Дженнифер Блейк - Полночный вальс
Один за другим погасли огни на соседних виллах, а Амалия продолжала сидеть одна. Наконец она встала, глубоко вдохнула свежий морской воздух, потянулась до хруста в суставах и, потрепав верного пажа по черным упругим колечкам волос, отправилась спать.
Предполагалось, что Роберт только проводит их на остров, а потом вернется домой. Двум женщинам, живущим уединенно на своей вилле, ничто не угрожало в этом курортном месте, где все знали друг друга по многу лет. С ними оставался Тиге, который будет исполнять обязанности дворецкого, заботясь о том, чтобы дамы ни в чем не нуждались, а на столе всегда были свежие овощи, фрукты, мясо и рыба, если Амалии не захочется самой ездить за продуктами на рынок.
Однако «Стар» отплыл, а Роберт остался. В четверг к причалу подошел «Майор Обри», но и на этот раз Роберт и словом не обмолвился, чтобы упаковали его вещи. С утра до вечера он купался, загорал, плавал на небольшой парусной лодке вдоль берега или рыбачил с нанятой им пироги. Он снабжал кухню наисвежайшим сигом, помпано, мелкой камбалой, глупыми красноперками, барабулькой и жирными зелеными черепахами. Всю эту снедь Марта превращала во вкусную еду.
Роберт загорел и теперь в расстегнутой рубашке с закатанными до плеч рукавами напоминал пирата. Не хватало только платка на голове и трубки. Были дни, когда волосы его становились седыми от соли и слипшимися сосульками ниспадали на лицо.
Роберт уже не был так неприступен, хотя по-прежнему сторонился Амалии. Временами она ловила на себе его задумчивый взгляд и тогда с трудом сдерживалась, чтобы не броситься ему на Шею. Амалия часто вспоминала его поцелуи, его ласки, которые возбуждали в ней желание. В такие минуты глаза ее темнели, одежда казалась вдруг узкой и тесной, а веер из листьев карликовой пальмы ускорял свои движения.
Иногда среди ночи Амалия просыпалась и подолгу лежала без сна, слушая, как он ходит по дому. Порой ей хотелось подняться, подойти к нему, обвить шею руками и прильнуть губами к его чуть солоноватым губам. Амалия многое бы отдала за то, чтобы вернуть их тайные встречи, она тосковала по ним. Как вдова Жюльена она была обречена на долгое одиночество, а ей хотелось любви, любви сильной, страстной, чтобы испить ее сладостную чашу до дна. Распластавшись на постели, Амалия зарывалась головой в подушки, плотно закрывала глаза и затыкала уши, чтобы не слышать его шагов и не вспоминать о встречах с ним.
Однажды за завтраком Мами предложила отправиться на пикник к дубам.
Она уже говорила совершенно свободно, только иногда тянула гласные дольше обычного, так что со стороны выглядело, будто старая леди хватила лишнего.
Место, о котором говорила Мами, находилось на маленьком островке неподалеку от берега и напоминало дубовую рощу, окруженную со всех сторон водой; попасть туда можно было только во время отлива. Когда-то они любили отдыхать на островке: кроны дубов обеспечивали прохладную тень, которая была особенно приятна после жары и ослепительного блеска раскаленного песка на берегу. Роберт поддержал идею пикника, поскольку других планов у него не было. Быстро упаковали корзину с едой. Тиге послали за повозкой для Мами и парой верховых лошадей для Роберта и Амалии.
Айза присоединился к экспедиции в самый последний момент, юркнув в повозку Мами с карандашом в зубах и блокнотом под мышкой с таким видом, словно только его тут и ждали. Амалия рассмеялась, придерживая кобылу, которая пританцовывала под ней, и чувствуя спиной осуждающий взгляд Роберта. Что-то надо было предпринимать в отношении негритенка, но она не могла выносить его молящего взгляда, который на всех остальных совершенно не действовал.
День для прогулки выдался удачный: бриз приятно освежал кожу, аквамариновые волны весело плескались у ног. Повозка катила по мокрому песку, оставшемуся после отлива. Мами сидела прямо, словно натянутая струна, и зонтик раскачивался у нее над головой, Айза свешивался через край, стараясь все разглядеть и ничего не упустить, Тиге восседал на кучерском месте, двое всадников составляли эскорт экипажу знатной дамы. Картина рисовалась величественная. Навстречу им попались четверо всадников, которых Амалия видела в день приезда с палубы парохода. Они кивнули, вежливо улыбаясь, молодым людям, которые в свою очередь приветственно помахали им руками, но один из всадников не удержался, чтобы не оглянуться на скандальное семейство.
Тень дубравы манила прохладой, а раскинувшаяся зеленым ковром трава приглашала расположиться на отдых. Амалии начал надоедать песок, который прилипал к туфлям, набирался в одежду, проникал в дом. Тиге достал пакет с бутербродами и кувшин холодного домашнего пива, а сам отправился к лошадям, которых следовало остудить, прежде чем пустить пастись. Айза раскинулся на траве и, облизнув грифель карандаша, приготовился что-то рисовать. Роберт помог Мами выйти из экипажа и проводил к креслу, которое предусмотрительный Тиге поставил в тени развесистого дуба, потом вернулся к экипажу, чтобы помочь Амалии достать корзину с едой.
Рука Роберта слегка коснулась ее руки, когда она держала корзину. Амалии следовало отпустить корзину, передав ему, но она не смогла, пальцы вцепились в ручку так, словно их свело судорогой. Она ощущала запах свеженакрахмаленного столового белья и теплый аромат мужского тела. Его сюртук был распахнут. По настоянию Мами он перестал носить галстуки, предпочитая надевать рубашки с воротом апаш. Амалия видела, как из распахнувшегося ворота виднеются завитки курчавившихся на груди волос. Желание протянуть руку и провести пальцами по этим волосам, забраться под его рубашку и опуститься до самого пояса было настолько сильным, что закружилась голова.
— Позвольте мне, — пробормотал он, забирая корзину.
— Благодарю вас, — ответила она почти беззвучно. Амалия быстро отдернула руку, чтобы уйти. Неожиданно ее затуманенный взор встретился с внимательным взглядом Мами. Старая леди с нарастающим беспокойством наблюдала за ними. Когда все необходимое для пикника было расставлено, и каждый, выбрав желанное блюдо, мог насладиться едой, воцарилась тишина. Айза обсасывал куриную ножку, держа ее в одной руке, а другой что-то рисовал. Роберт, сидя на углу импровизированного стола, вытянул одну ногу вдоль разостланной на траве скатерти и, облокотившись на другую, согнутую в колене, задумчиво жевал бутерброд с ветчиной. Амалия, сидевшая под прямым углом к нему, вяло ковыряла картофельный салат, а сидевшая напротив них Мами ела с изысканной тщательностью холодные креветки и наблюдала за ними из-под опущенных ресниц.
— Моя дорогая, — обратилась старая леди к невестке, — похоже, ты скоро сваришься в этом черном платье. Мне кажется, ты должна начать купаться, как Роберт. Ты говорила мне как-то, что собираешься сшить купальный костюм. Где же он?
