Джейн Кренц - Обольщение
Она вздрогнула и обхватила себя руками:
— Пожалуйста, не напоминай мне.
— Как и ты, я рад, что все кончилось. Даже если бы сегодня ничего не случилось, все равно я нашел бы способ наказать Уэйкота. Подонок становился не лучше, а страшнее в своей одержимости прошлым.
Софи задумчиво нахмурилась:
— Может быть, его состояние ухудшилось, потому что ты женился. Какая-то его часть не могла вынести, что ты смог найти другую женщину, достойную заменить Элизабет. Он хотел, чтобы ты был верен ее памяти, как и он.
— Проклятие! Он же ненормальный.
— Да… — Софи помолчала. — А что теперь?
— Его тело найдут через день-другой и поймут, что он покончил жизнь самоубийством. Вот и все.
— Так и должно было кончиться. — Софи коснулась его руки и сказала:
— Спасибо, Джулиан.
— За что? За то, что не уберег тебя от того, что произошло сегодня? Ты сама сумела убежать. Так что я не заслуживаю твоей благодарности.
— Я никогда не позволю тебе обвинять себя, — горячо сказала Софи. — Того, что случилось сегодня, никто не мог предвидеть. Главное, все кончилось. Я благодарю тебя за то, что, как ни тяжело это было, ты не вызвал его на дуэль. Я тебя знаю, Джулиан. Твое чувство чести требовало дуэли. И было безумно трудно выдержать данную мне клятву.
Джулиан напрягся:
— Софи, я думаю, лучше сменить тему разговора.
— Но я хочу, чтобы ты знал, как я счастлива, что ты сдержал обещание. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могла позволить тебе идти на такой риск, Джулиан. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить это.
— Софи.
— И я бы не вынесла, если б наш ребенок никогда не узнал своего отца.
Джулиан поставил бокал, потянулся к Софи и взял ее за руку:
— Я с нетерпением жду, когда увижу нашего сына или дочь. А то, что я сказал тебе, уходя ночью, — правда. Я люблю тебя, Софи. И запомни: даже если я не оправдываю в чем-то твоих надежд и не отвечаю твоему идеалу мужа, я всегда буду тебя любить.
— Я знаю, — улыбнулась она.
Брови Джулиана надменно поднялись, а в глазах появилось удивление и обожание.
— Разве? А откуда?
— Ну как сказать? У меня было время подумать, пока я ждала тебя. Мне пришло в голову, правда поздновато, что мужчина, поверивший во всю нелепость происшествия — похищение, чай с зельем, веревка, — должен немного любить женщину, рассказавшую такую историю.
— Немного любить? — Джулиан поднес ее ладонь к губам и поцеловал. Его изумрудно-зеленые глаза встретились с ее глазами. — Очень любить. Он просто утопает в любви. Жалею только, что у меня ушло столько времени на то, чтобы понять это.
— Да уж, ты всегда был упрям и немного туповат.
Джулиан улыбнулся и притянул ее к себе:
— У тебя, моя дорогая, такие же наклонности. К счастью, мы понимаем друг друга. — Поцелуй его был долгим и нежным. Затем он поднял голову и встретился с ней взглядом. — Я жалею кое о чем, Софи. Я не всегда относился к тебе так, как надо. Я был деспотичен в отношении нашего соглашения о браке. Я был уверен, будто знаю, что лучше для тебя и для нашей семьи. И без сомнения, иногда я еще буду действовать по-своему вопреки твоему желанию и мнению.
Софи шевелила пальцами его темные волосы.
— Ну, как я и сказала, упрямый и тупой.
— А как ребенок, милая?
— Прекрасно, милорд. — И тут она вспомнила про обвинения Уэйкота. — И знай, что я ездила к старой Бесс не для того, чтобы избавиться от ребенка.
— Я понимаю. Ты никогда бы так не поступила. Но факт остается фактом — я не имел права так быстро дать тебе забеременеть. Я должен был предотвратить это.
— Когда-нибудь, милорд, — насмешливо отвечала Софи, — вы мне расскажете, как это делается. Энн Силвертон говорила, что нужно надеть на мужскую плоть мешочек из овечьих кишок и привязать маленькой красной ниточкой. Ты знаешь, да?
Джулиан в отчаянии застонал:
— А откуда, черт возьми, эта Энн Силвертон может знать такое? Бог мой, Софи. Ты водилась с очень плохой компанией в Лондоне. Счастье, что я забрал тебя из города прежде, чем знакомые моей тетушки не развратили тебя совсем.
— Совершенно верно, милорд. Так уж получается. Я довольна, что узнаю все, что нужно знать про развращенность, от тебя самого. — Софи нежно дотронулась до рук Джулиана, потом наклонила голову и поцеловала его запястье. Она подняла глаза и увидела, что его взгляд светится любовью.
— Я все время говорил, — тихо заметил Джулиан, — что мы с тобой очень хорошо поладим.
— Очевидно, как всегда, вы правы, милорд. Он поднялся, потянул ее за собой.
— Да, я почти всегда прав, — сказал он и поцеловал ее. — В таких случаях, когда я не прав, ты всегда поставишь меня на место. А теперь уже скоро рассвет, моя любовь, и мне нужны твоя мягкость и твой пыл. Ты на меня действуешь как шампанское. В твоих объятиях я забываю обо всем, кроме тебя. Пойдем в постель.
— Я тоже этого очень хочу, Джулиан.
Он медленно и нежно раздел ее, при этом его мускулистые руки исследовали каждый дюйм ее мягкой, светящейся кожи. Он склонился и поцеловал уже набухшие пики сосков, а пальцы направились привычным путем.
И когда Джулиан уверился, что она хочет его, он понес ее в постель, аккуратно положил на простыню и занимался с ней любовью до тех пор, пока в памяти обоих не стерлись все события прошедшего дня.
Потом Джулиан нехотя перевалился на бок, обнимая одной рукой Софи. Он зевнул и сказал:
— Изумруды.
— Что изумруды? Ты нашел их в корзинке?
— Да, нашел. И ты их наденешь при первом же случае. Не могу дождаться, чтобы увидеть их на тебе.
Софи застыла:
— Не думаю, что мне хочется носить их. Они мне не нравятся. Они мне не пойдут.
— Не глупи, Софи. Ты будешь выглядеть в них прекрасно.
— Их должна носить высокая блондинка. В любом случае — ты ведь знаешь меня — обязательно что-то случится: например, расстегнется застежка и я их потеряю. Со мной же всегда что-то случается.
Джулиан улыбнулся в темноте:
— Это придает тебе очарование. Не бойся, я всегда буду рядом, чтобы подобрать любую потерю, и изумруды тоже.
— Джулиан, я прошу тебя. Я не хотела бы их носить.
— Почему? Она помолчала.
— Не могу объяснить.
— Потому что в душе ты отождествляешь их с Элизабет, не так ли? — спросил он ласково. Она тихо вздохнула:
— Да.
— Софи, изумруды Рейвенвудов не имеют никакого отношения к Элизабет. Эти камни в моей семье уже три поколения. И они останутся столько, сколько жены Рейвенвудов будут их носить. Элизабет могла поиграть ими, но они никогда не принадлежали ей. Я думаю, ты поняла?
— Нет.
— Ты упрямая, Софи.
— Это тоже придает мне очарование?
— Ты наденешь изумруды, — тихо поклялся Джулиан, притянув ее к себе.
