Сара Ларк - Под парусом мечты
— Если я… э… я… не хочу показаться навязчивой, но если… я хочу сказать, что могла бы… — Лицо учительницы пошло пятнами.
— Времена меняются, — заметил Джеймс. — Пятьдесят лет назад, выходя замуж, ехали в другую сторону.
Мисс Бличем едва не упала в обморок.
— Как… откуда…
Джеймс ободряюще улыбнулся.
— Мисс Бличем, я старик, но не слепой. Если хотите удержать что-то в тайне, вам следует отучиться краснеть при упоминании преподобного из Кембриджа.
На сей раз мисс Бличем побледнела.
— Пожалуйста, не думайте, что…
Гвинейра удивленно подняла голову.
— Я все правильно понимаю? Вы хотели бы сопровождать девочек в Англию, мисс Бличем? Вы знаете, что проведете в пути как минимум три месяца?
Мисс Бличем не знала, куда девать глаза, и Джеку вдруг стало жаль ее.
— Мама, мисс Бличем весьма деликатным способом пытается сообщить нам, что подумывает занять вакантное место жены приходского священника под Кембриджем, — усмехнувшись, произнес он. — Если подтвердится взаимная симпатия, которую, как ей кажется после длительной переписки со своим живущим в окрестностях Кембриджа кузеном Кристофером, испытывают обе стороны. Я верно выразился, мисс Бличем?
Девушка, облегченно вздохнув, кивнула.
— Вы собираетесь замуж, мисс Бличем? — спросила Глория.
— Вы что же, влюблены? — поинтересовалась Лилиан.
За неделю до отъезда в Англию Илейн с дочерью приехали в Киворд-Стейшн, и снова прошло два дня, прежде чем Глория преодолела собственную робость по отношению к родственникам. Тем временем Илейн утешала Гвинейру. Именно с учетом робости Глории в общении с одногодками она считала не самой плохой идеей отдать девочку на обучение на пару лет в интернат.
— Куре это тоже не повредило бы! — заметила она. Отношения Илейн с кузиной перестали быть напряженными как раз незадолго до ее отъезда в Европу. — Нет, не так, Куре это было бы в большей степени необходимо. Но, в принципе, проблема та же: воспитание принцесс, с домашними учителями и частными уроками, не идет на пользу детям. Куре заморочили голову, а Глория совсем одичала. Вполне может быть, что ей нравится среди этих погонщиков скота, лошадей и овец. Но она девочка, бабушка Гвин. И хотя бы в интересах продолжения рода наследников Киворд-Стейшн настало время, чтобы Глория осознала это.
Впрочем, до сих пор никакого особого вреда для Глории от общения с окружающими ее людьми не было. Проведя два дня с оживленной Лилиан, Глория оттаяла, и девочки отлично поладили. Они целыми днями бродили по ферме, бегали наперегонки, а вечером лежали в кровати Глории, обмениваясь тайнами, которые Лилиан выбалтывала на следующий же день.
Мисс Бличем снова не знала, куда девать глаза и насколько быстро ей следует покраснеть или побледнеть, когда девочки заговаривали о ее влюбленности.
Зато Лилиан совершенно не испытывала неловкости.
— Это так волнующе — поехать за океан, потому что любишь мужчину, которого никогда в жизни не видела, — болтала она. — Как в «Джоне Райли»! Вы знаете эту песню, мисс Бличем? Джон Райли уезжает за море на семь лет, а его любимая ждет его. Она так любит его, что готова погибнуть, если погибнет он… А когда он возвращается, она не узнает его. У вас есть фотография вашего любим… э… вашего кузена, мисс Бличем?
— Дочь барной пианистки! — решила поддразнить свою шокированную внучку Гвинейра, и теперь пришло время покраснеть Илейн. — Ведь эти песни она у тебя переняла!
До своего замужества с Тимом Илейн несколько лет играла на фортепьяно в «Лаки Хорс», заведении, сочетавшем в себе отель и паб. Она была гораздо более музыкальна, чем ее дочь, но Лилиан питала слабость к историям, рассказанным в балладах и народных песнях, которыми тогда развлекала горняков Илейн. Она любила приукрашивать их и рассказывать другим.
Илейн, решив, что пора остановить дочь, воскликнула:
— Лили, подобные вопросы недопустимы! Это слишком личные вопросы, отвечать на которые мисс Бличем не обязана. Извините, мисс Бличем.
Молодая гувернантка улыбнулась, хоть и несколько вымученно.
— Но ведь Лилиан права, на самом деле никакой тайны нет. Мы с кузеном Кристофером переписываемся с самого детства. За последние годы мы… э-э-э… несколько сблизились. У меня есть его фотография, Лилиан. Я покажу ее тебе на корабле.
— И тогда мы втроем узнаем его! — утешилась Глория.
Во время уроков мисс Бличем надевала очки с толстыми стеклами, которые, однако, стыдливо снимала при других. Так что с учетом этого Глория вполне осознавала вероятность того, что учительница пройдет мимо мужчины своей мечты, потому что не увидит его.
Про себя Гвинейра возблагодарила небо за педагогический талант мисс Бличем. Если Глория что-то просила в последнее время, гувернантка утешала ее перспективами путешествия в Англию. Она обещала, что расскажет на корабле ту или иную историю, прочтет ту или иную книгу, и вот теперь дело дошло даже до фотографии ее возлюбленного. Все это привело к тому, что теперь Глория с нетерпением ждала путешествия. Что же касается Лилиан, то на протяжении последних недель девочка мечтала о море, об играющих на волнах дельфинах, которых, конечно же, можно будет увидеть во время их вояжа. Впрочем, она говорила также о пиратах и кораблекрушениях — судя по всему, в некоторой доле опасности во время путешествия для Лилиан была своя прелесть.
Гвинейра же со своей стороны не желала ничего более, кроме как счастливого воссоединения Сары Бличем и Кристофера. Если молодая женщина действительно выйдет замуж за священника прихода, к которому относится школа Глории, рядом с девочкой всегда будет близкий человек. Возможно, все сложится не настолько плохо, как ей думалось поначалу.
Гвинейра заставила себя улыбнуться, когда девочки наконец сели в карету, в которой Джек должен был отвезти их на корабль. Илейн тоже поехала с ними, чтобы потом сесть в Крайстчерче на поезд, который отвезет ее в Греймут.
— Мы поедем через Брайдл-Пас! — восхищенно воскликнула Лилиан и тут же принялась вспоминать страшные истории про знаменитый перевал между Крайстчерчем и гаванью в Литтелтоне. Толпы переселенцев, неимоверно уставшие после бесконечного путешествия, брели через этот перевал, потому что не могли позволить себе проехать там на мулах, ибо были слишком бедны. Сама Гвинейра рассказывала о восхитительном виде, который открывался в конце подъема: залитая солнечным светом Кентерберийская равнина, а за ней — головокружительная панорама Альп. Глаза пожилой женщины по-прежнему сияли, когда она говорила об этом. Она призналась, что именно в этот миг влюбилась в страну, которая должна была стать ее новой родиной.
