Кристина Додд - Темное прошлое
Ответа не последовало. Саманта вынуждена была признать, что, пожалуй, проиграла первое сражение. Но война только начинается.
Полковник встал, и у Саманты снова возникло ощущение исходящей от него угрозы.
– Мисс Прендрегаст…
– Да, полковник Грегори?
– Кайла простудилась немного. Сообщите об этом ее горничной, и пусть девочку переведут в отдельную спальню.
Саманта удивленно заморгала. Она ожидала чего угодно, но не этого.
– Но… как вы узнали?
– Она чесала нос. А Мара выросла из своих сапог. Я закажу новые, но они прибудут не раньше чем через неделю. Пока что надо примерить на нее старые сапоги Вивьен и посмотреть, подходят они или нет. - Он сложил руки за спиной. - И вообще, проверьте, впору ли остальным девочкам их обувь.
– Да, сэр. - Саманта старалась вспомнить, что насторожило полковника в поведении Мары. - Мара терла одну ногу о другую.
– И отказалась чистить свою обувь, как это требуется. Я говорил им, что они должны сказать мне, если обувь становится тесной, но Мара старается разговаривать со мною как можно меньше.
– Интересно, почему? - Саманта даже не пыталась скрыть сарказма.
Полковник обогнул стол и подошел вплотную к девушке. Он стоял так близко, что юбки Саманты касались его сапог.
Ей захотелось попятиться, но она сдержалась. Черт побери, она не привыкла отступать! Но сердце билось все чаще и чаще. Может, оно все время бьется именно так, только раньше Саманта этого не замечала. А сейчас она вдруг остро ощутила и биение своего сердца, и работу легких, жадно вдыхавших исходивший от полковника запах сильного, здорового мужчины, и еще каждый волосок на своем теле. Собственная реакция смущала и одновременно интриговала Саманту.
– Материал привезут на следующей неделе. Это подходит?
Полковник произносил каждое слово отчетливо, пристально глядя на Саманту. Не могло быть ни малейших сомнений: этот человек понял, что им манипулируют. И он позволил ей это. Интересно, почему? Или лучше не знать этого?
– Я достал бы его и раньше. Но очень немногие из наших гувернанток пробыли здесь дольше нескольких дней. И даже нескольких часов.
Он бросал ей вызов! Что ж, Саманта готова его принять!
– Полковник Грегори, я буду здесь и помогу сшить платья для своих воспитанниц. Я буду здесь и через год. Ни одному ребенку еще не удалось одержать надо мной верх. Уверяю, не удастся это и вашим дочерям.
«И даже вам», - мысленно добавила Саманта.
5.
Мисс Прендрегаст вышла из комнаты с гордо поднятой головой и закрыла за собой дверь. Полковник Уильям Грегори подошел к окну и подождал, пока Дункан Монро влезет внутрь…
– Ну, как добыча? - быстро поинтересовался Уильям.
– Поймал прошлой ночью еще одного русского, - Дункан отряхнул пыльные бриджи и поправил крестьянскую шляпу с полями. - Забрал у него бумажник и отпустил на все четыре стороны.
– Что-нибудь интересное?
Дункан раскрыл мешочек на тесемках и вывалил на стол Уильяма свою добычу. Несколько помятых фунтовых банкнот. Трубка. Кисет с табаком. Письмо…
Пробежав его глазами, Уильям нахмурился. Написано по-русски.
– Немедленно отошлю это Трокмортону, - сказал он.
Уильям встретил Дункана в Индии, и тот уже много лет был его лучшим офицером и самым близким другом. Никого из них не смущала некоторая странность сегодняшнего положения вещей. Полковник Грегори изображал из себя хранителя мира и спокойствия в Кумберленде, а Дункан Монро - грабителя, орудующего в здешних лесах. Они тщательно избегали встреч друг с другом в лесу, прочесывая окрестности в поисках русских шпионов и их английских агентов. Впрочем, время от времени им попадались и настоящие грабители. Это была игра, которую придумали для себя двое мужчин, и, играя в нее, они добыли немало ценной информации для министерства внутренних дел. Но пока им так и не удалось выяснить, почему центром шпионской деятельности иностранных разведок стал именно Озерный край.
По крайней мере, до сегодняшнего дня.
– Кстати, с чего это тебе пришло в голову скрестись в окно, когда кто-то находится со мной в кабинете?
– Кто-то… Это был не кто-то, - Дункан картинно закатил глаза. - Она - настоящая красавица. Я и не знал, полковник, что вас взяли в плен…
– Разве может взять в плен женщина? В плен могут взять… - заметив ухмылку Дункана, полковник осекся.
Дункан был известен своей насмешливостью не меньше, чем храбростью, и Мэри считала его красавцем. Но Уильям знал, как стереть с его лица эту ухмылку.
