Джо Гудмэн - Безумный экстаз
Этан вспомнил, как Мишель призналась ему в любви, Он пытался образумить себя, мысленно уверял, что она всего лишь бросает ему кость, что говорит это, дабы избавиться от угрызений совести. Но Этан не хотел верить самому себе. Он провел пятерней по волосам, ощущая острую боль в груди.
— Какая разница? — тихо сказал он, отвернувшись.
— Значит, ни у кого из нас нет причин нервничать, не так ли? Мы должны говорить только правду.
— У слушателей могут возникнуть подозрения, — за метил Этан.
— Так всегда бывает, — равнодушно произнесла Мишель. Этан ничего не ответил, и над столом повисло неловкое молчание. Остатки поданных блюд постепенно остывали. Этан почти ничего не ел. Подошедшая официантка убрала посуду. Они согласились на ее предложение принести кофе с пирогом — обоим не хотелось уходить, но они не знали, как продолжить разговор.
— Когда я смогу уехать домой? — спросила Мишель. — Мама во вчерашней телеграмме спрашивала об атом.
Яблочный пирог показался Этану безвкусным, словно пепел.
— Через несколько недель. Похоже, дело Хьюстона будет самым длительным, а вторым после него — дело Детры. С Хэппи, Беном и Джейком разберутся быстро. Может, им даже вынесут общий приговор.
— А Питер Монро?
— Дело Купера должны были рассматривать первым, но это займет немало времени. Впрочем, для тебя это не важно. В этом разбирательстве тебе не придется давать показания. Только я могу опознать его.
— Значит, ты вернешься в Нью-Йорк не скоро. Как она сумела настолько спокойно произнести эти слова, удивилась Мишель, как случилось, что дико бьющееся сердце не передало дрожь ее голосу?
— Да, — подтвердил Этан. Кофе был слишком горячим, но он не обращал на это внимания. — Во всяком случае не в ближайшее время. У меня в Нью-Йорке не намечается никаких дел.
— А я думала… — Мишель осеклась и начала сначала, более резким тоном. — Мне казалось, ты должен встретиться с Джо Ривингтоном.
— В таком случае мне пришлось бы отправиться в Вашингтон, а не в Нью-Йорк.
— Конечно… я не подумала.
— Я останусь здесь, Мишель. Колорадо — моя родина.
— В Денвере?
— Скорее всего. Он находится в центре моего округа. Мишель кивнула. Этан мог бы возненавидеть Нью-Йорк, если бы остался там надолго. Вероятно, даже к лучшему, что они не завели разговор о браке. Она уедет на восток, он останется на западе. Забыть салун Келли так просто. Только там Мишель принадлежала Этану. Она задумчиво улыбнулась. И Этан принадлежал ей.
— Чему ты улыбаешься?
— Просто так, — отозвалась Мишель. — Своим мыслям.
Этан отлично понял ее. Ему хотелось коснуться волос Мишель. Свет газа смягчал блеск локонов вокруг ее лица. Этан представил себе, как проводит пальцем по щеке, скользит вниз, к подбородку. Большой палец прикоснется к ее нижней губе и ямочке под ней. Мишель высунет кончик языка, чтобы дотронуться до него. Ее глаза потемнеют, и он… Этан опомнился. Мишель спокойно смотрела на него, словно читая его мысли. Этану пришлось обуздать их. Сейчас он был не нужен Мишель. Она ясно дала это понять с самого приезда в Денвер, избегая его и проводя большую часть времени с прибывшим Дрю Бомоном.
Этан указал на пирог, к которому Мишель не притронулась.
Мишель вспыхнула.
— Мне что-то не хочется. — Она чуть не спросила, не желает ли Этан взять себе ее пирог, но тут же увидела, что он не справился со своим. Мишель положила салфетку рядом с тарелкой. — Пора возвращаться к себе. Надо закончить статью для газеты.
— Я и не знал, что ты пишешь для «Кроникл» о суде.
— Это статья не о суде — о развлечениях в салунах приисковых городков. Тема мне очень близка. В моем дневнике материала хватит на десяток разных статей. Мистер Маршалл собирается публиковать их в воскресных номерах.
