Бертрис Смолл - Любовь и опасность
Однако, к облегчению Адэр, гостей оказалось менее двух – дюжин, включая солдат, сопровождавших господ.
За Йеном Армстронгом тоже послали, и он приехал, поскольку Дункан все ему объяснил заранее. Лэрд Даффдура был не женат и очень походил на Дункана. Между ними было всего несколько лет разницы. Адэр, медленно передвигаясь из-за огромного живота, приветствовала высокородных гостей. Но даже сейчас, на сносях, она была прекрасна. Рядом с ней стояли Конал и Дункан, знавшие всех заговорщиков. Теперь уже было ясно, что в Клайте обсуждается неминуемое свержение короля Якова. Принца с ними не было. Он не приехал из опасения быть замеченным посторонними и обвиненным в заговоре, хотя прекрасно знал, что происходит в Клайте.
В Клайт прибыли его ближайшие друзья: Александр Хоум и Патрик Хепберн, а также графы Ангус и Аргайл, представляющие Красных Дугласов и Кэмпбеллов из Аргайла, и сам епископ Глазго, который, презрев форель, съел огромный ломоть жареного кабана и почти половину гуся. Все они не обращали ни малейшего внимания на Адэр, поэтому та без помех слушала их разговоры.
– Нужно действовать как можно быстрее, – заявил граф Аргайл.
– Совершенно верно, – согласился епископ. – Нам гражданская война ни к чему. Макдональд будет рад воспользоваться ею, чтобы сплотить силы в Шотландском нагорье, а принцу это не нужно.
– Паренек сможет сговориться с Макдональдом, – возразил Патрик Хепберн.
– Макдональд – хитрый лис, – покачан головой епископ.
– А что будет с королем? – спросил граф Ангус. – Нужны гарантии безопасности, как мне, так и моей семье. В конце концов, считается, что именно мой клан похитил юного Джейми, чтобы поднять мятеж.
– Короля посадят под домашний арест в Стерлинге, – объяснил епископ.
– Если с ним раньше не произойдет несчастный случай, – пробормотал Аргайл.
– Принц не допустит убийства, – тихо заметил епископ.
– Два короля в стране – это опасно, – бросил Ангус. – Два короля – это слишком много.
– Принц твердо верит, что это можно сделать без всякого вреда для родителя, – вмешался Патрик.
– Ну разумеется, ему лучше знать, – жизнерадостно ответил Аргайл. – Но Джейми должен понимать, что, если он хочет править Шотландией, отца нельзя оставлять в живых. Найдутся люди, которые непременно затеют мятеж во имя Якова Третьего, лишь для того, чтобы причинить неприятности сыну и заодно добиться собственных целей. Да, и англичане будут рады подлить масла в огонь. Если очень повезет, короля убьют в сражении и его кровь не будет на наших руках.
– Король не создан для битв, – мрачно бросил лорд Хоум. – Что, если он попробует решить вопрос дипломатическим путем?
– Мы не дадим ему на это никаких шансов и вынудим применить оружие, – так же мрачно ответил Ангус. – У нас нет выхода. Если мы затеем восстание, значит, либо принц окажется на троне, либо мы все будем повешены в Эдинбургском замке за государственную измену, милорды. И не только мы, но и немало наших людей. Слишком многое поставлено на карту, и сейчас уже поздно отступать.
– Успокойтесь, милорды, – вкрадчиво начал епископ. – Я лично отпущу вам грехи государственной измены и любого убийства, которое вам придется совершить. Мы все согласны, что короля Якова Третьего, ради блага Шотландии, придется свергнуть с трона, и считаем, что его должен сменить Яков Четвертый, сын нынешнего короля. Я долго молился, прежде чем присоединиться к вам. Но на то Божья воля, в этом я уверен.
– Ангус прав, – кивнул Патрик Хепберн. – Когда мы начнем?
– Думаю, сразу после Пасхи, – оживился епископ.
– Когда настанет время, придется зажечь сигнальные огни по всей границе, – решил Ангус. – Где мы встретимся?
– Почему не в Лаудон-Хилле? – спросил епископ. – Поскольку там почти двести лет назад произошло сражение, думаю, вполне пристойно сосредоточить наши силы именно в этом месте.
Остальные согласились со святым отцом.
– Милорды, – заговорил Йен Армстронг, – присоединятся ли к нам горные кланы?
– Вряд ли, – покачал головой граф Ангус. – Гордоны из Хантли наверняка встанут на сторону короля, а они имеют большое влияние на северные семейства.
– Епископ Абердинский уверял меня, что одна семья поддержит принца, – сообщил епископ Глазго. – Это небольшая ветвь Лесли из Гленкирка. Их лэрд – человек проницательный и свободомыслящий. Но Гордоны, разумеется, могут попытаться остановить лэрда Гленкирка. Они не пожелают, чтобы какое-то другое семейство затмило их собственное.
– У нас достаточно людей, и правда на нашей стороне! – воскликнул Патрик и, встав, поднял кубок: – За Якова Стюарта Четвертого!
Остальные последовали его примеру.
– За Якова Четвертого! – дружно откликнулись они, после чего снова уселись и продолжали есть.
Адэр заметила, что на джентльменах не было пледов, а также знаков их клановой принадлежности, – очевидно для того, чтобы, если их ненароком заметят, никто не смог бы упомянуть об этом публично. Что же, это совсем неплохо, ибо Адэр все еще боялась за Конала, его братьев и ребенка в своем чреве.
Она втайне обрадовалась, когда, выйдя на следующее утро в зал, обнаружила, что все гости разъехались еще до рассвета, когда было меньше вероятности, что их увидят.
На второй день весны у нее отошли воды и начались схватки. Конал немедленно послал в деревню за повитухой, а Элсбет оставила кухню на Гризел и Флору, чтобы находиться рядом с госпожой.
Роды были трудными. Адэр пыталась сохранять присутствие духа, но к вечеру боли стали еще сильнее, а схватки участились. В замке не было ни родильного стола, ни родильного стула, и Адэр поклялась себе, что исправит это упущение при первой же возможности.
Она вышагивала по спальне, которую делила с Коналом, пока не лишилась последних сил и не смогла даже стоять. Боль стала такой невыносимой, что она не выдержала и закричала. На лбу выступили крупные капли пота.
А в зале молча сидели Конал и его братья, ожидая известий. Они пили виски Брюсов и метали кости на камешки.
День перетек в ночь. Гризел дважды подавала на стол. За окнами завывал ветер, а по деревянным ставням бил дождь. В большом очаге потрескивали поленья. И тут Бейст неожиданно вскочил и повернул голову к лестнице, по которой очень медленно спускалась Элсбет с белым свертком в руках. Подойдя к лэрду, она протянула ребенка.
– Ваша дочь, милорд. Благословите ее, ибо, боюсь, она не переживет эту ночь. Мердок, малыш, поезжай за священником, нужно окрестить малышку.
– Адэр! – ахнул Конал, побелев от страха, и братья удивленно переглянулись. Да, они знали, что Конал любит жену, но в конце концов она всего лишь женщина!
