, который привел его в выложенную изразцами баню.
– Меня уже купали сегодня, – сообщил принц.
– Значит, тебя ждет всего лишь быстрое обливание, и я сам этим займусь, – пообещал Вернус. – Но сначала облегчись.
Он указал на открытый сток, по которому текла вода. Когда его подопечный повиновался, Вернус преспокойно схватил его мужскую плоть и, оттянув кожу, заметил:
– Как бы ты ни был осторожен, это место всегда требует омовения.
И, взяв мягкую тряпочку, старательно обтер обвисший орган.
– Ну вот, так-то лучше. Подними руки.
Он намазал подмышки Дагона какой-то беловатой пастой и принялся за ноги.
– Она не любит волосатых мужчин, – пояснил он. – Эти завитки внизу живота оттеняют твоего великолепного «петушка», поэтому я не стану удалять их, разве что получу особый приказ. А торс у тебя… просто совершенство… гладкий, упругий и такой мускулистый! – Он снова вздохнул. – Ты, я полагаю, предпочитаешь исключительно женщин?
Дагон проглотил ехидный смешок. В конце концов, Вернус совершенно безвреден и довольно дружелюбен.
– Верно, – подтвердил он.
– Какая жалость! – пробормотал Вернус. – Если когда-нибудь передумаешь, дорогой мальчик, мы могли бы стать лучшими друзьями.
– Надеюсь, мы можем стать просто хорошими друзьями, – ответил Дагон, чуть улыбнувшись.
– Значит, ты не оскорбился? – обрадовался Вернус. – Обычно подобные гиганты очень чувствительны ко всему, что задевает их мужественность!
– Почему? Потому что находишь меня привлекательным? – засмеялся принц. – Нет, я вовсе не обижен. Просто женщины – это мой выбор. Очевидно, у тебя иные склонности, но это меня не должно касаться. Не вижу причин, почему бы нам не стать приятелями, несмотря на несходство вкусов.
Настала очередь Вернуса весело ухмыльнуться.
– Думаю, Зирас найдет в тебе весьма грозного противника. Похоже, нашла коса на камень, – промурлыкал он. – Пойдем, я оболью тебя водой с благовониями и сам оботру. У нее ненасытный аппетит ко всякого рода удовольствиям, но думаю, тебе уже об этом известно. Она также очень нетерпелива и, увидев твое разящее копье, умирает от желания его испробовать.
– Ты давно у нее на службе? – осведомился Дагон, когда Вернус растирал его полотенцем.
– Нас с братом привезли сюда много лет назад. Его зовут Дурантис. Он попал к Зинейде и стал ее супругом.
Вернус понимающе улыбнулся при виде растерянного лица Дагона.
– О, я знаю, чего добивается Зинейда, и хотя не смею выразить вслух мое одобрение… – Тут он понизил голос и оглянулся. – Настало время Халиде влюбиться и взять себе постоянного спутника. Зирас, разумеется, не хочет этого допустить. Он стремится к власти. Если Халиду низложат, его могуществу конец. Он твой враг, и не забудь, что сейчас пользуется полнейшим доверием королевы.
– Говорят, – так же тихо обронил Дагон, – что Зирас ее отец. Это правда?
Вернус кивнул:
– Да. И она знает об этом. Ее мать умерла при родах, и Халиду вырастили тетки, поручившие Зирасу о ней заботиться. Обе они – именитые купчихи и не имели времени возиться с младенцем. Зирас заменил сиротке обоих родителей, но в отличие от каванских женщин наставлял, что следует презирать и ненавидеть мужчин. Хотя здешние женщины считают, что во всем превосходят противоположный пол, они все же наслаждаются обществом мужчин, а Халида приучена всячески подавлять собственные эмоции. В постели она только берет, услаждая душу плотскими удовольствиями, но не чувствует ни любви, ни нежности ни к одному живому существу. Даже к Зирасу.
Дагон задумчиво качнул головой:
– Похоже, Зинейда обременила меня невыполнимой задачей.
– Это не так. Последнее время Халида потеряла сон и покой. Душа, о существовании которой она не подозревала, молит о любви, а не просто о горячем мускулистом теле. Зирас глуп, если считает, что сумеет оградить ее от всех чувств. Никто этого не может, ведь даже он когда-то любил. Смерть матери Халиды превратила его сердце в лед. Он не желает, чтобы дочь, как и мать, умерла родами. Ему пришлось бы куда легче, не стань Халида королевой. Но потом Зирас постепенно начал наслаждаться своей властью друга и исповедника повелительницы. Теперь эта власть пожирает его. Он и не думает о счастье дочери и гоним своей ненасытной жаждой могущества. Поверь, Дагон, он опасный враг. Будь осторожен… ну вот, ты готов для королевы. Счастливица!
Дагон рассмеялся столь неожиданному повороту беседы и позволил Вернусу увести себя по коридору к обитым золотой фольгой дверям королевской спальни. При виде кровати у него широко раскрылись глаза. На огромном квадратном возвышении покоилась мягкая перина, покрытая алым шелком. Над кроватью красовался бирюзово-золотой полог, свисавший с золотого кольца, парившего под расписным потолком. Дагон тихо ахнул, рассматривая фигуры женщин и мужчин, сплетавшихся в страстных объятиях. У кровати стояла плетенная из золота корзина, полная притираний и экзотических игрушек. По стенам из кремового мрамора вились золотые узоры. Пол тоже был из золотых и кремовых квадратов.
