Сьюзен Джонсон - Серебряное пламя
— Я не причиню тебе вреда, — пообещала Импрес с лукавой улыбкой.
Он тряхнул головой и рассмеялся.
— О, — сказал он через секунду, его улыбка стала шире, — все, что происходит сегодня, ново для меня. А почему бы и нет?
Но Импрес не была ни робкой, ни неуклюжей, и с того момента, как она коснулась пряжки на ремне, Трей почувствовал большее удовольствие, чем ему приходилось испытывать прежде. Он немного повернулся, чтобы помочь ей расстегнуть ремень и чуть подождал в удивительном предвкушении. Почему ее прикосновение наполняло его ожиданием, заставляя замирать от желания? Неужели он возбужден из-за странной, заманчивой невинности, которая никогда не интересовала его прежде?
Она взялась за верхнюю пуговицу на его рубашке и медленно расстегнула ее. Пуговицы были сделаны из кости, тщательно отполированы, изображение какого-то зверя было вырезано на них, элегантные дорогие пуговицы. Импрес провела пальцем по пуговице. Горный лев? Пума? Слишком темно, чтобы точно определить.
— Черный кугуар.
Она не сразу осознала, что проговорила это вслух, пока Трей не произнес:
— Мой талисман.
Она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Они прекрасны, — сказала она, его мерцающие серебристые глаза жгли ее.
— Но превзойдены сегодня, дорогая, — прошептал Трей, не отрывая взгляда от прекрасного лица девушки.
Импрес покраснела от этого комплимента, желание буквально огнем бушевало в его глазах, и, занервничав, она расстегнула последнюю пуговицу. Успокоив дыхание, она напомнила себе, зачем она здесь, что приносится в жертву необходимости и что поставлено на карту, поэтому заставила себя унять девичий трепет. Мимолетное волнение ушло, она погладила рукой его широкие плечи и сказала:
— Ты очень сильный.
— А ты очень… — У него чуть не вырвалось «соблазнительная», но она и в самом деле была так опьяняюще желанна, что ему хотелось взять ее без промедления, и вместо этого он сказал: — Хорошо раздеваешь меня, — и улыбнулся лениво и обаятельно, отчего в его светлых глазах появились золотые искорки.
— У меня маленький брат, вот откуда большая практика, — сказала она откровенно, чуть улыбнулась и дразняще подняла красиво очерченные темные брови.
Простота объяснения на мгновение изумила его.
Казалось бы, это должно было уменьшить его чувственность, но упоминание о доме, семье и маленьких братьях, напротив, добавило эротическую привлекательность хрупкой красавице, которое поначалу показалось ему нарочито простодушным. При этом девушка не выглядела испуганной, вид у нее был, скорее, загадочный. Как будто замаскированная нимфа появилась снежным зимним вечером в Монтане, чтобы доставить ему удовольствие и открыть новые волнующие ощущения.
— У тебя есть братья? — спокойно спросила она, выдергивая рубашку из брюк.
— Нет.
— А сестры?
— Нет.
— А у меня двое, — сказала она.
Ему хотелось лишь вежливо ответить ей или, по крайней мере, сосредоточиться, чтобы сделать попытку переключить свой мозг, поглощенный удовольствием, получаемым от прикосновения рук, скользящих по его телу, но маленькая рука пробежала по его голому животу и погладила напряженную пульсирующую плоть, и он забыл, что хотел сказать…
— Тебе это нравится, не так ли? — прошептала Импрес, наблюдая, как Трей выгнул спину в ответной реакции, и слыша слабый стон удовольствия.
Он не мог бы сказать, когда он открыл глаза, дразнила ли его она или была искренней. Но Трей знал, что если не собирается причинить ей нравственную и физическую боль в том, что она считала предметом сделки, то ее необходимо подготовить, и как можно скорее.
— Мне нравится, — ответил он громко, широкая улыбка появилась на его лице. — Теперь, скажи-ка мне, Импрес, что нравится тебе.
Он провел рукой по мягким очертаниям ее грудей, поднялся выше и, притянув ее за затылок, наклонился к ней и поцеловал глубоким настойчивым горячим поцелуем, с удовлетворением отметив, как изменилось ее дыхание.
— Это всегда так хорошо? — прошептала Импрес, когда его губы оторвались. Ее мозг был наполнен блаженством.
— Будет лучше. — Он слегка улыбнулся. — Гарантирую.
Она взглянула на него, стоящего подле, полуодетого.
— Я могу конспектировать? — Лукавые искорки появились в глубине ее глаз.
— Конечно, — пробормотал он, самоуверенно улыбаясь. — А также кое-что другое…
Он привык, что женщины получают удовольствие. Он точно знал, что делать.
— Вы всегда так самоуверенны, мистер Брэддок-Блэк?
— Трей, — прошептал он, — И., в общем, да. — Его рука примостилась на ее бедре. Ему следует помнить, что спешить ни к чему, потому что она должна запомнить удовольствие, а не боль.
— Такой скромный. — Ее улыбка была поддразнивающей и легкой.
— Да, — сказал Трей опять со своей обезоруживающей улыбкой — Полагаю, мы прекрасная пара. Твоя скромность осталась прежней, не так ли?
Казалось, что нагота совсем не смущает ее, да и говорить о скромности после того, как она продавала себя пресыщенным богатым мужчинам, вряд ли представлялось возможным. Скорее, это было бесхитростное кокетство.
— Тебе хотелось бы, чтобы я была скромной? — спросила Импрес совершенно естественно, понимая, что она должна доставлять удовольствие. — Я не очень уверена, как надо действовать. Могу одеться и выключить свет.
Трей опять засмеялся, позабавленный ее идеей, что он может предпочитать секс в темноте.
— Урок первый, детка, — сказал он доброжелательно — Скромность должна быть изгнана из спальни.
— Прекрасно. Тогда я могу поцеловать тебя опять?
Какой юной она выглядела, когда произнесла эти слова. Его взгляд скользнул по фигуре девушки, сделавшей такое искреннее, обезоруживающее признание.
— Позволь мне снять башмаки и брюки, и ты сможешь делать все, что тебе нравится.
— Я не знаю, как делать что-то еще.
Трей присел на постель, наклонился и стал снимать башмаки. Он повернул к ней голову и улыбнулся.
— К утру — сказал он очень мягко, — ты будешь знать.
Трей начал целовать ее. Боже, его теплые губы несут небесное блаженство, думала она, по мере того как он касался ими мягких изгибов ее плеч, уголков рта, глаз, чувствительных мочек ушей Он целовал ее там, где холмики грудей плавно переходили в грудную клетку, и забирался дальше, под мышки. Он целовал ей пальцы и гладкие ступни ног, и, когда стал неторопливо подниматься выше, скользя всем своим сильным телом по ее стройным формам, она почувствовала, как будто ее уносит на розовом облаке, а тепла, затопившего ее изнутри, было достаточно, чтобы обогреть весь мир.
Трей вновь поцеловал ее в губы, осторожно опустившись на нее, и почувствовал жар, исходивший от Импрес.
