Роби Джеймс - Сильнее только страсть
– Я хотел бы поговорить с вами о Джиллиане, – сказал монах.
Мария взглянула на него, оторвавшись от вышивания. Она не любила сидеть без дела и сейчас занималась вышивкой на алтарном покрывале, которое хотела взять с собой в Эмсбери, куда собиралась вернуться перед святками.
– В последнее время, брат, вы только о ней и говорите, – заметила она с улыбкой.
Уолдеф оставался серьезным.
– Мне кажется странным, – продолжал он, – что до сих пор никто не сделал ей предложения. Ведь она привлекает взоры многих, я знаю, однако ни один мужчина не говорил с вами о ней, верно?
– Возможно, потому, что у нее нет приданого, – предположила Мария, и опять на ее лице мелькнула улыбка.
– Но разве вы не дадите его? – с подкупающей чистосердечностью воскликнул монах.
– Уверена, она его не примет, – с чуть заметным вздохом сказала Мария.
– Но почему же?
– Это было одним из ее условий.
– Условий чего? Расскажите, прошу вас.
Мария внимательно посмотрела на него, и вот что он услышал.
Джиллиана ни за что не хотела идти в услужение к королеве Изабелле, не хотела поступаться своей свободой, так она говорила сестре Марии. Мария начинала сердиться и наконец спросила, на каких условиях та согласилась бы стать придворной дамой. Она искренне считала, что для девушки нет ничего зазорного в том, чтобы прислуживать не слишком счастливой молодой женщине, оказавшейся на чужбине без родных и близких, собственно, как и сама Джиллиана. Кроме того, такая служба выведет ее из замкнутого круга в монастыре, даст возможность познакомиться со многими людьми, с иным образом жизни.
– И, знаете, брат, что она мне ответила? – продолжала Мария. – Я запомнила ее слова. Обещайте, сказала она, что никогда не дадите мне никакого приданого. Потому что, если у меня появятся деньги или имущество, кто-нибудь наверняка сделает мне предложение стать его женой, и тогда я сама тоже стану имуществом. Если же у меня ничего не будет, закончила упрямая девчонка, я, пожалуй, смогу прожить жизнь спокойно и так, как хочу. Как мне нужно... Брат Уолдеф сокрушенно покачал головой.
– Звучит несуразно, а она ведь неглупое дитя... Нет, какая чепуха! – взволнованно воскликнул он. – Совсем наоборот: с ее красотой она без всякого приданого легко может стать добычей какого-нибудь отъявленного негодяя, который обесчестит ее.
Мария сухо сказала:
– Я привела ей такой довод, но она спокойно возразила, что всегда сможет постоять за себя. – Мария искоса взглянула на капеллана и со вздохом договорила: – Она сказала чистую правду, вы знаете лучше меня.
Уолдеф тоже вздохнул. Да, он знал и помнил ее еще ребенком, игравшим далеко не в детские игры. А в последние годы кое-что слышал о ней от стражников в Эмсбери, удивленных и восхищенных ее неженской силой и умением владеть оружием разного рода. Еще они рассказывали ему об одном настойчивом малом из селения рядом с Эмсбери, который вознамерился во что бы то ни стало поцеловать ее, а может, совершить нечто иное, и как она спокойно отделалась от него, а бедняге пришлось обращаться к монаху-лекарю, чтобы тот залечил ему кинжальную рану в заду.
С той поры она стала еще немного выше ростом и значительно крепче. Переросла уже своих друзей-соперников, молодых воинов из охраны монастыря, Питера и Роберта, которые не переставали дивиться ее боевому искусству, умению скакать на коне и выполнять различные упражнения, необходимые для настоящего солдата.
Среди дам в окружении королевы Изабеллы она слыла самой высокой, но никому в голову не приходило назвать ее журавлихой. Сама она держалась со всеми ровно, никого не задевала, но близко ни с кем не сходилась. Признавая ее несомненное превосходство во внешности, женщины были рады, что в отношениях с мужчинами она не представляла для них никакой угрозы...
– Что с ней будет? – задумчиво проговорил брат Уолдеф, поднимаясь со стула.
Мария ничего не ответила. Она уже не один месяц задавала себе тот же вопрос.
Впервые он увидел ее в широченном коридоре возле пиршественного зала.
Сам он находился в то время в одной из маленьких комнат, вход в которую был задрапирован гобеленом. Джон Карлейль одним из первых в группе шотландцев закончил переодеваться и теперь ожидал остальных, не желая входить в зал без них. Душа его до сих пор не могла успокоиться, хотя он очень старался отвлечься, глядя из-за гардины на снующих по коридору людей.
Его внимание привлек низковатый женский голос, повторявший:
– Ладно, ладно, Эдгар... Оставь меня, я должна сопровождать королеву.
– Чего там! – отвечал мужчина. В его голосе слышались настойчивые интонации. – Сама знаешь, она всегда собирается очень долго.
Говорившие приблизились и стали уже хорошо видны Карлейлю в теплом свете стенных факелов. Девушка, такого же роста, как и юноша, схвативший ее за руку, и можно было смело предположить, что ей малоприятны его прикосновения. Простой серебристого цвета чепец оттенял красивые черты ее лица, матовый цвет кожи, черные как смоль пряди волос, которые рассыпались по плечам и доставали почти до пояса. Розовое платье из венецианской парчи с серебристо-серой отделкой очень шло ей, хотя достаточно широкий покрой его скрывал формы ее тела. Карлейль не мог отвести глаз от ее лица.
– Эдгар, – повторила девушка решительным тоном, – я уже раньше говорила тебе, чтобы ты обратил свое внимание на кого-нибудь другого. И сейчас повторяю то же самое.
Карлейль разглядел привлекательное лицо юноши, с которого не сходило самоуверенное выражение опытного покорителя женских сердец. Судя по всему, он не принимал всерьез слова девушки.
– Всего одно прикосновение, – бормотал он капризным голосом, крепче сжимая ей руку и не давая возможности уйти. – Ты же знаешь, как я...
Она не дала ему договорить, попыталась вырваться, но вдруг замерла, почувствовав, что он схватил ее за левую грудь. Карлейль увидел, как, скрытая материей, она заполнила ладонь настойчивого кавалера.
Не меняя выражения лица, не сделав ни одного лишнего жеста, девушка с легкостью сняла напористую руку со своей груди, словно руку ребенка, ухватившего стеклянный кувшин, и затем, опять без видимого усилия, поскольку молодой человек так и не оставлял попыток снова прикоснуться к ее телу, резко отогнула один из его пальцев. Непрошеный ухажер вскрикнул.
Девушка отпустила его пальцы и ровным голосом сказала:
– Больше не делай так, иначе я сломаю тебе руку.
– Лия! – воскликнул неудачник, в большей степени расстроенный, нежели испуганный. – Ты правда чуть не сломала мне палец!
– Ерунда, – возразила она. – И потом ведь он на левой руке. А меч ты должен держать в правой.
