Стефани Лоуренс - Своевольная красавица
Ричард обрушился на него сверху, как кара небесная. Прыгнув на Дугласа, он выбил его из седла и повалил на землю, думая не о том, как удержать свою добычу, а как приземлиться самому. Он сумел уберечь голову от удара о скалы, отделавшись синяками, и, перевернувшись на спину, лихорадочно огляделся. Дуглас лежал в нескольких ярдах от него, мотая головой. Ричард свирепо оскалился и с рычанием вскочил.
Понял ли Дуглас, что выбило его из седла и какая сила подняла за шиворот, безжалостно встряхнула, а затем врезалась в него, — Ричард не знал, да и знать не хотел. Побывав мишенью для стрелы арбалета, он считал себя вправе отвести душу.
Они были примерно одного роста и комплекции. Неудивительно, что старый отшельник принял Дугласа за него. Ричард не испытывал ни малейших угрызений совести, отделывая противника в лучших традициях, принятых на юге. Первый нокаут несколько усмирил его ярость. Схватив Дугласа за шиворот, он снова поставил его на ноги.
— Это ты, — процедил он, припомнив несколько инцидентов, так и не получивших разумного, на его взгляд, объяснения, — оставил открытыми ворота на пастбище и попортил деревья в саду?
Хрипя и хватая ртом воздух, Дуглас выплюнул зуб.
— Проклятие, нужно же было убедить ее, что без мужчины не обойтись.
— Да, но теперь, — возразил Ричард, занося кулак, — у нее есть я! — Резким ударом он снова сбил Дугласа с ног.
Дав ему минуту, чтобы прийти в чувство, Ричард опять поднял оглушенного противника и тряхнул так, что у того застучали зубы — те, которые остались. Затем вкрадчиво поинтересовался:
— А пожар?
Повиснув в его руках, задыхающаяся жертва закатила глаза и в отчаянии выдохнула:
— Никто не должен был пострадать.
Ярость застилала Ричарду глаза. Он услышал рев пламени, увидел красные языки, лизавшие стены, и свою жену, готовую броситься в самое пекло.
— Катриона чуть не погибла в огне.
Голос его звучал почти отстраненно, но, заглянув в глаза Дугласа, он увидел в них страх.
Дуглас побледнел и начал отчаянно вырываться.
Катриона подбежала, когда кулак Ричарда врезался Дугласу в живот. Тот согнулся вдвое. Она вздрогнула и поморщилась, когда Ричард размахнулся и со всей силы двинул Дугласа в челюсть. Тот упал навзничь в заросли вереска и больше не двигался.
Убедившись, что противник отключился надолго, Ричард пошевелил разбитыми пальцами, повернулся и обнаружил за спиной Катриону, Он вздохнул:
— Проклятие, женщина, разве я не говорил тебе…
Ее глаза округлились.
— Ричард!
Ричард резко обернулся — как раз вовремя, чтобы перехватить запястье Дугласа, бросившегося на него с ножом.
Хрустнула кость, и Дуглас с воплем повалился на колени, прижимая к себе сломанную руку.
— Подлец!
Оттолкнув мужа, Катриона встала между ними; она подбоченилась, зеленые глаза сверкали.
— Как ты посмел? — обрушилась она на Дугласа. — Сколько раз тебя принимали как гостя в долине, и чем ты отплатил Госпоже за ее великодушие? Ты устроил заговор против долины. Хуже того! Ты поднял руку на моего возлюбленного супруга, посланного мне милостью Госпожи. Ты злобный червь, мерзкая жаба. Да я превращу тебя в угря и оставлю здесь задыхаться, если тебя раньше не склюют птицы. Это будет достойный конец для такого мерзавца — справедливое возмездие за твои гнусные поступки!
Она умолкла, переводя дыхание. Дуглас, скорчившись, с перекошенным лицом смотрел на нее.
— Дьявол, глупая женщина, ты что, не понимаешь, что он проклятый англичанин?
— Англичанин? Ну и что? Он более мужчина, чем десяток таких, как ты. — Она шагнула вперед, не сводя с него взгляда. Дуглас отполз назад.
Катриона ткнула в него пальцем.
— Слушай меня внимательно! — Ее голос изменился и приобрел непривычные глубину и силу. — Если ты посмеешь предпринять что-нибудь против меня, долины или моих людей — а в особенности против моего супруга, — те жалкие сокровища, которые ты прячешь в своих штанах, сморщатся и сожмутся до размера абрикосовых косточек. А потом вообще отвалятся. При одной только мысли против подданных Госпожи твоя ничтожная гордость почернеет и усохнет. Ну а если ты позволишь себе возводить напраслину на жителей долины, то за каждое дурное слово у тебя вырастет по фурункулу — на том самом месте, которое имеет над тобой больше власти, чем мозги!
Пока она в очередной раз переводила дыхание, Ричард взял ее за плечи и деликатно отставил в сторону, чуть позади себя. Наклонившись к ней, он шепнул:
— Мне кажется, до него дошло. Еще немного, и он лишится чувств. — Он взглянул на Дугласа, бледного и перепуганного, глядевшего на них, как затравленный кролик. Усмехнувшись, Ричард повернулся к жене. — Я получил громадное удовольствие от твоего выступления, но предоставь остальное мне. — И добавил, глядя в ее расширившиеся глаза: — Если помнишь, это я обязан защищать тебя, а не наоборот.
Хмыкнув, она скрестила руки на груди, продолжая гневно смотреть на Дугласа, но снизошла до того, чтобы хранить молчание.
Ричард повернулся к поверженному врагу.
— Полагаю, — сказал он, — вы предпочли бы продолжить путь, не дожидаясь, пока моя жена осуществит свои намерения? — Облегчение на лице Дугласа было очевидным. Он сделал попытку встать, но Ричард остановил его, подняв палец. — Однако впредь не попадайтесь нам на глаза и держитесь подальше от долины, если не хотите навлечь на себя гнев Госпожи. Ну а если вы усомнитесь в могуществе Госпожи, советую вам учесть вполне земную угрозу.
Он вперил жесткий взгляд в настороженные глаза Дугласа.
— Подробное описание ваших преступных деяний вкупе с показаниями свидетелей будет направлено моему брату Девилу Кинстеру, его светлости герцогу Сент-Ивзу. Вина за любой ущерб, нанесенный долине при сомнительных обстоятельствах, будет возложена на вас, и вам придется отвечать перед всеми Кинстерами. — Ричард помолчал и добавил так же спокойно: — Должен предупредить, что у нас за плечами многовековой опыт, как без лишнего шума отомстить врагу и жить дальше, не испытывая угрызений совести.
Трудно было сказать, какая из угроз подействовала на Дугласа больше, но, когда Ричард пренебрежительным жестом велел ему убираться, он безмолвно поднялся на нетвердые ноги и, пошатываясь, побрел к своей лошади, пасшейся неподалеку.
Услышав странные звуки рядом с собой, Ричард не обернулся. Если его жена насылает проклятие на Дугласа, это ее личное дело. Он не станет вмешиваться.
Он свистнул, и Гром, разогревшийся от бешеной скачки, гарцуя, приблизился к хозяину. Обернувшись, Ричард увидел Алгарию, трусившую на своей меланхоличной лошади и ведшую на поводу кобылу Катрионы. Обняв жену за плечи, Ричард повел ее к лошадям.
