Мэри Бэлоу - Волшебная ночь
— Лучше, — сказала Шерон. — По крайней мере уже не болит при каждом движении.
— Я не смог убедить ее, Шерон, — сказал он. — Ей так хотелось повидать тебя.
— Мне тоже, — с нежностью в голосе ответила она. — Я люблю ее.
Алекс представил себе Шерон матерью Верити. Матерью других его детей. Шерон — его жена, его друг и любовница. Было что-то мучительно-тоскливое в этой несбыточной мечте.
— Шерон… — Он протянул руку и коснулся ее щеки.
— Сэр Джон Фаулер, мой отец, пообещал подыскать мне место учителя, — торопливо заговорила Шерон. — Я собираюсь уехать отсюда.
Лучше бы она пронзила его острым ножом!
— Ты хочешь этого? — спросил Алекс.
Она кивнула.
— Мне нравится учить детей, — ответила Шерон. — Мне кажется, что я буду счастлива в школе. Может быть, это слишком смело, ведь пока я учила только одного ребенка. Но мне нужно уехать отсюда. Мне нужно начать все сначала.
— Это обязательно? — спросил Алекс. — Разве нельзя работать здесь, Шерон?
Она покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Здесь мне работать нельзя.
Алекс убрал свою руку от ее щеки и оглянулся, ища глазами Верити. Девочка уже убежала далеко от них и, казалось, была полностью поглощена собой и своим счастьем.
— Значит, твой отец найдет тебе работу, — медленно проговорил Алекс и вдруг удивленно поднял брови. — Ты сказала отец, Шерон?
Она кивнула:
— Да. Он приходил навестить меня в Гленридском замке, когда ты сообщил ему, что со мной произошло. А потом пришел ко мне домой. — Она едва заметно улыбнулась. — Да, я сказала отец.
— Что ж, — кивнул Алекс, — я рад за тебя.
Она взялась за серебряную цепочку на своей шее, на которую он уже успел обратить внимание, и протянула ему на ладони медальон.
— А потом он передал мне это, — сказала она. — Это медальон моей матери. Он забрал его, когда она умерла.
Алекс осторожно взял в руки медальон и открыл его. На двух половинах были миниатюры; на одной из них был изображен молодой сэр Джон Фаулер, а с другой на него смотрела Шерон — но только это не могла быть Шерон.
— Твоя мать? — спросил Алекс. Она кивнула.
— Я очень похожа на нее.
— Неудивительно, — сказал Алекс, закрывая медальон и осторожно опуская его в вырез ее платья, — что он любил ее. — И внимательно посмотрел ей в глаза.
— Да, теперь я понимаю, что это была любовь, — ответила Шерон. — Раньше я говорила себе, что их связывает только страсть. Но сейчас я знаю, что я была рождена в любви.
Алекс улыбнулся, затем вдруг встревожено нахмурился.
— Шерон, — сказал он, — ты не беременна? Она залилась краской и прикусила губу.
— Нет, — сказала она тихо. — Нет.
Он не мог объяснить себе, почему ее ответ так разочаровал его. Ведь меньше всего ему хотелось осложнять этим их и без того непростые отношения, меньше всего он желал для нее судьбы ее матери.
— Шерон. — Алекс взял ее за руку. Он не может позволить ей уехать. Хотел бы, но не может. — Неужели это действительно то, что тебе нужно? Я имею в виду работу в школе.
— Да. — Она не отвела взгляда и смотрела на него спокойно и уверенно. — Теперь я знаю, что никогда не смогу стать своей в Кембране, никогда не стану одной из них, как бы ни старалась. Я могу работать так же, как они, могу выйти замуж за человека их круга, но мне никуда не деться от чувства, что я не такая, как они. Мне еще предстоит найти то место, где я смогла бы стать своей, смогла бы быть счастливой от того, что я такая, какая есть. Одно я знаю точно — мое сердце принадлежит Уэльсу. И я уверена, что мое призвание — быть учителем. Но чтобы найти себя, мне нужно уехать отсюда.
— А тебе не кажется, — спросил Алекс, — что нам нужно быть вместе, Шерон?
Она покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Вот в этом я уверена на сто процентов. Я никогда не смогла бы стать счастливой с тобой, Александр. Останься я с тобой — и я уже никогда не смогу быть самой собой. Я потеряюсь в тебе, точно так же как потерялась бы в Оуэне, если бы вышла замуж за него. Может быть, это звучит эгоистично, может быть, даже не по-христиански, но я — это я, и я должна оставаться собой. Отец поможет мне найти себя. Я обязательно найду себя, я верю в это.
Алекс чувствовал невыносимую тяжесть на сердце. Он оглянулся и, увидев, что Верити идет к ним, повернулся к Шерон, спеша высказать все то, что должен был сказать ей, пока еще не стало поздно.
— Шерон, — быстро и отчаянно заговорил он, — ты знаешь, что я люблю тебя. Я не хочу давить на тебя, я не скажу больше ни слова, чтобы разубедить тебя в твоём решении. Но мне хочется повторить то, что я говорил тебе, когда мы были вместе. Я хочу, чтобы ты знала — это правда, даже когда мы не… Я люблю тебя!
Она молча смотрела на него.
— Я никогда больше не женюсь, — продолжал он. — И никогда ни с кем у меня больше не будет ничего такого… Если я буду нужен тебе, то я всегда здесь, рядом. Только позови меня — и я приду. Я люблю тебя, Шерон!
Шерон проглотила подступивший к горлу комок и вдохнула воздух, собираясь ответить.
Но Верити уже была рядом, счастливая и переполненная впечатлениями.
И опять она держала их за руки и тащила их за собой вниз по склону, заливаясь радостным смехом, визжа от восторга, когда ей удавалось поджать ноги и лететь, лететь, лететь.
Глава 24
Краузеры недавно открыли школу у себя в Кармартэншире. Пока там преподавали сама леди Краузер и ее дочь, иногда им помогали местный пастор и протестантский священник. Но лорд Краузер желал нанять постоянного учителя. У него было на примете несколько педагогов, но он с удовольствием решил оказать любезность своему старому другу сэру Джону Фаулеру и согласился, чтобы миссис Шерон Джонс попробовала свои силы в его школе. Он знал, хотя об этом не принято было говорить вслух, что миссис Шерон Джонс была побочной дочерью Фаулера.
Сэр Джон передал эту весть Шерон уже на следующий день, пригласив ее прогуляться с ним вдоль реки. Это очень хорошее предложение, сказал он. Школа новая, учителю дают небольшой домик поблизости и щедрое жалованье. Она может приступить к работе уже с Рождества, то есть почти через два месяца.
— Я согласна, — сказала Шерон, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание. — Ведь это такой шанс, которого нельзя упускать, правда? — И все-таки что-то пугало ее, она чувствовала себя как птенец, которого выталкивают из гнезда. Такого страха она не испытывала уже очень давно, со дня смерти матери.
Джон Фаулер взял ее за руку.
— Только если ты этого хочешь, Шерон, — сказал он. — Если тебе кажется, что это слишком далеко отсюда, я поищу что-нибудь поближе. Или, если хочешь, можешь вернуться в дом, где вы жили с матерью. Он, как и прежде, ждет тебя.
