Стефани Лоуренс - Все о страсти
Одним из таких был лорд Карнеги, но он был не так глуп, чтобы подходить к ней, и держался в сторонке — пока. Но она знала, что он собой представляет, о чем думает. Каждый раз, когда его взгляд падал на нее, она морщилась, словно ее голой руки коснулось нечто скользкое и омерзительно противное.
Его милость выступил вперед и поклонился. Франческа демонстративно отвернулась.
— Грязный развратник! — прошипела Онория. — Говорят, он убил свою первую жену и двух любовниц!
Франческа поморщилась, но тут же улыбнулась при виде Осберта Роулингса.
— Кузина Франческа!
Прижав руку к сердцу, Осберт поцеловал ее пальчики, а потом склонился над ручкой Онории.
— Только сейчас видел Карнеги, — заметил он, подступая ближе. — Неприятный человек.
— Даже слишком, — согласилась Онория. — Я секунду назад говорила Франческе… — Она красноречиво вздохнула.
Осберт с готовностью закивал, но решил, что Карнеги — предмет вряд ли подходящий для беседы в подобном обществе.
— Кстати! — выпалил он, просияв. — Сегодня я слышал о последнем спектакле театра «Ройял», на Друри-лейн!
Нужно отдать должное Осберту, язык у него был прекрасно подвешен. Следующие десять минут он развлекал их описанием последнего триумфа миссис Сиддонс. Франческа с удовольствием слушала, сознавая, что все это время Джайлз не сводил с нее глаз. Хотя вряд ли он станет ревновать. Осберт — один из немногих мужчин, которых он спокойно подпускал к Франческе.
Последнее время он стал кем-то вроде ее кавалера: посещал те собрания, где бывала чета Чиллингуортов, и всегда был готов позабавить Франческу. Если она нуждалась в эскорте, а Джайлз бывал занят, она без всякого смущения опиралась на руку Осберта. И если при этом подозревала, что Осберт просто ищет у нее защиты от слишком назойливых мамаш, то ничем не выказывала своих сомнений. Осберт слишком большая милочка и лапочка, чтобы вот так просто швырнуть его львам.
— Ну и ну… как же низко пали сильные и всемогущие!
Джайлз неохотно оторвал взгляд от жены и устремил его на расположившегося рядом Девила.
— Кто бы говорил!
Девил отыскал глазами Онорию и пожал плечами:
— Это никого из нас не минует. — И с хитрой усмешкой добавил: — Позволено ли мне будет сказать: «зря ты мне не верил!»?
— Нет.
— По-прежнему в глухой обороне, не так ли?
— Пытаться никому не запрещено.
— Пора сдаваться. Это безнадежно.
— Я еще поборюсь.
— Так почему же в таком случае стоишь, прислонившись к стенке? — ехидно осведомился Девил. Джайлз презрительно промолчал.
Девил смерил его оценивающим взглядом.
— Собственно, я хотел спросить каковы шансы твоего кузена Осберта унаследовать титул?
— Скоро не останется ни одного.
— И когда же эти шансы исчезнут окончательно?
Джайлз нахмурился:
— В середине лета. А Что?
— Хм… значит, сезон ты пробудешь здесь?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Если мы хотим провести необходимые билли, нужно стараться изо всех сил и надавить как следует.
Джайлз кивнул, глядя на женщин.
— Мне кажется, что мы упускаем возможность склонить кое-кого из пэров на нашу сторону.
Девил увидел, куда он смотрит.
— Ты так думаешь?
— Франческа понимает эти, согласись, немаловажные моменты не хуже меня.
— Как и Онория.
— Почему бы нет? В конце концов, большую часть времени они проводят в разговорах с женами других членов палаты. Почему бы им не направить беседу в нужное русло? Бросить семена на благодатную почву и ждать, пока они взойдут?
— Ты совершенно прав! Обязательно расскажу Оно-рии! — просиял Девил и тут же с невинным видом добавил: — Разумеется, ты понимаешь, что при этом Франческе придется чаще вращаться в обществе. — Негодник имел наглость сочувственно при этом нахмуриться. — Понимаю, тебе это не очень нравится… да и кому может понравиться… всего через три месяца после свадьбы видеть такой блестящий успех жены!
Джайлз, не успев сдержаться, помрачнел как туча. И расстроился еще больше, когда Девил с поистине дьявольской ухмылкой отсалютовал ему и исчез.
Неужели его тоже видно насквозь? Девил ухитрился уколоть в самое больное место. Проникнуть в его потаенные мысли. Большинство светских людей вращалось в непрерывном эихре балов, маскарадов и приемов, и супруги редко оставались наедине друг с другом. В отличие от них Франческа старалась улучить каждую минуту, чтобы посидеть с ним, и за это он был ей благодарен. Они проводили эти драгоценные часы в библиотеке: читали, иногда спорили, обменивались мнениями, стараясь узнать больше друг о друге.
Но по мере того как ее успех в обществе становился все заметнее, у них все меньше оставалось времени, чтобы побыть вдвоем.
Утро было занято визитами, приемами, приглашениями на чай, обычно в компании леди Элизабет, Хенни, Онории или новых подруг.
Дома она обедала редко. Впрочем, и он тоже. День проводила со знакомыми или, в походах по магазинам, пока он справлялся с сотнями дел, касавшихся поместья, или встречался с друзьями в клубе. Они сходились за ужином, но обычно никогда не ужинали вдвоем: слишком много приглашений сыпалось от светских дам, считавших за честь видеть у себя за столом столь заметную пару.
После ужина начинались балы и вечеринки — они всегда возвращались домой поздно. И хотя она по-прежнему с такой же страстью бросалась в его объятия и они так же самозабвенно любили друг друга, все же в его сердце постоянно присутствовало ощущение некоей потери. Что-то больно ныло в самом потаенном уголке.
Но он граф. Сердце графа не должно ныть.
— Письмо с Норт-Одли-стрит, мэм, — объявил Уоллес.
Франческа отложила тост и подняла с подноса сложенную записку.
— Спасибо. — Пробежав глазами строчки, она взглянула на Джайлза: — Твоя матушка и Хенни неважно себя чувствуют, но просят, чтобы я зашла их навестить. Они утверждают, что это всего лишь насморк.
— Не стоит рисковать. Не дай Бог, подхватишь простуду, — заметил Джайлз, глядя на нее поверх утренней «Газетт». — А что, их нездоровье повлияло на твои планы?
— Мы собирались поехать на чай к мисс Берри, но одной что-то не хочется.
— Верно. Ты будешь младше всех присутствующих не менее чем на десять лет. У меня другое предложение.
— Какое именно?
— Пойдем прогуляемся. Я хочу кое-что показать тебе.
— А что? — заинтересовалась Франческа.
— Увидишь, когда окажемся на месте.
К изумлению Франчески, «место» оказалось ювелирной лавкой Аспри на Бонд-стрит. «Кое-что» оказалось изумрудным колье.
Помощник продавца застегнул фермуар у нее на шее. Тихо ахнув, она подняла руку, чтобы коснуться огромных овальных камней, свисавших с ожерелья, в свою очередь, состоявшего из полыхающих зеленью овалов. Джайлз настоял, чтобы она не переодевалась для выхода, оставшись в утреннем платье с круглым вырезом. И теперь она поняла почему. Изумруды бросали на кожу отблески зеленого пламени.
