Линда Миллер - Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
Шарлотта ухмыльнулась. По всей видимости, Патрик благополучно решил бросить ее и их ребенка в придачу. Конечно, он заложил фундамент огромного дома в пригороде Сиэтла, а на верфях сооружают не одну, а две новые шхуны, однако сам капитан ни разу не удостоил свою жену визитом и даже не потрудился написать ей письмо.
— По-моему, я давно готова к этому, — отвечала Шарлотта.
Ибо с того момента, как они расстались с Патриком, каждую секунду своего существования, с каждым ударом сердца она не переставала стремиться к воссоединению с ним.
На протяжении всего плавания до Сиднея она постоянно ждала, что Треваррен вот-вот каким-нибудь невероятным образом догонит «Викториану», — возможно, на другом корабле, бросившем якорь возле его острова.
Оказавшись в Австралии, они с Кохраном трогательно распрощались с Гидеоном и Джейн, отправившимися со своей миссией в глубь страны, а сами некоторое время отдыхали, осматривая город и окрестности. Рахима под конвоем отправили в Англию, где он предстал перед судом.
Однако Шарлотта не находила себе места и попросила капитана Трента поскорее рекомендовать ей подходящее судно до Сан-Франциско. Взойдя на борт, она распрощалась с Кохраном и совершила путешествие до Сиэтла, где ее с нетерпением ждали отец, Лидия и Мелли.
Оказавшись наконец-то в таких знакомых, таких сильных объятиях отца, Шарлотта чуть не упала замертво от нахлынувших на нее душевной боли и отчаяния. И все же какая-то сокровенная часть ее души продолжала, несмотря ни на что, верить, что Патрик не способен отказаться от нее навсегда. И он вернется и превратит их совместную жизнь в новое прекрасное приключение, как он один умел это делать…
— Ты из рода Куад, Шарлотта. — Взгляд Лидии выражал сочувствие, но отнюдь не жалость. — И ты воспитана так, что должна уметь оставаться сильной, невзирая на обстоятельства. Однако, глядя на тебя сейчас, я не вижу ничего, кроме подавленной горем женщины. Твой отец и я — мы поражены и встревожены.
Шарлотта поежилась в своем кресле, обдумывая ответ. Ребенок у нее под сердцем забил ножками, а стенки живота со страшной силой сжались.
Лидия, служившая сиделкой в военном госпитале во время Гражданской войны Севера и Юга, а потом еще несколько лет работавшая в клинике доктора Джоу Макколея, мгновенно оценила ситуацию и среагировала па нее без паники.
— Похоже, что твое время пришло? — ласково сказала она, помогая Шарлотте подняться на ноги.
Та застонала. Ее лоб и нижняя губа покрылись испариной, а бедренные кости словно выворачивало из тела. «Патрик!» — крикнула она безмолвно всем своим сердцем, и на мгновение ей показалось, что издалека услышала ответ.
Но, увы, это был лишь свисток почтового катера в гавани.
В тот момент, когда открылась входная дверь, Брайхам Куад пытался усмирить в загоне молодого крупного бычка, и лишь это обстоятельство помешало ему схватить в охапку и вышвырнуть из дома незваного гостя.
Треваррен кивнул в знак приветствия и направился в глубину полутемной передней.
— Где она? — строго спросил капитан. — Где Шарлотта?
И тут же с третьего этажа до них донесся женский крик.
— Наверху, — холодно отвечал Брайхам. — Рожает твоего ребенка.
Треваррен побледнел как полотно и выронил из рук кожаную дорожную сумку. Несмотря на страх за Шарлотту и возмущение бесцеремонностью Патрика, у Брайхама все же хватило рассудительности, чтобы краем сознания отметить про себя, что для этого морского пройдохи, похоже, не все еще потеряно. Должна же остаться у человека хоть капля совести?!
— Где? — краска сбежала с лица Патрика.
— Первая дверь направо, — с видимым неудовольствием ответил Брайхам.
Следующий крик достиг их ушей, когда Патрик пролетел уже половину лестницы, и Брайхам вздрогнул. Он и так ужасно страдал от беспомощности, когда Лидия рожала одного за другим их пятерых сыновей, но жалостный крик старшей дочери просто рвал его на куски.
И все же, поднимая глаза к потолку, Брайхам не смог удержаться от улыбки, вспомнив, как отреагировал Треваррен на сообщение о своем скором отцовстве. Поначалу он был ошеломлен, словно на него свалилась корабельная мачта, но тут же овладел собой и поскакал наверх так, словно от этого зависела его собственная жизнь.
У Шарлотты снова от боли свело спину, и она решила, что бредит, когда в тот же миг увидела, как Патрик распахнул дверь, грохнувшую о стену комнаты, ворвался внутрь и упал на колени возле ее кровати.
— Если вы, Патрик Треваррен, намереваетесь путаться у меня под ногами, — недружелюбно заметила ничуть не растерявшаяся Лидия, то извольте сразу убираться вон.
— Ты здесь, со мной… — Шарлотта вцепилась в его руку. — Ты правда здесь? — тупо повторяла она.
Снова начались схватки, и ее тело выгнулось.
— Да, — коротко ответил Патрик, когда она снова смогла его услышать. Он также не выпускал ее руки. — Я пытался держаться вдалеке от тебя, но Господь свидетель, я не в силах это перенести.
— Если Господу вообще угодно будет захотеть вас видеть, Патрик Треваррен, — съязвила Лидия, занятая Шарлоттой. — Я полагаю, для того чтобы привлечь к себе ваше внимание, Ему по меньшей мере пришлось хорошенько огреть вас лопатой по голове.
Губы Шарлотты слегка искривились улыбкой в ответ на ее слова, и у нее, казалось, что-то улыбнулось внутри, словно какое-то магическое средство влилось в ее утробу и тут же уменьшило боль. Треваррен поцеловал Шарлотте руку и сказал:
— Возможно, Бог именно так и сделал, миссис Куад, возможно, именно так.
— Не оставляй меня! — молила Шарлотта. Ее немного смущало, что она в такой степени нуждается в Патрике, но она ничего не могла с собой поделать.
— Я здесь, — успокоил он ее, снова целуя ей руку, — теперь в покрытую испариной ладонь.
Шарлотту гораздо больше бы устроило, если бы он сказал: «Я никогда больше не покину тебя, дорогая!» — или что-то вроде: «Отныне мы вместе навеки!» — но у нее не осталось времени, чтобы об этом пожалеть. Снова накатила волна боли, вздымая ее над матрасом, и она не сдержала крика.
Патрик словно не слышал, как она кричит, — целовал ей руки, гладил по голове и шептал нежные слова утешения и поддержки.
И наконец, после многих часов тяжкого труда, плод покинул ее тело.
— Девочка! — со слезами радости сообщила Лидия. — Святые небеса, а я уж думала, что в этом доме вообще перестали рождаться девочки!
Шарлотта взглянула на Патрика и лежавшую рядом с ней их крохотную дочку и заметила, как его глаза повлажнели.
— Как мы назовем ее? — нежно спросила она. Разве можно подобрать имя, достойное такого чудесного создания? — прошептал он, не сводя взора с маленького существа, словно впервые видел младенца. Осторожно, едва касаясь, он погладил нежную щечку.
