Линда Кук - Ночные костры
— Он ушел, — сообщил пожилой сержант. — Бьюсь об заклад, у парня большие неприятности. Не ищите его среди живых. — Ролло пожал плечами. — Если бы я был здесь поблизости, он еще мог спастись. Но когда час назад за ним пришел этот рыцарь и забрал его и мальчишку, это видели только возчики. Они так испугались…
— Какого мальчишку? Ролло вздохнул:
— Того, что донимал его сегодня в кузнице. Говорят, мальчишка и подмастерье пытались убежать. Но их схватили посреди конюшенного двора.
— Кто, королевские стражники?
— Нет. Рыцарь. Один-единственный рыцарь. Говорят, здоровенный детина. В черных доспехах, а на рукоятке меча — драгоценный камень красного цвета.
— Черноволосый, — дополнил Фортебрас утвердительным тоном.
— Наверное. Возчики не сказали. Как этому дьяволу в человеческом обличье удалось…
Фортебрас развернул коня и повел свой отряд к воротам крепости. Эрик торопливо вскочил на лошадь и поехал за ними.
— Монбэзон! — громко крикнул Фортебрас.
Окна, выходившие на дорогу, были закрыты ставнями. Каминный свет тонкими лезвиями вспарывал щели между деревянными панелями и на короткие мгновения исчезал, загороженный тенями, которые беспокойно блуждали под окнами. В Виндзоре было тихо, воздух сгустился от страха.
Монбэзон вывел своего коня из придорожных теней. За черным рыцарем ковылял, ссутулясь, широкоплечий великан. Его руки были связаны крепкой веревкой, конец которой держал в кулаке Монбэзон. Морстонский кузнец Ханд тряхнул головой, отбросив со лба густую спутанную прядь волос и прищурился от внезапного яркого света факела, который сунули ему в лицо.
Рядом с ним семенил маленький Уот, испуганный и возмущенный.
— Милорд Раймон, — начал мальчик, — этот человек не хочет отпускать Ханда. Скажите ему, что Ханд — кузнец моей госпожи. Она увезет его домой.
— Заберите ребенка!
Эрик схватил Уота сзади за рубаху и поднял к себе в седло.
— Куда его? — спросил он.
Де Базен не отрывал взгляда от выпученных глаз кузнеца.
— Обратно в королевский зал. Держи его там до тех пор, пока я не пришлю за вами.
— Что вы собираетесь делать? — пронзительно вскрикнул мальчик.
Раймон на секунду закрыл глаза, потом обернулся к Уоту, который пытался вырваться из рук молодого рыцаря.
— Я отошлю его домой, — мягко сказал Фортебрас. — Он отправится, куда ему положено.
Когда копыта лошади Эрика и детский голосок Уота смолкли вдали, Раймон спрыгнул со спины Шайтана и с кинжалом в руке двинулся к связанному кузнецу.
— Спасибо, брат, — поблагодарил он Монбэзона и через плечо приказал своим воинам: — Поезжайте обратно. Оставьте нас одних.
Свет, обрамлявший ставни в домах по обе стороны безлюдной деревенской улицы, перестал мелькать. Все застыли в неподвижности.
Де Базен вырвал веревку из руки Монбэзона.
— И ты, брат, оставь нас.
Он молча поднес кинжал к мясистому горлу беглого морстонского кузнеца и стал ждать, когда солдаты отъедут к воротам Виндзора.
Между главной улицей и дорогой, тянувшейся вдоль берега реки, был темный проулок. С неожиданной силой де Базен толкнул туда съежившегося от страха кузнеца.
Не успел он упасть, как Раймон вновь приставил нож к его горлу.
— Мне разрезать веревки перед тем, как вырезать твое черное сердце? Или оставить тебя связанным, как свинью перед резкой… как убийцу перед казнью?
Из толстого горла вырвался клокочущий всхлип.
— До того как я тебя убью, — прорычал Раймон, — ты скажешь мне, где оставил труп Харольда де Рансона. Если ты не скажешь мне этого или если я не поверю твоим словам, тебя ждет такая мучительная смерть, какой ты даже не можешь себе представить!
Монбэзон крикнул сзади из темноты:
— Он говорит, что не трогал твою жену, Фортебрас. И мальчик сказал, что был с этим человеком с того самого момента, как ты и твоя жена подъехали к виндзорским воротам.
— Он мог заставить мальчика это сказать, — отозвался Раймон и вновь посмотрел в испуганные глаза кузнеца. — Как ты заставил ребенка солгать? Говори, или я расчленю тебя заживо!
— Я… не трогал мальчика. Покарай меня Бог, если я его чем-то обидел.
Запинающийся от страха голос говорил по-французски отрывисто, с остановками, но слова были понятны. Морстонский акцент выдавал в негодяе земляка Уота.
Раймон старался не замечать этого сходства, нарочно ожесточив свое сердце.
— А моя жена? — Кинжал поднялся выше и уперся острием в дрожащий подбородок.
— Никогда, — кузнец зарыдал, — я ни за что не обидел бы леди Алису! Она сама вам это скажет. Спросите ее, милорд. Она вам скажет…
Пальцы де Базена, давившие на горло Ханда, слегка разжались.
— А труп де Рансона? Где ты его закопал? Говори или умрешь, клянусь сатаной!
— Простите, меня, милорд. Я не мог остаться. Я боялся… Раймон ударил его наотмашь.
— Мне плевать, почему ты бросил свою госпожу! Плети свои трусливые байки Господу Богу, когда встретишься с ним сегодня ночью. Скажи мне про де Рансона. И почему ты напал на леди Алису?
— Я ни за что, ни за что…
— Говори, кузнец, а не то живо отправишься на тот свет.
— Я не видел леди Алису. Уот нашел меня в кузнице и сказал, что госпожа вышла замуж и что она здесь, в Виндзоре. Я не видел ее, милорд.
— А труп де Рансона? Спрашиваю в последний раз. Говори или прощайся с жизнью!
— Он не умер, милорд.
Раймон уронил веревку и отступил на шаг. Значит, их было двое. Двое мужчин, которые преследовали Алису в Виндзоре.
Кузнец опять зарыдал и, громко стеная, бросился к ногам Раймона. Раймон с трудом удержался, чтобы не пнуть его сапогом, заставив замолчать. Этот заикающийся трус должен помочь ему найти де Рансона.
— Рассказывай!
Ханд поднял лицо, по которому ручьями катились слезы.
— Леди Алиса сильно ранила лорда Харольда, но не убила. Когда я начал закапывать колодец, он… он пошевелился, милорд. На него посыпалась земля, и он очнулся. Я не мог похоронить его заживо и увез из Морстона.
Раймон опустил кинжал и судорожно вздохнул. Сквозь красную пелену гнева он уловил правду в испуганных словах кузнеца.
— Наутро колодец был засыпан землей. Это сделал ты?
— Да, милорд.
— Зачем?
— Он так велел.
Раймон опять схватил Ханда за горло.
— Зачем ты это сделал? — вкрадчиво спросил он. — Ты был его поверенным?
Ханд покачал головой:
— Из-за золота, милорд. И из страха перед Богом. Он был моим господином, и я не мог его убить — это было бы большим грехом… Я положил де Рансона в его вьючный мешок и увез из Морстона.
— Сколько он потом прожил?
— Не знаю.
Это был отчаянный крик до смерти испуганной души. Раймон отпустил горло кузнеца.