Она никогда не удовлетворится работой в «Новостях Скалистых гор», решил Этан.
— Я провожу тебя в комнату.
Мишель позволила Этану отодвинуть ее стул.
— Это ни к чему. — За спиной Этана она разглядела Дрю, стоящего в вестибюле отеля. — Вон Дрю. Он проводит меня. Наши комнаты на одном этаже, и потом, мне надо с ним поговорить.
Этан не мог найти повода возразить. Дрю заметил их и уже приближался. Этану не хотелось лишний раз выслушивать от него благодарность за спасение жизни. Он пожелал Мишель доброго вечера, приподнял шляпу и прошел мимо Дрю, не сказав ни слова.
— Что это случилось с маршалом? — удивился Дрю, беря Мишель под руку.
Мишель долго смотрела Этану вслед.
— Завтра суд, — наконец объяснила она. — Он беспокоится.
В течение пятнадцати дней весь Денвер жадно ловил каждое слово из зала суда — и не только Денвер. Жители всей страны следили за делом шерифа и его помощника, которые грабили поезда, делом женщины — любовницы главаря банды, предположительно убившей своего мужа, делом сводных братьев, которые долгие годы процветали в Скалистых горах благодаря награбленному, и связью всех этих людей с вице-президентом «Юнион-Пасифик», пожелавшим чужими руками умножить собственное состояние.
Каждое утро зал суда был переполнен до отказа; люди толпились в коридорах в тщетной надежде, что кто-нибудь уйдет с процесса, освободив место. Судья Кларк Таккер председательствовал во всем этом бедламе, восстанавливая спокойствие и угрожающе орудуя молотком, словно хотел не в гонг ударить, а поколотить неуправляемую толпу. В газете писали, что под одеждой Таккер прячет револьвер, но подтвердить это предположение никто не мог, тем более рассерженный судья.
Как и предсказывал Этан, разбирательство дела Хьюстона затянулось дольше остальных. Историю похищения Мишель из поезда пришлось представить во всеуслышание. Адвокат Хьюстона настаивал на том, что вина лежит на Этане Стоуне, а не на Натаниеле Хьюстоне. Красноречивый юрист доказывал, что опасности Мишель подвергал именно тот человек, который забрал ее из поезда, а не тот, который руководил бандой грабителей. Кроме того, защитник пытался убедить суд, что случай в руднике был именно случаем, результатом обвала, а не преднамеренного убийства. Адвокат доказал, что Хьюстон не отдавал приказа убить репортеров «Кроникл», приводя свидетельские показания о том, что делал Хьюстон в поезде, пока отцепляли вагоны.
В зале стояла тишина, пока Этан давал показания, но эта тишина не имела ничего общего с гробовым молчанием, которое воцарилось в зале, когда место Этана заняла Мишель. Под присягой она повторила рассказ об ограблении триста сорок девятого поезда и своем похищении, единственном способе для маршала Стоуна обеспечить свою безопасность и безопасность Мишель. Многие из вопросов, которые задавали Мишель защитники, представляли большую угрозу для репутации Этана, нежели для приговора Хьюстона. Вовсе не Хьюстон заставил Мишель работать в салуне или держал ее взаперти. Не Хьюстон остановил ее во время бегства. Мишель упомянула, что ей давали снотворное, но не могла подтвердить, что этот приказ отдал именно Хьюстон. Обвинитель попросил ее объяснить, что же действительно делал Этан для ее защиты; адвокат Хьюстона делал все возможное, чтобы заставить суд забыть об этом. О состоянии психики Мишель в тот момент, когда в туннеле произошел обвал, расспрашивали снова и снова, пока Мишель не была вынуждена признаться: она не уверена в том, что действительно происходило той ночью. Она покинула свидетельское место бледная, с дрожащими руками. Дрю вывел ее из зала. Когда Мишель проходила мимо, Этан сидел, не поднимая головы.
![Самира Джафарова - Этан [СИ]](/uploads/posts/books/8879/8879.jpg)
