Ханна Хауэлл - Судьба горца
Балфур поморщился:
– Нет. Трудно поверить, что ребенок станет убивать собственного отца, даже такого ублюдка, как Битон. Еще труднее поверить, что это может сделать такая крошечная девчушка, как ты.
– Мне почти удалось, – заспорила Мэлди, в ней взыграла гордость, но потом она вздохнула: – Наверное, даже к лучшему, что ничего не вышло.
– Невзирая на твою клятву умирающей матери и то обстоятельство, что Битон заслуживал смерти, да, вероятно, это к лучшему. Хоть он и был бессердечным негодяем, его гибель не стоила твоей бессмертной души. Сначала я не был уверен, что тебе будет труднее простить: то, что я лишил тебя мести или что убил твоего отца. – Он подавил порыв запечатлеть на ее губах быстрый поцелуй, понимая, что многое еще нужно обсудить, прежде чем ими вновь овладеет страсть. – А потом у меня появилась надежда, что ты не станешь винить меня ни за то, ни за другое.
– Ни то ни другое меня не волнует. – Она теснее прильнула к нему, наслаждаясь ощущением обнимающих ее сильных рук. – Я узнала жестокую правду о матери. Маргарет я нисколько не заботила. С самого моего рождения она видела мне лишь одно предназначение – отомстить за ее поруганную честь. И она только обрадовалась бы, превратись я в шлюху, тогда бы ей не пришлось так тяжело работать, но смерти Битона ей хотелось намного больше. Думаю, я всегда знала правду, но неосознанно гнала ее прочь, слишком уж она болезненна. И даже когда я не могла уже отрицать истину, все равно старалась не думать о ней, потому как не хотела давать волю тем ужасным чувствам, что она будила во мне.
Балфур чуть крепче прижал Мэлди к себе, зная: что бы он ни сказал, это не облегчит ее боль.
– Знаешь, Мэлди, это они, Маргарет и Битон, лишились самого главного. Они отказались от радости иметь ребенка, который любил бы их, каким любой родитель мог бы гордиться. – Он улыбнулся, заметив, что она залилась румянцем, даже мочки ушей порозовели. – Боюсь, родню мы не выбираем. Печально, что тебе достались такие бессердечные родители, но из этой грязи выросла чистая и прекрасная роза, столь же совершенная душой, как и телом.
– Думаю, тебе лучше перестать говорить со мной так по-доброму, – произнесла Мэлди, голос ее дрожал, пока она пыталась совладать с нахлынувшими чувствами. – Странно, но, кажется, я близка к тому, чтобы разрыдаться.
Балфур рассмеялся и поцеловал ее в щечку.
– Я не умею льстить и говорить красивые слова, а ты не умеешь их слушать. Из нас вышла отличная пара. – Его пальцы скользнули вверх, и он осторожно приподнял за подбородок ее лицо. – А теперь настало время признаться, почему я отправился следом за тобой. Особенно потому, что мне уже приходят в голову мысли вновь отложить наш разговор.
– Так почему ты здесь? – спросила Мэлди, сердце ее колотилось так сильно, что стук его болезненно отдавался в ушах. Нежный взгляд темных глаз Балфура таил в себе такое обещание, что она почти боялась в них смотреть.
– Из-за тебя. Я пришел за тобой.
Она нахмурилась и уже было хотела что-то сказать, когда Балфур пальцами прикоснулся к ее губам:
– Нет, дай договорить. Ты должна ответить только «да» или «нет». Чтобы не было никакой путаницы. Я хочу, чтобы ты вернулась вместе со мной в Донкойл. Стоило тебе уйти, как вся жизнь словно покинула это место. Ты нужна мне там. Ты нужна мне рядом. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и госпожой Донкойла.
Мэлди потребовалась вся ее воля, чтобы не выкрикнуть немедленно согласие. Он многое сказал, но все же недостаточно. Он нуждается в ней, хочет ее и собирается на ней жениться. Мэлди понимала: большинство женщин, верно, посчитали бы ее сумасшедшей, раз она вообще колеблется, но ей необходимо нечто большее. Балфур говорил о браке, об узах, связывающих на всю жизнь пред Богом и законом. А ей нужна его любовь.
Мгновение она размышляла, не заставить ли его признаться в своих чувствах первым, но потом решила, что это может растянуться на долго. Мужчины так неохотно обнажают перед женщинами душу, что, если даже Балфур действительно ее любит, она успеет выйти замуж, разделить с ним ложе и стать матерью троих детей, прежде чем он наконец упомянет о сем обстоятельстве. И хотя она страшно боялась открывать душу, все же понимала, что это единственный путь. К тому же, как рассудила Мэлди, собравшись с духом, она заслуживает знать всю правду. Если им предстоит брак, то лучшего начала для него не придумаешь. Она надеялась, что не слишком безрассудно рискует своим сердцем. Когда она откроет Балфуру свои чувства, он одним словом может уничтожить ее, ненамеренно и сам того не желая.
– Я хочу выйти за тебя, – начала она, и когда он подался вперед, чтобы обнять ее, положила руку ему на грудь, решительно сохраняя между ними некоторое расстояние. – Тем не менее я, наверное, откажусь. Ты говоришь о нужде, о желании, и оба мы знаем, что наше влечение взаимно. Но ты не можешь знать – ведь я усердно старалась это скрыть, – что я люблю тебя, Балфур Мюррей. – Она не могла понять, что означает этот взгляд широко открытых карих глаз и внезапно напрягшееся тело и потому упрямо продолжила: – Видимо, я люблю тебя больше, чем того требует разум или даже, чем подобает человеку в здравом уме, и так продолжается уже давно. Возможно, ты не поймешь, но я не могу выйти за тебя замуж, не могу связать свою жизнь с тобой, если мои чувства безответны. – Она вскрикнула от удивления и некоторого неудобства, когда он с силой прижал ее к груди.
– Ах, моя маленькая красавица, какая же ты все-таки дурочка. Или, может, мы оба хороши. Конечно же, ты получишь любовь, временами, вероятно, даже больше, чем тебе захочется.
– Ты любишь меня? – прошептала Мэлди, извернувшись в его руках, дабы Балфур ослабил объятие настолько, чтобы она смогла посмотреть на него. Сердечко ее колотилось так сильно и неистово, что ее даже слегка подташнивало.
– Да, я люблю тебя. Мне кажется, что я полюбил тебя с первого взгляда.. – Он подарил ей пылкий поцелуй, мягко увлекая вниз, на землю. – Значит, твой ответ «да»? Ты выйдешь за меня?
– Да. – Она вновь принялась целовать его, затем нахмурилась, когда воздух прорезал знакомый звук. – Это охотничий рог? – спросила она, садясь и озираясь вокруг.
Балфур рассмеялся, сел и потянулся за их одеждой:
– Точно, охотничий рог. Это твой дядя Колин напоминает, что мы уже слишком много времени провели наедине и, – он бросил Мэлди платье, – если в самом скором времени не явимся перед ним, он и впрямь откроет охоту. – Балфур улыбнулся, когда Мэлди с сомнением наморщила лоб. – Поверь мне, милая. Если мы сейчас же не оденемся и не отправимся назад, нас очень скоро окружат твои ухмыляющиеся родичи.
