Жюльетта Бенцони - Рубин королевы
– Альдо! Наконец-то вы! – прозвучал на другом конце провода полный тревоги голос Ги Бюто. – Слава Богу! Где вы? Я думал, вы в Цюрихе, но в отеле мне сказали, что вы уже несколько дней как уехали на машине вместе с господином Видаль-Пеликорном... А нам-то, нам вы сейчас так нужны!
– Мы в Праге... Но, Бога ради, успокойтесь, друг мой! Что происходит?
– Ваша жена и ваша кузина Адриана умерли... отравились грибным суфле... И Чечина при смерти.
– Отравились? Но где?
– Здесь, конечно. Во дворце!.. Анелька собиралась отпраздновать с графиней Орсеоло скорый захват власти в доме. Она приказала Чечине приготовить на ужин блюда французской кухни... Они так их и не доели...
– Вы хотите сказать, Чечина их...
– Да... а потом она тоже поела суфле, но...
В телефоне внезапно что-то затрещало, Альдо больше ничего не слышал, только отчаянно кричал «алло!». Наконец раздался голос телефонистки:
– Мне очень жаль, господин, наверное, что-то произошло... может быть, гроза, но связь прервана!
Альдо так яростно швырнул трубку, что аппарат покачнулся и упал. Не обращая на него никакого внимания, он ринулся к Адальберу и застал того в постели: попивая восхитительно пенящийся кофе по-венски, друг курил душистую сигару. Археолог так явно предавался блаженству, что Морозини устыдился того, что приходится нарушать этот вполне заслуженный покой.
– Хороший денек, а? – произнес Адальбер. – Давно уже я не чувствовал себя так замечательно. Чем сегодня займемся?
– Насчет тебя не знаю, а я сажусь в первый же поезд до Бены, где надеюсь успеть на экспресс «Вена – Триест – Венеция»...
– Что случилось, пожар?
– Почти... Мне надо как можно скорее вернуться домой.
В нескольких словах Альдо пересказал свой слишком короткий телефонный разговор. Адальбер поперхнулся кофе, отбросил сигару и выскочил из постели...
– Я еду с тобой! Нельзя тебе ехать туда одному.
– А твоя машина? Ты что же, ее бросишь?
– Ах да, верно! Послушай, отправляйся поездом, а я оплачу счет, заправлюсь и тут же выеду. Встретимся на месте... Кстати, вот и случай проверить, могу ли я поспорить с железной дорогой!
– Дороги здесь неважные, так что, пожалуйста, будь осторожнее. Довольно несчастий!
Он направился к двери. Адальбер его окликнул:
– Альдо!
– Да?
– Ты можешь ответить мне откровенно? Ты ведь не станешь сильно горевать из-за Анельки и той, убийцы твоей матери?
– Это правда, но Чечина – совсем другой дело! Она часть меня самого, и мне невыносима мысль о том, что она ради меня пожертвовала всем, даже своей жизнью. Поверь, это нестерпимо...
На последнем слове князь едва сдержал рыдание. Он выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Через десять минут такси уже везло его на вокзал..
Ги Бюто, которому Альдо послал телеграмму перед тем, как уехать из «Европы», встречал его на вокзале Санта-Лючия с моторной лодкой. Этим серым и дождливым ноябрьским утром бывший наставник, одетый во все черное, выглядел донельзя печальным, даже несмотря на то, что котелок на его голове был, как всегда, игриво сдвинут набок. Увидев Морозини, он бросился ему на шею, весь в слезах и не в силах вымолвить ни слова.
Никогда прежде Альдо не видел его плачущим. При виде страданий этого человека, всегда такого сдержанного и любезного, у него сжалось сердце:
– Чечина... она уже?..
Старик выпрямился, утирая глаза:
– Нет... еще нет! Это граничит с чудом... похоже, будто она чего-то ждет!
– Расскажите мне, как все это произошло.
– Мадам Анелька, как я вам уже говорил, пригласила вашу кузину, с тем чтобы отпраздновать, как она это называла, «захват власти». Чечина ничего прямо не сказала, но дала мне понять, что предпочла бы, чтобы я ушел. И я с удовольствием отправился ужинать к Массарии. Затем она отправила Ливию в кино, а Приску – в гости к матери, сказав, что для ужина на двоих ее и Дзаккарии вполне достаточно. После того, как подали первое блюдо, раковый суп, Чечина пожаловалась мужу, что у нее боли «внутри», как она выразилась, и отправила его к Франко Гвардини за магнезией...
– Но ведь аптека в это время уже закрыта?
– Вот именно. Она-то знала, что аптекарь в конце концов откроет, но на это уйдет время. Потом она сама подала на стол великолепное грибное суфле с трюфелями. Скажу вам правду, я совсем не разбираюсь в грибах. Во всяком случае, те, которые использовала Чечина, были ядовитыми: обе женщины умерли через пятнадцать минут после того, как отправили в рот первую ложку. Затем Чечина сама поела суфле...
– Почему же тогда...
– Она не умерла тоже? Благодаря Дзаккарии. Ему показались подозрительными эти внезапные боли у его жены, он догадался, что она что-то задумала, и вместо того, чтобы пойти к Гвардини, со всех ног бросился к мадемуазель Кледерман...
Чемодан, выпавший из рук Альдо, едва не свалился в канал.
– К Лизе? Она здесь?
– Ну да. В начале этого года она тайно, при помощи нашего нотариуса, купила небольшое палаццо Сан Поло и поселилась там под чужим именем с горничной и слугой. Чечина часто ее навещала. Она говорила, что это укрепляет ее дух, и я охотно верю этому... Она всегда возвращалась повеселевшая; впрочем, и Дзаккария тогда становился веселее!
– А вы? Вы тоже знали?
– Да! Простите меня!.. Видите ли, в конце прошлого года Чечина написала мадемуазель Лизе, объяснив ей, каким образом вас заставили жениться на леди Фэррэлс. Тогда та решила вернуться, и в ее доме мы устроили как бы небольшой штаб, чтобы придумать, как лучше вас защитить. Видите ли, мы были абсолютно уверены: рядом с той несчастной вы в постоянной опасности. Особенно после того, как объявили о своем намерении аннулировать этот брак...
Они сели в лодку, которой правил Дзиан, тоже одетый в траур. Альдо и Ги Бюто сели сзади.
– В больницу! – распорядился Бюто. – Но не слишком быстро, чтобы мы успели поговорить...
Лодка медленно отчалила задним ходом, потом свернула в Большой Канал.
– Почему вы ничего мне не сказали? – упрекнул старика Морозини. – Мне бы тоже было легче!
– Вы бы не удержались и отправились к ней, и вся Венеция решила бы, что вы завели любовницу. Но самое главное – она сама не захотела, чтобы вы знали о том, что она в Венеции. Гордость, милый Альдо!
– Но почему?
– Мы все знали, что вы ее любите... но вы-то сами хоть раз ей об этом сказали?
– Я слишком боялся, что она рассмеется мне в лицо. Не забывайте, она была моей секретаршей в течение двух лет, и для нее не осталось тайной ни одно из моих... любовных приключений. И потом, когда она привезла мне опал, когда единственное, что мне оставалось сделать, это заключить ее в объятия, вошла Анелька... И Лиза убежала.
– Да, в тот момент она решила больше никогда не встречаться с вами. Если бы не Чечина; так и случилось бы...
