Джудит Айвори - Опрометчивый поступок
До конца дня, стоило Сэму войти в комнату, где находилась Лидия, со всех сторон начинались поддразнивания. То, что они в таких забавных неладах друг с другом, делало их предметом для шуток. Разумеется, никто не знал истинной природы их размолвки, но и воображаемая причина вызывала у Лидии досаду, которую она вымещала на Сэме, снова и снова сводя разговор к своим похождениям на пустошах и к «законченному болвану и пьянчужке», который поначалу в них участвовал. Рассказ охотно подхватывали и изощрялись в шуточках, не подозревая, что объект находится под боком. «Вот и поделом ему», – думала Лидия с торжеством.
Не меньшую досаду вызывало в ней имя Гвендолин Петере. Стоило бросить взгляд на Сэма, как оно услужливо всплывало в памяти. Одна из самых богатых наследниц в Америке. Это не слишком совпадало с образом, возникшим из его рассказов на пустошах. Нет, в самом деле – поделом ему!
И Лидия превзошла сама себя, бросаясь на обидчика, словно потревоженная оса. Она припомнила красный тельник и тут же, на ходу, добавила к своей истории пикантную деталь, ! как «пьянчужка», укладываясь на ночь, достал тельник из вещмешка и всерьез прикидывал, не переодеться ли в него, и как они с Роуз уговаривали его не делать этого хотя бы у них на виду. Единственной правдивой, но нелицеприятной деталью повествования было то, как он «хлестал джин», доставшийся им в наследство от кучера. Ответом было всеобщее ликование. В конце концов Сэм не выдержал и начал огрызаться, не прямо, а подвергая ее историю сомнению. Они фыркали друг на друга, как рассерженные коты, и Боддингтон заметил не без удовольствия:
. – Впервые сталкиваюсь с такой сильной взаимной неприязнью. Эти двое только и делают, что препираются!
– Не взять ли отцу Лидию в Лондон на переговоры? – предложил Клив. – Ее присутствие выбивает мистера Коди из колеи.
Лидия не особенно беспокоилась на этот счет. Кому, как не Сэму, было знать, что все это чистой воды выдумка, что она всего лишь срывает на нем досаду? Ведь на деле все было иначе, значит, нечего придавать этому значение. Так девочка, рассердившись на друга игр, щиплет его за бок.
Однако чем дальше, тем Сэм больше мрачнел. Поддразнивания Лидии расстраивали его куда сильнее, чем можно было ожидать. В конце концов он поднялся и ушел. Она сумела довести его до белого каления. Это была победа сомнительного свойства. Бедный, смешной Сэм, задетый пустыми словами!
Уходя, он послал «парфянскую стрелу», сказав, что сварливая женщина вроде нее заставит спиться даже святого. Лидия смутилась и закусила губу, глядя на свои сплетенные на коленях пальцы. После ухода Сэма она притихла и погрузилась в раздумья. Что на нее нашло? Откуда эта внезапная злоба? Из страха снова поддаться влечению? Глупо! Это уже происходит, а когда дело сделано, страхи обычно теряют свою власть. Влечение завладело ею целиком, отрицать это не имеет смысла.
О нет, она боится совсем иного – своей новообретенной воли. Ей страшно, что сила духа, привезенная в Йоркшир с дартмурских пустошей, возобладает над здравым смыслом, принудит совершить новый опрометчивый поступок и тем самым все-таки сломает ей жизнь. Вот тогда рухнет и беззаботное существование в родном доме, и положение в обществе, и достойное будущее. Раньше все это казалось незыблемым, теперь обветшало и колебалось от малейшего дуновения ветра, раз за разом налетавшего с пустошей Этот ветер дышал радостью бытия, энергией, живостью, внутренней силой… желанием!
Ее заветная мечта! Больше всего Лидия боялась, что снов протянет к ней руки.
Что ж, она заслужила клеймо сварливой женщины. В самом деле, Сэм хранил ее тайну и, если уж на то пошло, глота на этом пути обиду за обидой, а она? Она воспользовалась его галантностью, чтобы сорвать на нем зло. Она причинила ему боль, не то чтобы намеренно, но и не слепо, хотя никогда не хотела по-настоящему его обижать. Теперь, когда это случилось, она стыдилась себя.
На другое утро явилась виконтесса Венд, привезя с собой великое множество бумаг. Сразу по приезде она потребовала Лидию в отцовский кабинет. Когда та поднималась по лестнице, ее остановил Клив.
– Слушай, сестричка, что происходит? Члены моей семьи интригуют, а я знать не знаю, по какому поводу! Ты должна мне все рассказать.
– Конечно, расскажу, Клив, но позже.
В кабинете ее ожидала иная, более внушительная сцена. Виконтесса Венд восседала за столом, виконт стоял позади, театрально опершись на спинку кресла. Они как будто позировали для фамильного портрета. Даже сторонний наблюдатель не усомнился бы в том, кто именно настоящий хозяин в доме.
– Твой отец, Лидия, – начала виконтесса (они всегда упоминали друг о друге как «твой отец» и «твоя мать»), – сообщил мне, что ты была на пустошах не с Роуз, а с мистером Коди. Это так?
– Так.
Послышалось неодобрительное хмыканье.
– Кто еще об этом знает? Я имею в виду, кроме непосредственных участников?
– Роуз, Мередит и ее родители.
Виконтесса обратила к мужу взгляд, в котором читалось: подлые предатели, а еще родня!
– Не понимаю, как Лайонел мог промолчать! Ведь это дело семейное!
Джереми Бедфорд-Браун печально кивнул, отошел к другому креслу и устало опустился в него. Виконтесса покрутила в руке крупные жемчужины ожерелья, без которого не появлялась нигде и никогда. У нее была давняя привычка наматывать двойную нить на палец, на что жемчуг отвечал легким тревожным стуком, отчетливо слышным в полной тишине. На сей раз тишина стояла мертвая. Виконтесса поднялась, держа охапку бумаг, до того лежавших у нее на коленях.
– Думаю, тебе стоит прочесть, – отчеканила она и подтолкнула бумаги к Лидии по уже прибранной поверхности стола.
Та приблизилась, по очереди настороженно оглядев родителей.
– Начни с верхней. Лидия так и сделала.
– Это копия мирного договора, составленная в Париже и подписанная в Маниле и Гаване, – сказала ей мать. – Из нее ты можешь видеть, что мир подписан на условиях, крайне невыгодных для Испании. И не только для Испании, но также для Кубы и Филиппин, которые надеялись добиться самоуправления. Единственная страна, которая при этом выиграла, – это Америка. Она получила все.
– Конечно, ведь она победила, – сказала Лидия, не зная, почему это так удивляет ее мать.
– Чтобы победить, Соединенные Штаты заручились поддержкой других народов, наобещав им при этом с три короба. Последующий мирный договор был подписан человеком, который не пошел ни на какие уступки, никому.
– Ты имеешь в виду, что у мистера Коди каменное сердце?
– Именно так. Его вынуждены были отозвать с переговоров на основании неприемлемого поведения.