– Эта женщина - новая гувернантка моих детей.
Вытянувшаяся физиономия Дункана была ему наградой.
– Гувернантка? Когда я был маленьким, гувернантки были другими.
– Она прибыла с превосходными рекомендациями от элитной Академии гувернанток. - Впрочем, он был согласен с Дунканом. О чем думала эта самая леди Бакнел, посылая ему такую гувернантку? Вернее, не ему, а его детям. Ведь гувернантку прислал и его дочерям, напомнил себе Уильям.
Наполнив два стакана виски, он протянул один другу.
Отхлебнув с полстакана, Дункан покачал головой:
– Моя гувернантка была старой и ворчливой.
– Не сомневаюсь, именно такую ты и заслуживал. Наши были молоденькие и пугливые. - Уильям никогда не подумал бы, что будет с ностальгией вспоминать этих никчемных глупышек. Ни одна из них не походила на мисс Прендрегаст. Мисс Прендрегаст с осанкой и походкой амазонки и языком… О нет, о ее языке ему не стоит, совсем не стоит думать. При мысли о ее языке хотелось думать о поцелуях и всяких других глупостях. Поэтому лучше просто назвать ее дерзкой и забыть об этом.
Уильям сделал большой глоток виски.
– Эти ее волосы… Тебе не кажется, что это парик?
– Парик? Да ты с ума сошел! Никакой не парик!
– Слишком уж они белокурые. - Вчера ночью, в лесу, прядки, падавшие на щеки Саманты, отливали серебром в лунном свете. - Это должен быть парик.
– Мы ведь оба знаем, что ты ничего не понимаешь в женщинах, - снисходительно заметил Дункан. - И насчет ее волос наверняка ошибаешься. - Дункан опустился на стул, где незадолго до этого сидела гувернантка. - А впрочем, я не видел ее глаза. Какого цвета глаза нашей прекрасной валькирии?
– Карие. - Уильям снова поднес к губам стакан. - Или почти карие. Какого-то такого странного цвета…
– Так ты все же заметил цвет ее глаз. - Уильям почувствовал, что его начинает не на шутку раздражать самодовольная физиономия Дункана. - Жду не дождусь возможности самому заглянуть в глаза этой юной леди.
– Тебе никто не позволит соблазнять мою гувернантку, - предостерегающе произнес Уильям. - Если только ты не хочешь занять ее место и сам учить моих детей.
– Я и не мечтаю об этом, - вздохнул Дункан. - Ты обратил внимание на ее походку? Настоящая пантера, преисполненная сдержанной силы и грации.
– Она слишком высокая.
Уильям привык к хрупким женщинам, смотревшим на него снизу вверх и почти невесомым в его объятиях, когда приходилось вальсировать на балах.
– Ты можешь представить себе, что чувствует мужчина, когда его обнимают эти сильные ноги…
Черт побери, он легко может себе это представить! Слишком легко! Дункан никогда не умел вовремя остановиться!
– Она слишком худая.
– Слишком худая, слишком высокая, - передразнил Уильяма Дункан. - А ты чересчур разборчив! Особенно для бедного безутешного вдовца, которому отчаянно требуется жена, чтобы заботиться о его детях. Может быть, мисс… мисс…
– Мисс Прендрегаст.
– Может быть, мисс Прендрегаст сумеет стать ответом на этот вопрос.
– Нет.
– Нет? - Приподняв одну бровь, Дункан внимательно изучал полковника. - Но ведь Мэри умерла уже три года назад.
– Мэри была убита, - поправил его Уильям.
– Да, но это - не твоя вина, - как можно мягче заметил Дункан.
Сам Уильям, разумеется, считал иначе.
– За безопасность жены отвечает муж!
– Но полк ведь был на задании! Как ты мог знать, что Мэри выедет из лагеря и попадет в засаду русских?
Дункан был тысячу раз прав, но чувство вины не покидало Уильяма все эти годы.
– Я должен был отослать ее домой. Я должен был их всех отослать домой! Мы ведь знали, что в горах таится опасность.
Дункан встал, подошел к Уильяму и положил руку ему на плечо.
– Я знаю, ты любил Мэри, и сердце твое разбито, но…
Уильям стряхнул руку друга, подошел к окну и стал растерянно смотреть в парк. В этом-то и была главная проблема. Да, он любил Мэри, но жизнь с ней лишь доказала ему то, о чем он подозревал уже много лет. Ни одна женщина не способна завладеть его воображением так, как сложная военная операция, или привести его в такой восторг, как жаркая погоня за врагом. В его душе, одержимой страстью к войне, любви к женщине, даже самой прекрасной, не оставалось места.
И отчасти именно поэтому Уильям был твердо намерен схватить рано или поздно предателей, повинных в смерти Мэри, беззаветно любившей мужа, который так и не смог ответить на ее чувства в полной мере.
