Бертрис Смолл - Снова любить
— Это праздник костров, — сказал Като.
— Праздник костров? — Квинт Друзас посмотрел вопросительно.
— Вы упомянули кельтский праздник. Он отмечается первого мая, хозяин. Других весенних праздников нет.
— Сколько совпадений! — Квинт Друзас мимолетно улыбнулся. — Я женился первого июня. Наш сын родился первого марта. Теперь первого мая я окажусь на пороге моей судьбы. Я начинаю верить, что единица — мое счастливое число. — Он посмотрел на двух галлов. — Я затемню на время светильник. Выходите через сад и ведите себя осмотрительно. Оба! Вы можете легко проникнуть в дом, когда дядя и его семья будут гостить у нас. Если не сумеете, управляющий отправит вас на поля. Там вы и поработаете для меня.
Утром Квинт Друзас отправил послания своему тестю в Кориниум с просьбой приехать и дяде Гаю, приглашая всю его семью на день объявления имени нового Друзаса и очищения.
До прибытия на празднование Гай Друзас Кориниум и его семья не знали о смерти двух старших сыновей Антонии.
— О, дорогая, — сказала Каина, целуя молодую женщину, — я ужасно огорчена. Почему ты не обратилась ко мне? Моя мать и я приехали бы. Кейлин тоже. Женщине так тяжело оставаться наедине с собой во время такого несчастья.
— В этом не было нужды, — тихо произнесла Антония. — Мои малыши теперь с богами. Квинт уверил меня в этом. Я ничего не могу сделать для них. Я должна думать о младенце. Квинт не хочет, чтобы его кормила рабыня. Я не могу истощать себя, иначе у меня пропадет молоко. Это очень не понравилось бы Квинту, а он так добр ко мне.
— Он околдовал ее, — сказала Кейлин с отвращением.
— Она влюблена в него, — ответила Каина.
— Я думаю, кому-то очень выгодно, что оба сына Секстуса Сципио исчезли, — тихо заметила Кейлин. Каину поразили эти слова:
— Кейлин! Что ты говоришь? Неужели ты обвиняешь Квинта Друзаса в таком противоестественном поступке? Он любил этих маленьких мальчиков и был хорошим отчимом для них обоих.
— Я никого ни в чем не обвиняю, мама! — отрезала Кейлин, — Я просто заметила, что отсутствие малышей Антонии выгодно. Ты должна признать. Квинта очень устраивает, что остался только его ребенок, который однажды унаследует все им приобретенное.
— Почему, когда ты говоришь о Квинте, — спросила Каина, — у тебя всегда такие мрачные мысли, Кейлин? Девушка покачала головой.
— Не знаю, — честно призналась она. — Мой внутренний голос предостерегает меня, он шепчет мне о какой-то опасности, еще не знаю какой. Я думала, что после его женитьбы на Антонии этот голос замолчит, но нет, с каждым разом он становится еще громче в присутствии Квинта.
— Может быть, ты завидуешь браку Квинта? — допытывалась Каина. — Может, ты сожалеешь о своем решении не выходить замуж за него?
— Ты с ума сошла, мама! — Отвращение на прелестном личике Кейлин красноречиво говорило Каине, что она ошибается.
— Извини, я только спросила, — пробормотала Каина. — Иногда мы сожалеем о том, от чего отказываемся или что сами бросаем.
Их позвали в атрий, где был установлен семейный алтарь. С гордостью Квинт назвал сына своим именем. Осторожно надел на шею младенца красивую золотую буллу. В медальон с крышкой, соединенной пружинкой, между двух створок он вложил талисман, который будет защищать его сына до совершеннолетия. С достоинством патриарха большой семьи Квинт Друзас вознес молитву богам, особенно богу Марсу, так как это был месяц Марса. Он молился о том, чтобы младший Квинт Друзас прожил долгую, счастливую жизнь. Затем он принес в жертву ягненка, который родился в тот же день, что и его сын, и двух белоснежных голубей в честь богов, чтобы они благосклонно приняли его молитвы.
Когда религиозный обряд закончился, началось празднование и застолье. Все члены семьи Гая Друзаса преподнесли младенцу маленькие игрушки: сделанные из золота и серебра фигурки зверей, рыб, цветов, миниатюрные мечи, плуги. Это были традиционные подарки новорожденному в день очищения и объявления его имени.
Квинт Друзас расслабился, пребывая в хорошем настроении. Распивая вино со своими двоюродными братьями Титом и Флавием, он пристал к ним:
— Я слышал, что есть какая-то девчонка-рабыня на вилле вашего отца, которая созрела, как летняя дыня. Кто из вас виноват, а?.. — Он шутливо ткнул пальцем в их сторону и усмехнулся.
Близнецы покраснели и виновато засмеялись.
— Точно не знаем, — признался Флавий. — С детства мы всем делились.
— Мать очень рассердилась на нас. Она говорит, мы должны найти себе пару и жениться до окончания лета, иначе станем причиной скандала, — сказал Тит своему старшему кузену. — У девушки случился выкидыш, поэтому мы никогда не узнаем, кто был отцом, хотя нам и не хотелось это знать.
— А отец говорит, мы не должны опускать свои ведра в колодцы, не зная, свежая ли там вода, — добавил Флавий.
— А вы выбрали себе невест, братья? — спросил Квинт.
— Нет еще, — ответил Флавий. — Отец собирается поискать их немного подальше Кориниума. Он говорит, пора освежить кровь в семье. Я думаю, ему не нравятся девушки, которые окружают нас здесь.
— Выбор не особенно велик, — заметил Квинт. — Мне повезло с моей любимой Антонией. Пусть боги пошлют вам обоим такую же удачу, мои юные братья, и пусть я доживу до празднования дня присвоения имени всем вашим детям. — Он поднял свой кубок и выпил.
Они, в свою очередь, приветствовали его.
— А что Кейлин? — спросил Квинт. — Скоро ли она найдет себе мужа? С каждым днем она становится все красивее. — Он посмотрел через комнату, туда, где сидела Кейлин со своей матерью. — Если бы я не влюбился в Антонию с первого взгляда, я был бы в отчаянии от потери вашей прелестной сестры. Кого бы она ни выбрала, ее избранник станет счастливым человеком.
— Кажется, нет человека, который бы увлек нашу сестру, — сказал Флавий. — Я буду очень удивлен, если отыщется такой. Иногда наша сестра ведет себя очень странно. Мы говорим, в ней больше кельтской, чем римской крови. Жаль, если она помрет девственницей.
— Еще вина, хозяин? — Высокий раб стоял рядом с Квинтом.
— Да, Като, благодарю. И наполни кубки моим братьям тоже, — весело приказал он.
В праздничную ночь на каждом холме пылали костры. Кельтский праздник в честь нового сезона земледелия отмечался всеми. Казалось, стирались барьеры между мужчинами и женщинами, свободными гражданами и рабами — все дружно плясали вокруг костров и распивали огромные чаши сладкого медового вина.
Гай Друзас Кориниум только что оторвался от своей жены в уединенной спальне пустого дома, когда ему показалось, что послышался шум. Поднявшись, он вышел в атрий узнать, в чем дело. Он так и не увидел двоих злоумышленников, которые появились сзади и мгновенно задушили его.
Каина не поняла, что происходит, услышав глухой стук от падения какого-то тяжелого предмета. Она поднялась, чтобы посмотреть, в чем дело, но дошла лишь до середины спальни, когда в комнату ворвались двое мужчин.
— Я говорил тебе, она красавица, — сказал высокий. Нетрудно было угадать их намерения. В ужасе Каина начала отступать.
— Я дочь Берикоса, вождя добунни, — сумела выговорить она, хотя ее горло сжималось от страха.
Высокий схватил Каину, прижался губами к ее рту, который только что принимал нежные поцелуи мужа. Каина боролась с нападавшим как львица, царапаясь и плюясь. Засмеявшись, мужчина бросил ее на супружеское ложе и навалился сверху; его руки задрали ночную тунику. Другой мгновенно оказался у ее головы, заглушив рукой пронзительные крики. Каина молила богов о скорейшей смерти.
Бренна вернулась на виллу рано. Она сопровождала Кейлин на праздник, но ее внучка вовсе не нуждалась в ней. Никто не мог выдержать капризы Кейлин, и, кроме того, девушка не хотела уединяться в темноте с каким-либо мужчиной. Она просто присоединилась к тем, кто танцует и поет.
Бренна споткнулась обо что-то в полутемном атрии. Нагнувшись, она с ужасом узнала своего зятя. Он был мертв. Ее затрясло. С огромным усилием она поднялась на ноги и с бьющимся сердцем побежала в спальню дочери. Каина лежала обнаженная, раскинувшись среди скомканных окровавленных простыней. Бренна рухнула на пол, даже не поняв, что ей нанесли удар.
— Со старухой намного проще, — заметил Като небрежно.
— Но с молодой было забавнее, — ответил его напарник. — Какое сражение она нам устроила! Однако девчонка будет лучше всего. Прежде чем мы убьем ее, давай бросим кости, кому достанется ее девственность, а кому остатки.
Тит и Флавий, вернувшись домой совершенно пьяными от медового вина, даже не заметили своих убийц. На них напали из засады, быстро задушили, а затем притащили вместе с телом отца в спальню родителей, чтобы Кейлин не наткнулась на них.
Галлы ждали. Минуты превратились в час, затем в другой.
— Где же эта чертова девчонка? — ворчал раб что пониже.
