Карен Робардс - Твоя навсегда
От резкого порыва ветра Клер вздрогнула и тут же поняла, что давно уже дрожит – дрожит и от страха, и от холода.
Что же ее ждет?
– Вы свое дело сделали?
Клер заметила, что Хью остановился перед худощавым человеком среднего роста, в парике и роскошной одежде. Видимо, этот человек и задал вопрос. Позади них высилась капитанская рубка, и там было темно; на юте же кипела работа. Свистели снасти, и поднимались вверх паруса, призрачно белевшие в темноте ночи и раздувавшиеся под порывами ветра. Внезапно Клер услышала какой-то металлический лязг – наверное, подняли якорь.
– Да, капитан, конечно. Благодарю вас за помощь и за предоставление корабля, – вежливо ответил Хью.
– О, мы с величайшим удовольствием вам помогли. В конце концов, все мы – верные подданные его величества.
Теперь Клер тащили по узкому коридору мимо бесчисленных тюков и бочек, и поэтому продолжения разговора она не слышала. А через несколько минут капитан взревел:
– Канаты отпустить! Живее, парни, уходим! Корабль качнулся, потом закачался еще быстрее.
Клер всегда плохо переносила качку, но сейчас ее желудок был пуст. Последний раз она ела в трактире, где они остановились, чтобы дать отдых лошадям; там она заказала чай и бутерброд для себя и для Элис. Впрочем, лучше не думать о бедной горничной и ее судьбе. Клер ничего не могла сделать ни для нее, ни для кучера Джона, и сейчас ей следовало попытаться спасти свою собственную жизнь, если это, конечно, было возможно.
Клер поморщилась, она все сильнее ощущала качку. В этот момент ее внесли в каюту, такую маленькую, что рослый мужчина, раскинув руки, доставал бы до обеих боковых стен; да и в длину каюта была лишь на метр-другой больше. К счастью, здесь было довольно тепло, гораздо теплее, чем наверху.
Едва она оказалась в каюте, судно резко накренилось, и в корпус ударила волна – ударила с таким звуком, как будто стреляли из пушек.
– Не на койку, идиоты! Не видите, что она насквозь промокла?
Говорил бородатый толстяк, который в это время разжигал фонарь, свисавший с балки. Когда фитиль загорелся, толстяк закрыл стеклянную дверцу и повернулся к матросам. Фонарь же раскачивался на цепи как маятник.
Клер попыталась получше рассмотреть толстяка. У него были короткие, уже седеющие волосы и нос клювом – единственная выдающаяся деталь на его вполне заурядном лице. А одет он был довольно просто – черный сюртук, черные бриджи, белая рубашка и сапоги из грубой кожи.
– А что же нам с ней делать?
Те двое, что ее принесли, на мгновение замерли; при этом они держали пленницу над узкой койкой, занимавшей почти всю длину стены.
– Положите на пол, – ответил толстяк. Матросы отошли от койки и просто выпустили пленницу из рук, так что Клер, упав на пол, больно ударилась о доски. Громко вскрикнув, она тут же перекатилась на бок. Все трое мужчин обернулись на крик и уставились на нее. Клер встревожилась; поджав колени к подбородку, она помотала головой, чтобы волосы закрыли лицо, инстинктивно она искала способ сделать так, чтобы ее как можно меньше было видно. Ее подташнивало, и у нее по-прежнему болела голова, но Клер понимала, что это наименьшие из ее проблем. Сквозь завесу волос она видела, что моряки с жадностью на нее смотрят, и было ясно, почему они так ее разглядывают. Мокрые юбки задрались, и мужчины очень заинтересовались ее ногами.
Но со связанными руками Клер ничего не могла сделать. Стиснув зубы, чтобы они не стучали, она лежала неподвижно, и у нее уже не было сил беспокоиться о том, что с ней будет. Умрет она или останется в живых – все в руках Божьих.
– Джеймс, смену одежды и полотенце.
Пришел Хью, и Клер вдруг обнаружила, что не так равнодушна к своей судьбе, как думала. Чуть повернув голову, она взглянула на хозяина каюты. Казалось, его фигура заполняла почти все свободное пространство.
– Да-да, вам это необходимо. – Толстяк – Джеймс – повернулся к шкафчику, встроенному в изголовье койки, порылся в нем и вытащил нечто вроде седельных сумок.
Клер разглядывала Хью из-за завесы мокрых волос. Вода стекала с него ручьями и капала на пол с его черных волос. Внезапно Клер заметила свежую ссадину у его левого виска – именно туда она ударила кувшином. Мокрая рубашка Хью стала почти прозрачной, она облепляла широкие плечи и грудь и темнела в том месте, где начиналась поросль густых волос. Бриджи же были из более плотной материи, и оставалось только догадываться, как выглядят его ноги. На вид ему было лет тридцать пять, и его лицо Клер не назвала бы красивым – нет, оно было… необычным, пожалуй, даже устрашающим, – во всяком случае, такое лицо вполне могло бы принадлежать человеку властному и жестокому. Глаза Хью были полуприкрыты, и в скудном свете фонаря Клер не смогла разобрать, какого они цвета, но они явно были темные, черные же брови казались почти прямыми. При этом он был смуглым и, по мнению Клер, очень походил на цыгана. «Наверное, именно так и должен выглядеть убийца», – подумала она вдруг со страхом. Конечно, он спас ее и вытащил из моря, а потом избавил от моряков наверху, но все равно она не могла не бояться этого человека. Он же смотрел на нее с угрюмым видом, не сулившим ничего хорошего. И тут Клер вдруг услышала какой-то странный звук, напоминавший чмоканье. Скосив глаза, она посмотрела в ту сторону, откуда донесся звук, и увидела, что те двое, которые принесли ее в каюту, наклонились над ней и разглядывают ее ноги. Сейчас эти мужчины походили на голодных псов, мечтавших о мясном фарше. Их намерения были очевидны, и у Клер по спине мурашки пробежали. «Господи, я этого не вынесу», – подумала она.
Но уже в следующую секунду она овладела собой и твердо решила, что будет сопротивляться из последних сил, если ее попытаются изнасиловать.
– Можете идти, – раздался голос Хью, теперь он смотрел не на матросов.
«Слава Богу, – мысленно воскликнула Клер, – он их отпускает!» Матросы же подняли головы и уставились на Хью, они смотрели на него даже с некоторой угрозой. Внезапно в руке Хью появился пистолет, и матросы тотчас же отступили к двери, и теперь вид у них был уже не такой угрожающий.
– Да-да, сэр, конечно… – пробормотал один из них, довольно высокий.
– Милорд, если понадобится помощь, дайте знать, – добавил низенький.
– Верно, мы с удовольствием окажем вам любую помощь, – оживился высокий, сверкнув волчьей улыбкой. – Особенно в том, что касается этой зубастой девицы.
– Я это учту, – кивнул Хью.
– А теперь убирайтесь отсюда! – Джеймс шагнул к матросам и вытолкнул их из каюты. Потом захлопнул дверь и задвинул щеколду.
Когда матросы ушли, Хью немного расслабился. Джеймс же, повернувшись к Хью, сказал:
