Вики Баум - Гранд-отель
— Меня буквально шатает, — виновато говорит Зенф. — Подумать только, как не хватает какого-то часа сна! А Пильцхайм установил личность шофера? Я всегда говорил, что Пильцхайм — светлая голова. Его бы сразу пустить по следу этого барона, тогда у нас в отеле не стряслась бы такая жуткая история. Она же репутацию нашу погубит… Завтрак в двадцать второй номер! — кричит он, обернувшись к дежурному официанту, и продолжает разбирать почту. — Да вот и письмо барону! Куда его девать? Следователю? Хорошо… Доброе утро, господин доктор, доброе утро, — говорит Зенф Оттерншлагу. Тот, желтый, худой, со стеклянным глазом, шествует по кругу вдоль стен и подходит к стойке портье.
— Есть почта на мое имя? — спрашивает Оттерншлаг.
Портье заглядывает в ячейку — отчасти из вежливости, отчасти и по той причине, что в последние дни там появлялись записки от Крингеляйна.
— К сожалению, нет. Сегодня ничего нет, господин доктор.
— Телеграммы?
— Нет, господин доктор.
— Кто-нибудь меня спрашивал?
— Нет. Пока нет…..
Оттерншлаг обошел весь холл и уселся на своем обычном месте. К нему подбежал курьер, официант принес чашку кофе. Оттерншлаг смотрел стеклянным глазом на девушку, расставлявшую цветы в вазах на своем прилавке, но не видел ее.
— Доброе утро, — поздоровался портье с супружеской четой, видимо, провинциалов, которая остановилась возле стойки. — Комнаты? Пожалуйста, семидесятый номер освободился. Очень хороший номер, с ванной. И семьдесят второй, двухкомнатный, но, к сожалению, без ванной. Наверное, сегодня или завтра освободится еще соседний, семьдесят первый номер, с ванной, прекрасные апартаменты. Попрошу вас обратиться теперь в соседнее окошко… Что? Алло, я не расслышал! — вдруг закричал Зенф в телефонную трубку. — Что? Да, сейчас иду. Меня вызывают к городскому телефону. По личному делу. Из больницы, — сказал он маленькому Георги и бросился прямиком через холл, через коридор к телефонной кабине номер четыре, куда махал рукой телефонист.
Доктор Оттерншлаг встал и деревянным шагом подошел, как обычно, к стойке портье.
— Господин Крингеляйн у себя? — спросил он.
— Нет. Господин Крингеляйн уехал, — ответил Георги.
— Уехал. Так. Ничего для меня не оставил? — спросил Оттерншлаг, помолчав.
— Нет. Сожалею, ничего, — ответил Георги с вежливостью, которой научился у Зенфа. Оттерншлаг снова пошел на свое обычное место, но на сей раз не окольным путем, а по резкой диагонали через весь холл. Это было странно. Мимо пробежал портье Зенф, его ясное благонадежное фельдфебельское лицо блестит от испарины после чудовищного волнения. Он бросился к своей стойке, словно в спасительную гавань.
— Девочка! Искусственные роды. Девочка, вес пять фунтов. И теперь уже никакой опасности. Никакой опасности! Обе живы-живехоньки, — выпалил Зенф и сорвал с головы фуражку Его лицо — вдруг ставшее штатским — сияло, глаза были мокрыми. Увидев, что Рона выглядывает поверх стеклянной перегородки, Зенф поспешил надеть фуражку. Провинциальная чета погрузилась в лифт. Их поселили в 72-м номере, двухместном, без ванной. Здесь еще слабо пахло фиалками — пудрой Флеммхен.
— Открой окно, — сказала жена.
— Хорошо. Все равно тут сквозит, — ответил муж.
В холле сидит доктор Оттерншлаг, ведет разговоры сам с собой:
— Это ужасно. Все время одно и то же. Ничего не происходит. Ужасное одиночество. Мир — опустевшая звезда, которая не дает тепла. В Руж-Круа остались двадцать девять засыпанных землей солдат. Наверное, я — один из них, лежу там со всеми остальными с конца войны, я умер, но не знаю, что умер. Если бы в этой большой дыре произошло что-то стоящее… Так нет же. Ничего не происходит. Уехал. Адье, господин Крингеляйн. А я дал бы вам на дорогу рецепт обезболивающего. Но нет — уехал и даже не попрощался. Тьфу!.. Приехал — уехал… туда — сюда, туда — сюда…
Ученик портье Георги задумался за своей стойкой: простые и глубоко банальные мысли. «Великолепно идут дела в таком вот большом отеле. Колоссально. Все время что-то случается. Одного арестовали, другой убит, тот уезжает, а этот приезжает. Одного уносят на носилках с черного хода, и тут же у другого рождается ребенок. Страшно интересно, в самом деле! Да, такова жизнь».
Доктор Оттерншлаг сидит в холле — каменное изваяние одиночества и безжизненности. У него здесь постоянное место, здесь он и останется. Желтые, тяжелые, как свинец, пальцы лежат на коленях, стеклянный глаз смотрит на улицу, где все залито солнцем, которого Оттерншлаг не видит.
Входная дверь вращается — поворот, поворот, еще поворот…
Примечания
1
Все в порядке (англ.).
2
Moribundus — находящийся при смерти, умирающий (лат.).
3
Дорогой (англ.).
4
Слезы, о сладкие слезы (фр.).
5
Боже мой (фр.).
6
Вперед! (фр.).
7
Здесь Родос, здесь прыгай (лат.). То есть: здесь покажи себя. (Примеч. пер.).
8
Извините (фр.).
9
Сначала, повторить (ит.).
10
Оставьте меня в покое! (фр.).
11
Прощай навсегда, не так ли? (фр.).
12
Довольно об этом! (фр.).
13
Я тебя люблю (фр.).
14
Что вы делаете? (фр.).
15
Прощай! (фр.).
16
На счастье (фр.).
17
Уполномоченный на ведение дел. (Примеч. пер.).
18
Дополнительное вознаграждение служащим, которое выплачивается из чистой прибыли промышленных и других предприятий. (Примеч. пер.).
19
Несложная карточная игра.
20
Дорогой (фр.).
21
Как я счастлива! (фр.).
