Джорджетт Хейер - Фредерика
— А вы такая?
— Да, но я ничего не могу поделать! Я должна вам все объяснить, но, пожалуйста, не присядете ли вы?
Он слегка поклонился и направился к стулу около камина. Она села напротив и, бросив на него испытующий взгляд, сказала с сомнением:
— Я хотела все объяснить вам в письме, но оно получилось таким сумбурным, как сказал бы мой брат Гарри, что я решила встретиться с вами и поговорить. Вообще-то я не собиралась прибегать к помощи старых папиных знакомых и думала, что моя тетушка Скреб-стер сможет помочь мне. Это говорит о полном моем неведении и наивности. Она старшая из сестер моей матери и никогда не писала нам ничего, кроме того, какую жизнь ведет в свете, и как бы она мечтала ввести мою сестру и меня в общество.
— Уверенная, что ей никогда не придется делать это на самом деле?
— Вот именно! — сказала мисс Мерривилл с теплой улыбкой. — Не думаю, что она и могла бы, так как состояние моего дяди нажито торговлей. Он был коммерсантом в Восточной Индии, и, хотя человек весьма уважаемый, но не из общества. Вот почему, обманувшись в своих надеждах, я решила, что должна обратиться к кому-то из родственников моего отца, кто действительно сможет мне помочь.
— И почему же вы вообразили, что именно я такой родственник?
Она с готовностью объяснила:
— Это не воображение, а мои рассуждения. Во-первых, папа часто говорил, что вы лучший из его родственников. Несмотря на то, что от всех остальных я слышала о вас далеко не лестные отзывы, — добавила она. — Я никогда не встречалась с папиными родственниками, так как он, вы, должно быть, знаете, был отвергнут своей семьей, когда женился на моей матери вместо того, чтобы взять наследницу огромного состояния, которую ему сосватали. Надеюсь, что никогда и не встречусь с ними. И уж, конечно, никогда не обращусь к ним за помощью.
Она помолчала, и ее взгляд потемнел, затем добавила:
— К тому же они и не смогли бы оказать мне помощь в том, что я хочу, потому что они, кажется, весьма скучные и старомодные люди, которые почти не бывали в Лондоне и не одобряют современных нравов. Это вторая причина, по которой я выбрала вас.
Он поднял брови.
— А почему вы решили, что я одобряю современные нравы?
— Я ничего не знала о вас, но это все равно не приходило мне в голову. И я вижу, что вы очень современны, или мне это только кажется? — спросила она.
— Благодарю вас! Я надеюсь, что мне — э-э — удается поддерживать такую репутацию.
— Да, и, что еще важнее, вы вращаетесь в высших кругах. Это еще одна причина, по которой я решила обратиться за помощью именно к вам, — произнесла она с дружелюбной улыбкой.
— Вот как? Но для чего? Но я, кажется, догадываюсь.
— Конечно, вы можете догадываться, поскольку выглядите совсем неглупым человеком, хотя, я признаюсь, ожидала, что вы несколько старше. Жаль, что это не так. Но тут уж ничего не поделаешь, и я полагаю, вы достаточно стары, чтобы принести пользу.
— Мне тридцать семь лет, мисс, — язвительно произнес Алверсток, — и я хочу вас предупредить, что я никогда никому не приношу пользы.
Она с удивлением посмотрела на него:
— Никогда? Но почему?
Он пожал плечами.
— Обыкновенный эгоизм, мисс, к тому же я не люблю, когда мне надоедают.
Она казалась озадаченной.
— Но я не очень надоем вам, если попрошу вас представить мою сестру и меня леди Алверсток? И спросить ее, не согласится ли она помочь мне?
— Скорее всего, нет, так как не будет и надобности: моя мать умерла много лет назад.
— Нет, нет, я имею в виду вашу жену.
— Я не женат.
— Нет? — воскликнула она. — Какая досада!
— Как подло с моей стороны, не так ли? — с сочувствием произнес он.
— Нет, ведь вы не могли знать, что мне было бы лучше, чтобы вы были женаты, — великодушно оправдала она его.
— Значит, если бы я знал, как вам это необходимо, вы бы предпочли, чтобы я исправил это?
Она покраснела, озабоченно глядя ему в лицо.
— О, умоляю, не обижайтесь на меня! — попросила она. — Я не хотела быть такой дерзкой, но думаю, что мы обойдемся и без вашей жены, если придумаем что-нибудь.
— Мы?
Он говорил слегка высокомерно, но губы, помимо его воли, растянулись в улыбке, а глаза под томными веками лукаво сверкнули, что не ускользнуло от мисс Мерривилл. Она вздохнула с облегчением и сказала с обезоруживающей простотой:
— Слава богу! Я решила, что рассердила вас! Ведь я несла ужасную чушь! Надо же, а я-то думала, что легче будет объяснить вам все обстоятельства при встрече!
— Так что же это за обстоятельства, мисс?
Секунду-другую она молчала, но не от смущения, а, как было видно по сосредоточенному выражению ее лица, раздумывая, с чего лучше начать.
— Можно сказать, что все началось после смерти моего отца, год назад. Хотя я и до его смерти подумывала об этом, но предпринять все равно ничего не могла.
— Мне очень грустно слышать, что отец ваш умер, — перебил он ее, — но я должен сказать вам, что почти не был знаком с ним. Наше родство проходит по линии моей бабушки и, насколько я помню, очень далекое.
— Но папа обычно говорил о вас как о своем кузене! — возразила она. Он не ответил, и после короткой паузы она продолжала: — Да, и я знаю, что мы с вами состоим в каком-то родстве, потому что ваше имя я видела на нашем родовом дереве, которое находится у нас дома в большой Библии.
— Только через два брака, — разочаровал он ее.
— Я понимаю, вы не очень хотите признавать нас. Тогда нет ни малейшей причины излагать вам свою просьбу. Прошу прощения за то, что доставила вам беспокойство.
При этих словах маркиз, который с самого начала хотел, чтобы этот визит поскорее закончился, вдруг решил продлить его. Оттого ли, что мисс Мерривилл показалась ему забавной, или оттого, что его отказ неожиданно был встречен без малейших возражений, осталось непонятным даже ему самому. Но как бы то ни было, он неожиданно рассмеялся и сказал, поддразнивал ее:
— О, как высокопарно! Нет, нет, не задирайте передо мной нос, это вам не идет! Я ничего не имею против того, чтобы признать вас, как вы выразились, я даже не отвергаю наше родство, хотя это не означает, что я обещаю вам предоставить свою помощь, что бы вы там ни думали. А что, кстати, вы хотите, чтобы я сделал для вас?
Она расслабилась и благодарно улыбнулась ему:
— Я так обязана вам! Это пустяк: представить в обществе мою сестру.
— Ввести в свет вашу сестру? — повторил он равнодушно.
— Да, пожалуйста. И наверное, меня тоже, если мне не удастся убедить мою сестру, что мне это совершенно ни к чему. Вообще-то она самое послушное существо на свете, но, боюсь, будет настаивать на том, что не станет выходить без меня; это, конечно обременительно, но просто у нее такой чудной характер, что…
