Маргарет Макфи - Благородный разбойник
— Я убедилась, что это самый лучший способ.
Нед улыбнулся:
— Такая женщина мне по сердцу.
Они продолжали идти, и их шаги гулко отдавались в тишине.
Он посмотрел ей в глаза:
— Говорят, что вы работали в Мейфэре.
Эмма сама пустила этот слух.
— Я служила горничной у одной леди. — Она смотрела прямо перед собой. Если Нед еще не слышал этой истории в «Красном льве», то все равно скоро услышит. Это было единственное разумное объяснение ее манерам и выговору. Многие горничные перенимали повадки у своих хозяек. К тому же это была не совсем откровенная ложь, сотни раз уговаривала себя Эмма. Ей действительно приходилось работать горничной, и она подробно изучила это занятие, как, впрочем, и всю другую работу женской прислуги от посудомойки до домоправительницы. Каждая женщина должна знать, что и как делается в доме, чтобы правильно вести хозяйство.
— Это многое объясняет. И что случилось?
— Вы задаете много вопросов, Нед Стрэтхем.
— А у вас много секретов, Эмма де Лайл.
Их взгляды схлестнулись и надолго задержались друг на друге. И кроме вызова, в них было что-то еще. Первым сдался Нед. Он улыбнулся и отвел глаза.
Эмма облегчено вздохнула.
По другой стороне Майнорис-Роуд нетвердой походкой брели несколько мужчин, возвращавшихся домой из «Кингс-Хэд». Их голоса звучали громко и возбужденно, движения были неуверенными. Они выкрикивали ругательства и оскорбляли друг друга. Один остановился, решив сорвать злость на фонарном столбе.
Эмма взглянула на Неда и поняла, что он думает о том, какова бы она была со своим ножом против этих шестерых.
— Он просто дал бы мне небольшую паузу, пока они сообразят, что к чему, — попыталась оправдаться она.
Однако, несмотря на все свои уверения и тяжесть кухонного ножа в кармане плаща, она была очень рада тому, что сейчас рядом с ней шел Нед Стрэтхем.
Мужчины не стали выкрикивать непристойности в адрес Эммы, что сделали бы непременно, если бы с ней был Том. Они ничего не сказали, просто со своей стороны улицы тихо наблюдали, как Эмма и Нед проходят мимо.
Они тоже молчали. Просто прежним уверенным шагом продолжали идти вперед по Майнорис-Роуд, пока пьяницы не остались далеко позади. Наконец они повернули на темную узкую улочку, на которой жили Эмма с отцом. На улице не было фонарей, и только серебристый свет луны направлял их шаги среди рытвин и выбоин. Примерно в середине улицы Эмма остановилась у дверей обшарпанного дома, где располагался пансион.
— Ну, вот и все. Это мой дом.
Нед посмотрел на здание, потом перевел взгляд на Эмму.
В темноте они смотрели друг на друга.
— Спасибо, что проводили меня, Нед.
— Это самое меньшее, что я мог бы сделать для своей нареченной, — ответил он со своим обычным решительным выражением. Однако в его глазах Эмма уловила намек на улыбку.
Она улыбнулась в ответ и покачала головой, понимая, что он ее дразнит, но, когда вспомнила, что сказали моряки на улице, ее щеки вспыхнули.
— Надо было сказать им правду.
— И разорвать нашу помолвку? Так быстро?
— Неужто это разбило бы вам сердце?
— Определенно.
Дразнящие нотки исчезли. А вместе с ними и защитная стена, разделявшая их.
Глаза Неда неотрывно смотрели на нее, и Эмма чувствовала, что не может отвести взгляд, даже если бы захотела. Словно сам воздух вокруг них стал чувственным. Притяжением. Желанием. Запретной страстью. У Эммы внутри затрепетали крылья сотен бабочек. Ей казалось, что в окружавшей их ночной тишине ее сердце стучит слишком громко. Все ее тело охватила нервная дрожь.
Она взглянула на окно второго этажа, где сквозь тонкую занавеску проглядывал слабый свет единственной свечи.
— Меня ждет отец. Я должна идти.
— Да, должны.
Но Эмма не двигалась с места. Нед тоже.
Он смотрел на нее так, что все умные мысли разом покинули ее голову. Он смотрел на нее так, что у нее перехватило дыхание.
Нед двинулся вперед, сокращая расстояние между ними, пока они не оказались настолько близко, что мыски их обуви касались друг друга.
— Вы, кажется, говорили, что вы настоящий джентльмен?
— Это говорили вы, а не я. — Его глаза скользнули по лицу Эммы, задержавшись на ее губах, и она поняла, что он хочет ее поцеловать. И одному Богу известно, что сделала с ней жизнь в Уайтчепеле, потому что в этот миг она тоже хотела этого. Очень хотела.
Их тела соприкоснулись и это прикосновение было как ожог. В лунном свете глаза Неда затуманились и стали совсем темными. Их упорный взгляд не отрывался от Эммы. Она знала, что ему от нее нужно. Эмма достаточно долго прожила в Уайтчепеле, чтобы понимать игры, в которые играли здесь мужчины и женщины.
Ее дыхание сделалось шумным и прерывистым.
Они продолжали смотреть друг другу в глаза.
Напряжение нарастало до тех пор, пока Эмма не почувствовала, что больше не выдержит ни секунды.
Сильная рука Неда медленным движением обвилась вокруг ее талии, давая ей возможность в любой момент сказать ему «нет». Но Эмма этого не сделала. Она неуверенным жестом положила ладони ему на грудь.
Нед наклонился к ней.
Ее губы потянулись ему навстречу.
А потом губы Неда коснулись ее, и он стал ее целовать.
Его поцелуй был ласковым и уверенным, нежным и страстным. Нед был самым сильным и опасным из всех, кого она знала, но он не принуждал ее, не пытался применить силу. Он не был ни грубым, ни навязчивым. Ей показалось, что он скорее давал, чем брал. Лаская губы Эммы, дразня, заставляя ее испытывать ощущения, которых она не знала прежде. Заставляя ее желать, чтобы это никогда не кончалось.
Рука девушки невольно поднялась вверх и легла на его широкое плечо, а затем обхватила его шею, давая почувствовать его силу и тепло.
Нед сильнее прижал ее к себе, его поцелуй стал крепче. Его язык коснулся ее языка.
Он целовал ее, и она забыла про свою бедность и про все трудности.
Он целовал ее, и она забыла о своем горестном прошлом и перестала тревожиться о будущем.
Он целовал ее, и в мире больше не осталось ничего, кроме этого мужчины и этого момента волшебства, безумия и страсти, вспыхнувшей между ними.
Когда Нед остановился и отодвинулся назад, чтобы заглянуть ей в лицо, ее сердце стучало ему в грудь, как молот по наковальне, а кровь неслась по жилам с такой скоростью, что у нее закружилась голова.
— Теперь вам надо подняться наверх, пока я не передумал быть настоящим джентльменом. — Он нежно погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев.
Эмма на трясущихся ногах шагнула к двери пансиона и вошла внутрь. Она не оглядывалась назад, но чувствовала, что Нед Стрэтхем все еще стоит на месте и смотрит на нее. Сердце в груди прыгало и стучало. Кровь кипела. Нервы превратились в натянутые струны. Эмма тихонько прикрыла дверь, чтобы не раз будить соседей. Прислонившись спиной к облезлой двери, она глубоко вдохнула, пытаясь успокоить дрожь в теле и неистовый бег крови, перед тем как подняться по лестнице и встретиться с отцом.
