Виктория Холт - Хозяйка Меллина
Наш ланч состоял из отварной рыбы и рисового пудинга, и после него, когда Элвиан предложила пойти погулять вместе, я почувствовала, что лед между нами начал таять. На территории поместья был лес, и она сказала, что хочет мне его показать. Я с радостью приняла ее предложение.
— Смотрите, — воскликнула она, сорвав малиновый цветок и протянув его мне. — Вы знаете, что это?
— Я думаю, это буквица.
Она кивнула.
— Вы должны нарвать их и поставить в своей комнате, мисс. Они охраняют от злого духа.
Я рассмеялась.
— Это старый предрассудок. Для чего мне нужно охранять себя от злого духа?
— Это все должны делать. Они растут на кладбищах, потому что там похоронены люди. Их там сажают, потому что люди боятся мертвых.
— Глупо их бояться. Мертвые никому не могут причинить зла.
Она засунула цветок в петлю моего жакета. Этот жест меня тронул. В этот момент в ее лице были мягкость и доброта, и мне показалось, что она потеплела ко мне.
— Спасибо, Элвиан, — сказала я.
Она посмотрела на меня, и вся мягкость улетучилась. В глазах снова был вызов.
— Вы меня ни за что не поймаете, — крикнула она и побежала.
Я не стала догонять ее, а крикнула, чтобы она вернулась. Но она уже скрылась за деревьями, и до меня донесся ее смех.
Я решила вернуться домой, но лес был довольно густой и я не знала, в какую сторону мне идти. Пройдя некоторое расстояние, я поняла, что иду не туда, куда надо. Стоял солнечный день, и я не могла находиться дальше, чем в получасе ходьбы от дома. Кроме того, я не думала, что лес мог быть очень большим.
Я не собиралась доставить Элвиан удовольствие, заблудившись из-за нее в лесу. Я решительно направилась вперед, но чем дальше я шла, тем гуще и темнее становился лес. Я поняла, что удаляюсь от дома, вместо того, чтобы приближаться к нему. Мое раздражение против Элвиан нарастало, и вдруг я услышала за собой шелест листьев, как будто за мной кто-то крался. Я была уверена, что девочка где-то рядом и наслаждается моей растерянностью.
И вдруг послышалось пение. Голос был незнакомый, и пел он чуть фальшиво. То, что песня была из тех, что исполняют на вечерах в гостиных, меня ничуть не успокоило.
«Элис, где ты, Элис?
Всего лишь год назад
Была ты рядом, мне клянясь
Любить меня всю жизнь.
Элис, что с тобою сталось?..»
— Кто здесь? — воскликнула я.
Ответа я не получила, но увидела между деревьев убегавшую от меня девочку с белыми, как хлопок, волосами. Я узнала Джилли, которая подсматривала за мной из-за кустов гортензии около сторожки.
Я пошла дальше. Лес постепенно начал редеть, и сквозь деревья показалась дорога. Я поняла, что вышла на склон холма, ведущий к плато на его вершине и к воротам в усадьбу.
Миссис Соуди, как и накануне, сидела около сторожки с вязанием в руках.
— А-а, мисс, — обратилась она ко мне, — с прогулки возвращаетесь?
— Я ходила гулять с мисс Элвиан, но мы потеряли друг Друга.
— Понятно. Стало быть, она удрала от вас. — Миссис Соуди покачала головой и встала, чтобы поднять укатившийся клубок шерсти.
— Я надеюсь, она найдет дорогу домой, — сказала я.
— Господи, конечно! Она каждый дюйм леса знает. Я вижу, вы себе буквицу сорвали. Вот уж кстати.
— Мисс Элвиан сорвала ее и прикрепила мне в петлицу.
— Надо же! Значит, вы уже подружились.
— Я слышала пение Джилли в лесу, — сказала я.
— Это дело обычное. Она завсегда поет в лесу.
— Я позвала ее, но она убежала.
— Она пуглива, как олень.
— Ну я, пожалуй, пойду. Всего хорошего, миссис Соуди.
— Всего хорошего, мисс.
Я пошла по аллее мимо гортензий и фуксий. Я невольно прислушивалась, ожидая снова услышать пение Джилли, но вокруг было тихо.
Мне было жарко, и я устала. Войдя в дом, я сразу пошла к себе, позвонила, чтобы мне принесли горячую воду, и, умывшись и приведя в порядок волосы, отправилась в классную комнату, где меня ждал чай.
Элвиан сидела за столом с видом паиньки. Ни я, ни она не сказали ни слова о том, что произошло в лесу.
После чая я сказала ей:
— Я не знаю, какие правила устанавливали твои другие гувернантки, но я считаю, что мы должны заниматься по утрам, отдыхать между ланчем и чаем, а потом снова заниматься с пяти до шести.
Элвиан пристально смотрела на меня, не отвечая.
Затем она вдруг спросила:
— Мисс, вам нравится мое имя? Вы знали кого-нибудь еще, кого звали Элвиан?
Я сказала, что имя мне нравится и что я никогда раньше его не слышала.
— Это корнуэлльское имя. Вы знаете, что оно значит?
— Не имею представления.
— Тогда я вам скажу. Мой отец может говорить и писать по-корнуэлльски.
В ее глазах, когда она говорила об отце, мелькнула грусть, и я подумала: «По крайней мере, есть один человек, которым она восхищается и чье одобрение для нее важно».
Она продолжала:
— По-корнуэлльски Элвиан означает маленькая Элис.
Она подошла ко мне и положила руки на колени. Посмотрев мне в лицо, она произнесла серьезным тоном:
— Видите ли, мисс, мою мать звали Элис. Ее больше нет. Но меня назвали в честь нее. Поэтому меня зовут маленькая Элис.
Я встала, потому что не могла больше выносить ее пристальный взгляд, и подошла к окну.
— Смотри, — сказала я, — на лужайке два павлина.
Она встала у окна рядом со мной.
— Они пришли, чтобы их покормили. Они такие обжоры. Дейзи скоро вынесет им горох. Они это знают.
Я смотрела в окно, не видя павлинов на лужайке. Я вспоминала насмешливые глаза человека в поезде, который предупреждал меня, что я должна остерегаться Элис.
Через три дня после моего приезда в Маунт Меллин хозяин поместья возвратился домой.
Я уже успела привыкнуть к определенному распорядку своей жизни в этом доме. Я занималась с Элвиан каждое утро после завтрака, и, если не считать ее постоянного стремления вывести меня из равновесия с помощью вопросов, на которые, как она надеялась, я не смогу ответить, я была довольна тем, как проходили наши уроки. И не потому, что она хотела вызвать мое одобрение, а потому, что ее жажда знаний была так велика, что она не могла ее скрыть. Я даже подозревала, что в ее головке созрел некий план: переняв от меня все знания, которыми я располагала, заявить отцу, что ей не нужна больше гувернантка, раз она не могла ее больше ничему научить.
Я раньше часто слышала рассказы о гувернантках, о которых в старости заботились их бывшие ученицы. Мне на это рассчитывать не приходилось — по крайней мере, в случае Элвиан.
Меня вывело из равновесия ее упоминание имени Элис, и с наступлением темноты я каждый раз начинала ощущать, что дом был полон таинственных и недобрых теней. Конечно, это была всего лишь игра воображения, вызванная той злополучной встречей в поезде и разговором о предвидении, который тогда состоялся.
