Виктория Джоунс - Странное наследство
— Благослови вас Господь, мисс Оливия!
Пастор благословил и освятил молитвой красное виноградное вино и пресный хлеб, выпеченный Роззи специально для венчального дня. Сара застелила маленький столик белой скатертью, поставила распятие и зажгла свечи. Роззи встала рядом с Оливией в качестве подружки. Она была удивительно привлекательна в светло-голубом платье.
После хлебопреломления и причащения глотком вина каждого присутствующего, священник приступил к таинству венчания:
— Оливия Эстер Гибсон, согласна ли ты взять в мужья Бернарда Дугласа? — спросил его преосвященство Оливию, как когда-то предсказывал в этой комнате ее суженый.
— Согласна! Да, согласна! — Оливия немного задыхалась от волнения и торжественности момента. — Обещаю хранить ему верность до тех пор, пока смерть не разлучит нас!
— Бернард Дуглас, согласен ли ты взять в жены Оливию Эстер Гибсон?
Берни проглотил слюну, собравшуюся во рту от волнения. Слегка нервничая, молодой человек глубоко вздохнул и с силой выдохнул слова:
— Согласен! Согласен! Я люблю эту женщину, ваше преподобие! И обещаю хранить ей верность до тех пор, пока смерть не разлучит нас!
— Волей Господа нашего Иисуса Христа объявляю вас мужем и женой, дети мои!
— Аминь! — дружно завершили присутствующие.
Оливия и Берни обменялись кольцами и поцеловались, принимая поздравления.
— Примите и мои поздравления! — в столовую вошел сэр Питер Хиддингс.
— Проходите, прошу вас, шериф! — Берни Дуглас удивленно смотрел на шефа полиции. — Мы не слышали, как вы подъехали к дому, сэр! Для нас это большая честь!
— Простите, мисс Гибсон, я приехал узнать — было похищение священника или нет! Я знаю, что именно вы хозяйка ранчо! Потому и обращаюсь к вам, мисс!
— Извините, сэр Хиддингс, с этой минуты я — миссис Дуглас! — Оливия гордо смотрела на шерифа.
— Простите, мэм! Я не сообразил сразу! Миссис Дуглас, можно я задам вам несколько вопросов? Дело в том, что я приехал не один. Возле поворота на ранчо меня ждут десятка полтора крепких парней… С вами все время связаны какие-то таинственные истории, мэм!
— Я слушаю вас, сэр! — Оливия насторожилась, но держалась очень сдержанно и спокойно.
— Говорят, на вашем ранчо скрываются беглые чернокожие женщины и Фрэнк Смитт, главарь банды гангстеров! Это правда?!
— На нашем ранчо ни беглых, ни бандитов нет, сэр Хиддингс! И даже предположения об этом оскорбительны! Можете так и передать этим господам! И еще — если они сунутся со своими подозрениями на мою землю, то пусть знают, что я умею стрелять не хуже Робин Гуда! И моя рука не дает промаха! Точно так же стреляют и все мои близкие.
— Хорошо, миссис Дуглас. Но недавно пропали два агента миссис Хаммонд. Их тела обнаружили в Гранд-Ривер. Этих бедолаг кто-то сбросил с обрыва в воду, вероятно, в окрестностях Смоки-Хилл!
— Сочувствую миссис Хаммонд, но не имею чести быть знакомой с ней или, тем более, с ее агентами, сэр Хиддингс!.. Неужели вы подозреваете меня, сэр Хиддингс?! А вам в моем доме всегда рады, сэр!
— Благодарю, миссис Дуглас! — расшаркался шериф, он был сражен обаянием Оливии. И понимал, что этой юной женщине многое по плечу.
— Вас проводить, сэр Джон Калверт? Прихожане будут рады видеть вас живым и здоровым! Надеюсь, подаренная церкви Святой Троицы лошадь компенсирует ваше непродолжительное отсутствие?!
— И небольшое пожертвование в церковную кассу?.. Примите это от нашей домашней церкви для вашей — приходской! — и Рони Уолкотт протянул пастору заранее приготовленный конверт.
— Сейчас я переоденусь, сэр Калверт, и мы все с удовольствием прокатимся до границы ранчо!.. Берни, дорогой, тебе тоже пора размяться! — Оливия пристально посмотрела на мужа.
— Хорошо, дорогая! С удовольствием! — Берни Дуглас внимательно наблюдал за юной женой. Его удивляло, как переменилась эта девочка за прошедшие месяцы. У него было ощущение, будто она повзрослела внутренне на десяток лет, внешне оставшись такой же нежной и прелестной! Словно само время властвовало над ее душой и сознанием, выковав столь скоро твердый характер при все той же внешней уязвимости и беззащитности.
Оливия появилась на крыльце в прежней мужской одежде. Мягкие замшевые индейские брюки с бахромой теперь только подчеркивали ее изящество и грацию. Она самостоятельно оседлала Джоли.
— А почему не Лили?! — поинтересовался Берни, взнуздывая своего Презента.
— Лили нужно поберечь, Берни! Ей предстоит ожеребиться первый раз, — как видно, Оливия заботилась и беспокоилась о своей любимой кобылке.
— А тебе не вредно ездить верхом, Оливия?! — Берни не менее беспокойно оглядывал ее немного изменившуюся фигуру. У Оливии слегка раздались бедра и чуть-чуть пополнела грудь. Но талия все еще оставалась гибкой и тонкой.
— Не беспокойся, родной! — Оливия провела ладонью по плечу мужа. — Я знаю, что малыш сам подаст мне знак! Дорогой, это не болезнь, а нормальное состояние зрелой замужней леди! — и она легко вскочила в седло, скомандовав: — Вперед, Джоли!
Кавалькада всадников растянулась по дороге. Длилась золотая пора индейского лета! Бархатное солнечное лето растворилось в воздухе, нежным ветром ласкало разгоряченные лица, перебирало волосы.
Оливия ехала во главе вереницы верховых. Мужчины как-то смущенно и немного суетливо улыбались ей, явно любуясь молодой амазонкой. И, само собой, Берни, слегка придерживая своего Презента, тоже не сводил с нее восхищенных глаз. В ней его пленяло все — гордая посадка в седле, развернутые неширокие плечи, залихватски сброшенная на затылок коричневая бархатная шляпка, изящные ковбойские сапожки и перчатки из тонкой замши.
«Она выглядит, словно настоящая леди!» — думалось ему. Кто бы мог подумать о том, что его подопечный — тощий неловкий подросток — на деле обернется для него, сурового неподкупного и жесткого мустангера, самой любимой и самой драгоценной женщиной на всем белом свете. И он мысленно корил себя, прежнего, за грубость, несдержанность, презрительность и, порой, беззастенчивую насмешку. А уж о возникающих подозрениях ему совестно было и вспоминать!
Но, вместе с тем, он чувствовал, что между ними, похоже, назрел откровенный разговор. Конечно, его жена имеет право на многие вопросы, возникшие у нее во время его тяжелой болезни. Оливия не привыкла таиться и кривить душой. Она обязательно спросит у него, кто такая Хелен. И если он сумеет рассказать ей все без утайки, Оливия непременно поймет. И Берни верил в то, что призрак Хелен, преследующий его душу, покинет его с той минуты навсегда.
