Элизабет Торнтон - Прошепчи его имя
— Мы прочли в газетах о высадке Наполеона во Франции — и не слишком удивились. Но означает ли это новую войну? Мейтланд, Темплар, что вы думаете об этом?
Мейтланд посмотрел на Хью, но тот не сводил глаз с Абби.
— Думаю, в этом не может быть никаких сомнений, — ответил он за двоих.
— Значит, вы оба снова встанете под знамена Веллингтона?
И снова Мейтланд посмотрел на Хью и вынужден был ответить сам:
— Пожалуй, и тут я могу ответить за двоих: если объявят войну, мы предложим генералу свои услуги.
— В качестве разведчиков? — спросила Абби.
Мейтланд с улыбкой покачал головой.
— Боюсь, мисс Вейл, на этот вопрос я не имею права отвечать.
Абби вскочила и выбежала из комнаты. Хью кинулся за ней.
Он догнал ее в коридоре, после краткой борьбы крепко схватил за руку и втащил Абби в небольшую комнату сбоку, оказавшуюся библиотекой. Он захлопнул дверь и только тогда отпустил Абигайл. Она потерла запястье и попятилась.
— Абби, — сказал он, — я хочу извиниться за то, что произошло в доме Лэнгли. — Абби молчала. Хью тяжело вздохнул. — Не знаю, много ли ты видела и слышала…
— Достаточно, — выпалила Абигайл.
Хью снова вздохнул.
— Я знаю, что покажусь тебе жестоким, но мы не могли отказаться от предложения Джорджа. Нам непременно надо было поймать Лэнгли с поличным. Это была единственная возможность доказать его вину. Заметь, Джордж сам предложил свое сотрудничество. Он понял, как это важно. Что касается гибели Лэнгли… — Он откашлялся. — Мне очень жаль, что ты стала невольной свидетельницей расправы. Но попытайся посмотреть на это нашими глазами. Лэнгли завербовал нас с Мейтландом в разведку, он тренировал нас, он сделал нас агентами. Он был нашим учителем. Мы безоговорочно доверяли ему. И этот человек предал нас. Мы сделали лишь то, чему всегда учил нас сам Лэнгли. Он заслужил то, что получил. — Хью перевел дух. — Это показалось тебе жестоким? Но иногда с предательством можно бороться лишь такими методами. Война делает мужчин жестокими. Но мне очень жаль, что ты видела меня таким. — Он много раз репетировал в уме свою оправдательную речь. И все же теперь, когда Абби подошла к окну и повернулась к нему спиной, Хью не знал, что ему делать.
— Для тебя все это лишь игра, правда? — каким-то безжизненным голосом спросила она.
— Что именно? — не понял Хью.
— Слежка за шпионами, бои гладиаторов не на жизнь, а на смерть.
— Ты должна бы знать меня лучше!
— О, мне кажется, я неплохо знаю тебя, — она быстро взглянула через плечо на Хью и снова уставилась в окно. — Я ведь читала твое досье, помнишь?
— Значит, мы снова вернулись туда, где были?
Он молча смотрел на ее напряженную фигуру, чувствуя, что потерпел поражение. Абби видела его в самом невыгодном свете, и Хью не знал, как стереть из ее памяти воспоминания о событиях последних недель.
Надежда умерла, и на место ее пришла ярость. Он ждал три дня, и за это время не слышал от нее ни слова. Любой дурак понял бы, что это значит. Но Хью все время придумывал различные отговорки, повторял себе, что Абби надо побыть со своей семьей, с Джорджем. В глубине души Хью, конечно, знал: Абби вычеркнула его из своей жизни.
Оскорбленное самолюбие снова проснулось в нем. Он изо всех сил пытался сдержаться, но в этот момент Абби повернулась к нему, и холодный взгляд ее серых глаз окончательно вывел Хью из себя.
— На тебя не угодишь, правда, Абби? Тебе нужен был гладиатор, чтобы спасти твоего брата, но теперь я недостоин даже целовать подол твоего платья. Ты прочла досье, которое вел на меня Мейтланд, и мне ничем не оправдаться в твоих глазах. Но я — не только то, что ты прочла в папке. Я живой человек со своими мыслями и чувствами. И если ты не хочешь этого понять, значит, для нас нет надежды.
Абби удивленно посмотрела на Хью, но он не заметил обескураженного выражения ее лица. Все сомнения, подавляемые в последние три дня, всплыли в его памяти.
— Да, мне пришлось снова превратиться в дикаря. Но, черт побери, у меня была более чем уважительная причина. Я готов был сделать все ради женщины, которую люблю. Неужели ты думаешь, что, если бы не угроза твоей безопасности, я согласился бы вернуться к той жизни, которую так ненавидел? Не стану отрицать — я передал тебя Мейтланду. Но не потому, что я агент британской разведки. Я действовал как обиженный мужчина. Я любил тебя, а ты только лгала мне. Чего же еще ты ожидала? Я был вне себя. Я хотел наказать тебя. Потом я пытался загладить вину. Но ты не стала слушать меня, не хотела говорить со мной — пока я снова не понадобился, чтобы спасти твоего брата. Теперь я начинаю понимать, — Хью смотрел на нее почти с презрением. — Ведь именно поэтому ты и отдалась мне? В уплату за услуги? Господи, кто же я в твоих глазах? — он чуть не задохнулся от гнева. — Глупый вопрос! Ты как-то сказала мне это сама. Черт побери, я не позволю больше ни одной женщине причинить мне боль!
Абби застыла, не в силах ни говорить, ни двигаться. Слезы застилали ее глаза, в горле стоял ком. Как могла она так обидеть Хью? Как могла допустить, чтобы он столь превратно истолковал ее поступки? Она не открыла ему правды не потому, что считала его недостойным. Просто Абби боялась, что у Хью недостанет сил и мужества победить такого опасного злодея, как Немо. Она боялась за Хью. Она любила его и не хотела подвергать опасности его жизнь.
И только сейчас поняла, что Хью тоже любит ее.
— Прости меня, — прошептала Абби и протянула к нему руки.
Но Хью уже не было в комнате.
Подобрав юбки, Абби опрометью кинулась за ним и догнала у выхода в сад. Она схватила его за руку, Хью стряхнул ее пальцы с запястья, но все же повернулся к ней лицом.
— Что ты делаешь, Хью? — едва переведя дыхание, спросила Абигайл.
Усмешка на его губах чуть не заставила ее забыть о своих благих намерениях, но в глазах Хью она разглядела такую боль, что сердце словно оборвалось у нее в груди.
— Не беспокойся, Абби, — сказал Хью. — Я понимаю, что Бат теперь слишком тесен для нас двоих. Я уеду в Оксфорд. Или в Эндикот. Я подумываю о том, чтобы купить домик миссис Дин. Там вокруг столько древнеримских руин, что я не попадусь на твоем пути как минимум несколько лет.
— Но… но я думала, что ты собираешься воевать. Так сказал Мейтланд.
— Вопреки твоему мнению обо мне, я не горю желанием убивать себе подобных. Никогда не горел. Я относился к службе в разведке как к работе, которую никто не сделает за меня. Оставив службу, я поклялся, что никогда не вернусь к этому, и ничто больше не может заставить меня изменить своему решению.
Он повернулся и пошел прочь.
Абби воздела руки к небесам, словно умоляя помочь ей справиться с этим упрямым мужчиной.
