Элизабет Чедвик - Сокровища короля
– Как же ты спишь по ночам?
Трейб невесело рассмеялся:
– Крепко, как покойник. Бог мой, я ведь пришел предупредить тебя, а не вспоминать былое или оправдываться. И уже начинаю жалеть, что отказался от выгодного предложения.
– Неужели ты ждешь от меня благодарности? – взревел Николас.
– Я ничего не жду, – прорычал в ответ Трейб, отворачиваясь. – Просто будь осторожен и помни, кто предостерег тебя.
Он зашагал к сходням. Николас нагнал его, схватил за руку и развернул к себе лицом. Моряк набычился, одна его рука потянулась к кинжалу на бедре.
– Не надо, – остановил его Николас. – Я хочу попросить тебя об услуге.
Брови Трейба полезли на лоб.
– Об услуге?
– Да, я… – Николас потер лицо. – Я глубоко признателен тебе за предостережение и знаю, что оно сделано из добрых побуждений. – Эти слова дались ему с трудом, ибо в душе он жаждал скрестить клинки с Трейбом, но Николас сдержал свой порыв, потому что это стало бы ответом на события прошлого, а ему следовало думать о будущем: оно было гораздо важнее. – Если что-то случится со мной, позаботься, пожалуйста, о Магдалене. Доставь ее целой и невредимой в Бостон, в дом моего первого помощника Мартина Вудкока.
Трейб глянул через плечо на Магдалену, вновь поднявшуюся со скамьи.
– Я не нянька, – рявкнул он.
– А если я заплачу?
Трейб расправил плечи, черты его натянулись.
– Я не хочу оскорбить тебя. Это предложение, – объяснил Николас – Заказ на сохранение жизни, если угодно. Если моя жизнь под угрозой, значит, возможно, ей, а соответственно и нашему ребенку, тоже грозит опасность.
Трейб поджал губы:
– Я уже не успеваю принять другие меры предосторожности; мы отплываем с приливом.
– Ладно, в качестве услуги возьму на себя такую обязанность, – нехотя согласился Трейб. – Но только до тех пор, пока ты не примешь других мер предосторожности.
– Спасибо. И если ты вдруг узнаешь, кто добивается моей смерти, я готов щедро заплатить за эти сведения.
Трейб мрачно улыбнулся:
– Лучше используй эти деньги на поиски того, кто хочет тебя убить, – сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел прочь.
Николас с тревогой в глазах смотрел ему вслед, думая о том, что услышал. Зло, конечно, не было отомщено, но он испытывал смутное облегчение оттого, что его подозрения относительно гибели отца подтвердились. Беспокоило его и то, что сам он скоро может присоединиться к нему.
– Кто это был? – Магдалена обняла его одной рукой и заглянула ему в глаза, ожидая утешительных объяснений.
– Друг, – ответил Николас, несколько удивленный тем, что назвал Трейба другом.
– Зачем он приходил?
Николас покачал головой:
– Чтобы облегчить совесть, хотя говорит, что совести у него нет. – Он отвернулся, наблюдая за одним из грузчиков, закатывающим в трюм бочки меда. Странное совпадение, думал он. Рыжебородый, напавший на Мориса де Лаполя у пивной в Бостоне, очевидно, тот же самый человек, который теперь ищет убийцу для него. Эта мысль его обеспокоила. Наверно, все же стоит еще раз поговорить со Стивеном Трейбом, решил Николас.
* * *Путешествие в Нормандию прошло гладко и без происшествий. Никто не набрасывался на Николаса с ножами из темных углов, никто не травил ядовитым вином, а на пути ему встречались лишь небольшие рыбацкие нефы и торговые суда. В нервном напряжении Николас всматривался в горизонт, но видел вдалеке лишь пятнистую синь моря, сливающуюся с голубизной небосвода. Ничто не предвещало беды.
На ночь он сделал остановку в Барфлере, готовясь со следующим приливом вновь тронуться в путь с грузом отменного нормандского сидра в неглубоком трюме парусника. Порт Барфлер пользовался печальной известностью: возле него затонул «Белый корабль» короля Генриха I. Однажды зимним вечером судно по выходе из гавани напоролось на скалу и пошло на дно, унеся с собой в морскую пучину половину всей английской аристократии, в том числе наследника трона. С тех пор миновало более ста лет, но жители порта и по сей день вспоминают то событие с мрачным удовольствием. Каждое судно, входящее и покидающее гавань Барфлера, проплывает мимо места трагедии. Молва гласит, что ежегодно в ноябре там появляется белый корабль-призрак, идущий на верную смерть.
Николас стоял на палубе «Императрицы», отчалившей из Барфлера с вечерним приливом, и чувствовал, как по коже ползет мороз. Его неф, как и обреченный корабль, тоже был белый, и он уже ощущал пугающую близость похороненных на дне обломков, ибо его отец тоже погиб в море.
На закате, когда солнце растворилось в золотисто-лиловых разводах, окрасивших небеса, «Императрица» покинула гавань. Ее красный парус наполнился ветром, и, разрезая носом пенящуюся воду, она стремительно понеслась в открытое море. Том, впередсмотрящий, засветил фонари на носу и корме, и парусник замерцал в ночи, словно призрак.
Вслушиваясь в шипение моря под килем, Николас остановил взгляд на качающемся фонаре и вновь задумался о том, кто бы мог заплатить за его смерть. Не исключено, что его хотят убрать из-за того, что случилось в прошлом, но это маловероятно. Если бы указание поступило от королевского двора, Трейб не стал бы предупреждать его. А его собратья по ремеслу, такие же владельцы торговых судов, как и он, насколько он мог судить, были ему дружественными конкурентами, но никак не смертельными врагами.
Внутренний голос нашептывал Николасу, что он не хочет заниматься выяснением личности недоброжелателя, однако неведение мучило его. Если Роберту Уиллоби стало известно о его связи с Мириэл, он не взялся бы предсказать реакцию торговца. Говорили, что в торговых делах Уиллоби весьма жесток и, вне всякого сомнения, от Мириэл он ни за что не отступится, но вот способен ли он, при всех его учтивых манерах и приятной наружности, на убийство, судить трудно. Если способен, кто осмелится порицать его? А если нет, тогда вообще невозможно представить, кому потребовалось лишить его жизни.
Николас глубоко вздохнул и, выбросив из головы тягостные мысли, отправился к своему экипажу.
Часом позже, когда небо сгустилось до черноты и грозовые тучи заволокли звезды и луну, «Императрица» подверглась нападению. Из ночной мглы внезапно выпорхнули и полетели на них, словно хищные птицы, два корабля – неосвещенные, с темными парусами. Том подал сигнал тревоги, но в воздухе уже засвистели захваты, и в грациозные борта «Императрицы» впились железные крюки. Парусник развернуло, он замедлил ход.
Прорываться на веслах или ловить ветер было поздно. Николас схватил топор и перерубил веревку одного из захватов, но другие уже опутывали корабль, словно нити, выпущенные из пасти паука. Над головами зажужжали смертоносные стрелы. Перерубая очередной канат, Николас услышал рядом вопль одного из своих матросов. Тот упал, из его сотрясающегося тела торчали две оперенные стрелы. Николас выругался. «Императрица», яркая, как луна, утратив возможность двигаться, стала легкой мишенью.
