Джейн Бонандер - Пыл невинности
Катя нежно загугукала Михаилу.
– Не знаю, как другие, а я буду звать его Мики. Скотти не сводила глаз с Кати, когда та ласково шептала и улыбалась ребенку. Она очень сильно изменилась за те полгода, которые Скотти провела в Сан-Франциско. Как хорошо, что они подружились! Она вспоминала, с какой ненавистью поначалу девочка относилась к ее присутствию в доме. Приступы хандры ярости продолжались много, много недель… Катя оказалась прекрасной ученицей и очень сообразительной девочкой.
Появление грудного ребенка перевернуло дом Александра Головина вверх дном. Уинтерс, у которого теперь двадцать четыре часа в сутки был обеспокоенный вид, что-то невнятно бормотал о «грязных пеленках» и «детском реве». Тем не менее, чопорный англичанин каждую ночь безропотно ходил на кухню и готовил Скотти чай или молоко. Миссис Попова пребывала на седьмом небе от счастья. Ей страшно нравилось, что сейчас, спустя много лет, в доме появился младенец. Занятия на неопределенное время пришлось прекратить, и Безил Петерс всерьез взялся за починку крыши над кладовой. Скотти была довольна почти всем. Почти…
Катя низко нагнулась и нежно дотронулась до личика ребенка.
– Loobloo tebya, Мики, – пробормотала она.
Скотти вопросительно посмотрела на девочку и спросила:
– Что это значит?
– Это значит по-русски «люблю тебя». Скотти запомнила фразу, надеясь когда-нибудь воспользоваться ею. Она грустно подумала, что другие ее признания в любви Алекс почему-то пропускает мимо ушей.
Несколько минут они сидели молча. Потом Катя пристально посмотрела на Скотти.
– Что такое? – Скотти взяла девочку за руку. – Что-то случилось?
– Я хочу тебе кое-что сказать, хотя и не должна этого делать. – Она опустила голову, и золотистые локоны в беспорядке рассыпались по плечам.
– Кто… кто не велел тебе говорить? – встревожилась Скотти.
Девочка наклонила головку набок и вздохнула:
– Папа.
Саднящая боль в сердце, не стихавшая ни на минуту, при упоминании Алекса усилилась. Он еще не вернулся, и она ужасно скучала по нему. Еще несколько месяцев назад она инстинктивно поняла, что он всегда с радостью уезжает из дома. В своих мечтах Скотти часто надеялась, что Алекс полюбил ее, но эта любовь почему-то пугает его.
Скотти украдкой посмотрела на Катю. На ангельском личике девочки не было ни радости, ни удовлетворения. Она снова пожала руку Кате, надеясь успокоить ее.
– Не бойся, дорогая. Может, твой папа сам мне расскажет?
Глаза Кати расширились, и она торопливо кивнула.
– О, он сказал, что обязательно расскажет, он…
– Что здесь происходит? – как гром среди ясного неба прозвучал голос Александра Головина.
Сердце Скотти екнуло, будто она на большой скорости ехала на коляске по ухабистой дороге.
– Папа! Папа! У меня теперь есть маленький братик! Его зовут Мики, и он такой крошечный, даже меньше моей куклы. Иди скорее сюда, посмотри на него!
Скотти не могла отвести взгляд от мужа. Какой он красивый! Он сильно загорел в долине, и его кожа стала бронзовой. Сверкали ослепительно белые зубы, на щеках и подбородке выступила черная щетина – видно, он не брился уже дня два. Осенний ветерок слегка взлохматил его волосы. Он еще не успел переодеться с дороги, и привычный костюм для верховой езды из оленьей кожи выгодно обрисовывал его широкие плечи и узкие бедра. Скотти окинула мужа внимательным взглядом, и внизу ее живота тут же вспыхнул огонь желания.
Неужели это правильно: любить так сильно, как она любила Алекса? Ей казалось, что она не может сдержать свои чувства, которые рвались наружу. Она так сильно скучала по нему! Сейчас Скотти хотела, чтобы Алекс горячо поцеловал ее, сказал, что все будет в порядке, прижал к себе ее и ребенка и признался в вечной любви. В горле у нее застрял ком, поэтому она молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова, а в груди бешено колотилось сердце.
Пружинистой походкой Александр Головин подошел к кровати, ни на секунду не отводя взгляда от лица жены. Она попыталась улыбнуться, но губы дрожали так сильно, что ей пришлось закусить их.
В груди появился сильный зуд, и она почувствовала, как потекло молоко.
Алекс придвинул к кровати стул, сел и нагнулся над комочком, который Скотти держала на руках. Она положила мальчика на колени, дрожащими пальцами развернула пеленки и показала мужу сына.
– Какой маленький! – тихо проговорил он и нежно дотронулся до ручонки Миши.
Скотти с удивлением заметила, как сильно разнятся они по цвету кожи и размерам. Она была уверена, что наступит день, когда и Михаил будет таким же большим и сильным, как отец. И снова слова и чувства застряли в горле, а по щекам тихо покатились слезы.
Когда малыш схватил отца за палец и попытался сунуть себе в рот, Алекс чуть не заплакал от умиления.
– Он не проголодался? – Головин вопросительно посмотрел на Скотти. – Может, он хочет есть?
Она вытерла глаза рукавом халата и, наконец, обрела дар речи.
– Да, он слишком мал, чтобы кормить его, как положено, но…
– Ты плачешь, – нахмурился Алекс. – Потому, что не можешь кормить его?
– Нет-нет, – торопливо покачала головой Скотти. – Я сама не знаю, что со мной творится в последние дни. Происходит что-то странное: могу расплакаться по пустякам, могу вспылить неизвестно из-за чего…
Головин нахмурился еще сильнее.
– Наверное, малышу понадобится кормилица.
– Вздор! Михаилу ни к чему кормилица. – Предложение мужа задело ее за живое. – Я не хочу, чтобы мой сын сосал молоко из груди другой женщины, Александр Головин, и мне плевать, что ты думаешь по этому поводу! – Щеки Скотти залил румянец.
В его глазах что-то промелькнуло и тут же исчезло.
– Но ты… я хочу сказать… ты можешь… – Он молча показал на ее грудь.
– Могу ли я кормить сына? Еще как могу! Молоко даже намочило мою рубашку.
Алекс пристально посмотрел на ее грудь, откашлялся и встал.
– Тогда мы с Катей пойдем.
Катя надулась и хмуро посмотрела на отца.
– Но я уже видела, как Скотти кормит Мики, папа. Она разрешает мне присутствовать при кормлении. Уверена, она и тебе позволит.
Скотти не могла разгадать чувств Алекса. У нее даже промелькнула тревожная мысль: уж не пугает ли его появление сына? Как она ни хотела ответить на этот вопрос отрицательно, полной уверенности не было.
Алекс снова посмотрел на сына.
– Мики? – недоверчиво переспросил он.
Скотти не прерывала Катю.
– Нет, его зовут… Михаил и дальше еще как-то. Скотти, повтори его полное имя, пожалуйста. Никак не могу запомнить. – Она смущенно повернулась к девушке.
