Джо Гудмэн - Не отвергай любовь
— Я думал, что она захочет знать, — тихо проговорил он. — Я все время молчал и безучастно наблюдал за всем происходящим, хотя он постоянно меня унижал. Но теперь, полагаю, я должен выплатить по счетам. — У его ног вдруг зашевелился Фостер Мэддокс, который медленно приподнялся на локтях. Рэндольф Доувер бросил на него взгляд.
Он раскрыл свою ладонь, и все увидели в ней острый осколок стекла. И прежде чем его успели остановить, он перерезал горло Фостеру Мэддоксу.
Эпилог
Рейдсвилл, Колорадо
Апрель 1883 года
После того как предсвадебная суета закончилась, Рейчел и Уайатт сидели рядом в ее комнате и тихо разговаривали.
— Я рада, что твои родные приехали на нашу свадьбу. Теперь вся твоя семья в сборе. И должна сказать, что все это меня очень радует.
Уайатт тоже был рад, что все его родственники будут присутствовать на свадьбе, но не хотел признавать этого.
— Их просто замучило любопытство.
— В этом нет ничего плохого. Я готова выдержать экзамен, который мне предстоит. Все это вполне естественно. Ты должен был заметить, что моя мать тоже подвергала тебя разным испытаниям с неменьшим рвением. Вероятно, они чувствуют, что просто обязаны быть осторожными и даже критичными, но их мнение уже не может ничего изменить. Оно всего лишь сахарная пудра на пирожном.
Уайатт засмеялся.
— Буду иметь это в виду, когда завтра буду ждать тебя у алтаря. Разумеется, на свадьбах мало кто обращает внимание на жениха. Все внимание всегда достается невесте. Они все будут смотреть на тебя. — Рейчел слегка побледнела. — Не волнуйся — это всего лишь сахарная пудра на пирожном, как ты сказала.
— Может, нам лучше сбежать? Прямо в свадебных нарядах.
Он сделал вид, что задумался над ее предложением.
— Что ж, если пообещаешь, что ты будешь в свадебном платье… — Он ухмыльнулся. — Нет, побег отменяется. На этот раз свадьба обязательно состоится. Мы венчаемся в церкви.
— Спасибо, — сказала она. — Мне вдруг на мгновение показалось, что ты сомневаешься и хочешь передумать.
— Ты спутала меня с этим Битти-сорванцом.
Она посмотрела на него сквозь длинные черные ресницы, выражение ее лица было слегка насмешливым.
— Я бы никогда не сделала такую ошибку.
В устах Рейчел это звучало как комплимент, и Уайатт оценил его.
— Правда? — спросил он.
— В последние три месяца Уилл предлагал Розе выйти за него замуж чаще, чем Эйб Дишман предлагал мне. Так что это колебался вовсе не он.
— Что ты хочешь этим сказать? Надеюсь, ты не колеблешься?
— Я хочу сказать, что ты ни разу не сделал мне предложения.
Уайатт с удивлением посмотрел на нее:
— О чем ты говоришь? Разумеется, я делал тебе предложение.
— Ты показал мне документы, и мы заключили договор. Вот что я помню.
С задумчивым видом Уайатт провел рукой по волосам.
— Это несправедливое обвинение.
— Даю тебе последний шанс сделать мне предложение.
— Что за черт! — пробормотал он. Потом вдруг начал хлопать себя по жилету и исследовать содержимое своих карманов.
Рейчел продолжала смотреть на него. Вряд ли он ищет изложенное в письменном виде предложение, подумала она.
Наконец Уайатт извлек из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги. Затем он повернулся к ней и вложил этот лист в руки Рейчел.
— Это телеграмма. Арти принес мне ее в участок после того, как ты ушла.
Он прямо посмотрел на нее, его взгляд задержался на ее груди.
— Не могу понять, почему я про нее забыл.
Рейчел прочитала телеграмму.
— Что ж… — сказала она, — значит, Джон Маккензи Уорт в конце концов купил «К. и К.». Можно считать это свадебным подарком.
Уайатт согласился с ней. Он забрал у нее телеграмму и еще раз пробежал текст глазами.
— С этим покончено, — удовлетворенно проговорил он.
Фостер Мэддокс при жизни был очень сложным человеком, умер он тоже непростой смертью. Завещания он не оставил, и это дало возможность его матери Корделии вмешаться в дела железнодорожной компании. Она до последнего отстаивала права своего сына, так как считала, что рейдсвиллская ветка по праву принадлежала ему.
Корделия Мэддокс вела настоящую войну. Ею руководило негодование и желание настоять на своем. Она приезжала в Рейдсвилл, чтобы забрать тело сына и удостовериться, что вынесенный Рэндольфу Доуверу приговор был приведен в исполнение. Бухгалтер Фостера был приговорен к повешению.
Дело мистера Доувера рассматривалось тем же судом, что и дела угонщиков скота и похитителей сейфа. Слушание велось на протяжении нескольких дней, суд посетило множество людей, которые хотели убедиться в том, что виновные понесут справедливое наказание. На заседании присутствовала и Адель Браунли. Она внушила себе мысль, что ответственна за совершенные Рэндольфом Доувером действия. В первый день слушаний она так рыдала, что судья Уэнтуорт попросил ее покинуть здание суда. Позже судья сказал Уайатту, что он с удовольствием выдворил бы с заседания и Корделию Мэддокс, но, к сожалению, она не давала повода так с собой поступить. В течение всего слушания дела она лишь сверлила судью холодным взглядом. Больше обвинить ее ни в чем было невозможно.
В течение своего недолгого пребывания в тюрьме Рэндольф Доувер вел себя тихо и не доставлял никому неприятностей. Хотя ему нечего было сказать в свое оправдание и наказание было неотвратимо, он до самой последней минуты занимался делами той империи, что когда-то выстроил Клинтон Мэддокс. Последние решения, которые принимал Фостер Мэддокс, поставили «К. и К.» в очень уязвимую финансовую позицию. Именно Доувер предложил заключить контракт с Джоном Маккензи Уортом на строительство северного пути. Уорту же и была продана «К. и К.» по сходной цене — тридцать девять центов за доллар.
Во время переговоров с Джоном Маккензи было решено, что вся собственность «К. и К.» переходит к нему. Исключение составили лишь рейдсвиллская железнодорожная ветка и шахты в окрестностях Рейдсвилла. Эти объекты были переданы их законным владельцам. Данный договор был подписан адвокатами с двух сторон. Закон восторжествовал.
— Город будет праздновать не только нашу свадьбу, — сказал Уайатт. — Последние новости, касающиеся ветки и шахты, обрадовали всех без исключения. Шахтеры будут пить и плясать всю ночь.
— И дебоширить.
Уайатт окинул Рейчел довольным взглядом.
— Есть повод.
— Я не знаю, что сказать матери и сестре о шахте, — проговорила Рейчел. — Я не уверена, что им следует все знать.
