Дебра Дайер - Хранитель сокровищ
Кто начнет наводить всяческие справки и сеять среди людей подозрения, Эш прекрасно знал. Он сложил руки на столе и с откровенной враждебностью встретил лицемерный взгляд Бертрама.
– С рассудком герцога все в порядке, – твердо заявил он.
– Но это мнение разделяют далеко не все, – недвусмысленно намекнул кузен. – Вполне возможно, что после смерти Марлоу вопрос о твоем праве на титул будет решать суд.
– Полагаю, что вы не имеете ни малейшего представления о том, кто поднимет этот вопрос? – поддел его Эш.
Клэйборн криво усмехнулся, и один уголок тоненьких усиков поднялся вверх.
– Без доказательств, своей личности, ты в один прекрасный день можешь оказаться на улице, – презрительно бросил он.
«Если этот ублюдок, будет продолжать в таком духе, очень скоро он начнет утирать кровь со своего носа!»
Эш с трудом подавлял в себе волну гнева, – джентльмен не должен пускать в ход кулаки.
– Если у вас есть, что мне сказать, говорите, – прямо предложил Эш.
– Мое желание довольно простое, – ответил кузен, постукивая пальцем по золотым буквам на кожаном переплете гроссбуха. – Я хочу, чтобы ты отсюда уехал.
– Вы хотите заполучить титул маркиза? – спросил Эш.
– Я намерен, во что бы то ни стало получить этот титул, – самоуверенно заявил Бертрам. – И своего, я добьюсь любой ценой.
Эш с ледяным спокойствием выдержал презрительный взгляд и пренебрежительно посмотрел на графа. Клэйборну стало не по себе, – он принялся переминаться с ноги на ногу.
– Я нисколько не сомневаюсь, что после смерти Марлоу получу в судебном порядке и титул, и все остальное. Но я предпочел бы не выносить сор из избы и потому у меня есть к тебе деловое предложение.
Эш откинулся на спинку кресла. Бертрам явно волновался:
– Я заплачу тебе тысячу американских долларов, если ты вернешься назад в Денвер и навсегда забудешь о герцоге и имени Тревелиан.
Он предлагал довольно крупную сумму. Но Эшу не нравились ни поступки кузена, ни его планы, ни он сам. Эш снова посмотрел на портрет. Отец, Эмори Тревелиан, не заслужил того, чтобы сын отказался от их имени. Он достоин гораздо большего, вот только, как оправдать надежды, Эш пока не знал.
– Это место все равно не станет тебе родным домом, – продолжал Бертрам елейным голосом. – А с тысячей долларов в кармане, будешь королем в Америке.
Глаза Клэйборна блестели в ожидании ответа.
– Убирайтесь отсюда, – угрожающе произнес Эш.
– Никто еще не разговаривал со мной в таком тоне, – вспыхнул Бертрам.
Эш поднялся с кресла.
– Повторяю: убирайтесь отсюда. Немедленно, пока в состоянии ходить.
Бертрам презрительно усмехнулся:
– Ты не посмеешь даже пальцем до меня дотронуться!
Эш обошел стол и медленной, угрожающей походкой направился к графу, еще давая возможность убежать.
– Предупреждаю: не смей прикасаться ко мне своими грязными руками! – запинаясь, воскликнул Бертрам, пятясь к выходу.
Схватив кузена за лацканы сюртука, Эш притянул его к себе и гневно прошипел:
– Если ты хоть чем-то обидишь Марлоу и герцогиню, клянусь, жалеть об этом будешь всю оставшуюся жизнь. – С этими словами он с силой толкнул Бертрама.
Граф поспешно заковылял к двери. На пороге он остановился и смерил Эша ненавистным взглядом.
– Ты всего лишь невежественный дикарь. Если надеешься, что я уступлю свое наследство, то вынужден тебя разочаровать. Будь уверен – титула тебе не видать, как собственных ушей.
– По-моему, мой внук ясно попросил тебя уйти, Клэйборн, – раздался голос Хейворда. Рядом с ним стоял Шелби Рэдклифф.
Когда Эш понял, что они стали свидетелями их ссоры, к лицу прилила краска стыда.
Бертрам решительно направился к своему дядюшке.
– Неужели вы и в самом деле решили выпустить в свет этого дикаря?! – возмущался он, приводя в порядок одежду.
Хейворд улыбнулся, не спеша с ответом и давая племяннику потомиться в ожидании.
– Этот молодой человек, – мой внук. И никто не лишит его наследства. Никто. Включая и тебя.
Бертрам нервно провел ладонью по редеющим волосам.
– Я пытаюсь только защитить вас и герцогиню, – неуверенно промямлил он.
– Мы оба знаем, что ты пытаешься сделать, – резко перебил племянника герцог и указал на дверь. – А теперь уходи. Нас ждет работа.
Не сказав больше ни слова, он ушел. Но Эш знал, что этим дело не кончится. Такие люди без борьбы не сдаются. И война обычно бывает очень грязной. «Этот человек готовит мне кучу неприятностей», – подумал Эш.
Хейворд закрыл дверь кабинета и с улыбкой обратился к Шелби:
– К сожалению, мой племянник не слишком порядочен. Вот уже двадцать три года он каждый день ожидает моего последнего вздоха. Теперь ему пришлось столкнуться с молодым соперником.
– Понимаю. – Шелби сочувственно улыбнулся Эшу. – По-моему, своим приездом вы разворошили осиное гнездо.
– Похоже на то, – согласился Эш. Ласково похлопав внука по спине, Хейворд старался его успокоить:
– Не волнуйся, мы сумеем приструнить Клэйборна.
«Сумеем ли? – спросил себя Эш. – Удастся ли поразить графа его же оружием? Сможет ли он, смело, глядя в глаза каждому, назвать Четсвик своим домом?»
– Ты делаешь успехи, Марлоу, – похвалил герцога Шелби. – Когда я в последний раз видел молодого человека, он отказывался признавать себя твоим внуком. – Шелби оперся рукой на высокую спинку кресла. – Значит, возвращение домой помогло восстановить Эшу память?
Эш чувствовал рядом с Шелби неловкость: он явно не знал, как вести себя со своим кузеном.
– Да, наверное, – неохотно ответил Эш.
– С каждым днем он вспоминает все больше и больше, – подтвердил Хейворд. – Со временем, думаю, пропадут все сомнения, и он признает себя Пейтоном.
– Вот и чудесно, – заключил Шелби. – Похоже, у меня появился еще один деловой партнер.
Хейворд с улыбкой смотрел на внука и с гордостью в голосе сказал:
– Я не сомневаюсь, – он станет таким же прекрасным бизнесменом, как и его отец.
Эш тяжело опустился на край стола. Он устал. Чертовски устал. Устал запоминать бесконечные дурацкие правила, на которых держался свет. Устал рыться в своей памяти и отыскивать там ответы на терзавшие его вопросы. Он устал быть другим человеком. Ему ужасно хотелось сейчас оказаться рядом с Бет. Он хотел вцепиться в эту женщину, как в спасательный круг. Она была ему необходима. Разум Эша советовал бежать и как можно скорее, пока у него осталась хоть капля достоинства. И все же он не мог этого сделать. Впервые в жизни собственная участь тесно переплеталась с судьбами других людей. Они возлагали на него большие надежды. Казалось, его преследовали даже призраки праотцов, изображенных на портретах. Он не мог забыть ни о мальчике, который когда-то играл в этих стенах, ни о женщине, подарившей ему свою невинность и любовь. Удастся ли ему хоть когда-нибудь назвать Четсвик своим домом?
