Сьюзен Джонсон - Чистый грех
Через десять минут, сделав изрядный круг по боковым улицам, Адам вошел в свой отель через заднюю дверь.
20
Уже открывая дверь номера, Адам ощутил знакомый аромат камелий. Это было как удар в солнечное сплетение.
Изольда здесь!
Он оказался прав.
Негодяйка сидела на диване в гостиной и испытующе щурилась на него.
Молодой человек закрыл дверь и привалился к ней спиной. На плечи налегла жуткая усталость: он только что убил человека, надо было скорей уносить ноги… И вот — новое испытание. Если Изольда бесстрашно заявилась к нему в номер, значит, задумала какую-то мерзость…
— Как ты сюда попала? — предельно вежливым тоном спросил он.
— Ночной портье проявил любезность, когда узнал, что я твоя жена, — сказала Изольда.
Она была в вечернем платье, с обилием бриллиантов. Это неприятно напомнило ему их свадьбу: тогда она тоже была вся увешана этими побрякушками.
— Где миссис Ричардс? — спросил Адам, имея в виду повариху, которая приглядывала за дочкой.
Молодой человек говорил спокойно. Однако его правая рука лежала у бока, словно он собирался вот-вот выхватить револьвер.
— Где же ей быть, как не с нашей дорогой девочкой. И не надо так страшно таращиться на меня. Они обе находятся в безопасности.
«В безопасности» ничего хорошего значить не могло.
— Кто еще в номере? — в ярости выдохнул граф.
— Только мой кучер и горничная, дорогой.
— Где они? — спросил Адам, быстро оглядываясь на двери в остальные комнаты.
— Они охраняют Люси и миссис Ричардс, — ответила Изольда с ядовитой ухмылкой.
— Насколько я понимаю, Изольда, — сказал Адам, сознавая всю серьезность ситуации, — ты чего-то добиваешься от меня. Отчего бы нам не поговорить по-человечески? Давай придем к полюбовному решению, которое устроит нас обоих. — Он был готов на любые условия — лишь бы побыстрее забрать Люси и уехать из Саратоги. — Я догадываюсь, что тебе нужны деньги. Тебе всегда были нужны от меня только деньги, и ничего другого. Назови сумму.
— Ба, каким же циником ты стал, сердце мое! — насмешливо протянула Изольда. — Надо полагать, это все дурное влияние твоей шлюшки.
— Послушай, Изольда, — не повышая голоса, сказал Адам, хотя ему хотелось задушить эту надменную стерву, — оскорблениями мы способны обмениваться до самого утра — достаточно только начать. Но я, видишь ли, спешу и поэтому давай не устраивать состязания в сквернословии. Скажи прямо, чего ты хочешь. В восемь утра я уезжаю в Монтану, так что нет времени попусту препираться.
— Завтра в восемь? Замечательно! Значит, уедем вместе.
— Нет. И не мечтай.
— Фи, как грубо, сердце мое! Неужели ты не возьмешь меня с собой на ранчо?
— Не глухая. Я сказал «нет».
Лучше расстаться с половиной состояния, чем хоть день терпеть Изольду в том райском уголке Монтаны, который она столько лет превращала в ад.
— Извини, но я никак не могу согласиться с этим «нет».
И вдруг в ее правой руке оказался «дерринджер» — она держала его между оборками платья.
Дуло было направлено ему прямо в грудь.
Адам не поверил своим глазам. Дважды на протяжении одного часа! Похоже, злые демоны сегодня вечером усиленно охотятся за ним.
Он сделал глубокий вдох и спокойно сказал:
— Слушай, Изольда, ты что затеваешь? Не воображай, что, убив меня, ты станешь хоть на цент богаче. Из моего завещания ты исключена, а оговоренное в брачном контракте ежегодное содержание ты будешь получать лишь до моей смерти.
— А я и не буду тебя убивать, голубчик. Я здесь, чтобы переспать с тобой.
Это было сказано тем же безмятежным тоном, каким за столом говорят: «Передайте мне, пожалуйста, соль».
— Ты что, рехнулась? — ошарашенно спросил Адам. Обычно неизменно хладнокровный в моменты опасности, он теперь потерял самообладание. Шок был слишком велик.
— Ну, ну, не ерепенься, — с нарочито ласковой улыбкой промолвила Изольда. — Ты привык обслуживать зараз целую ватагу женщин. Так что давай перепихнемся по-быстрому — и гуляй.
— Что и говорить, француженка, голубая кровь! — сказал Адам, презрительно кривя губы. — И эта милая лексика парижской проститутки!
— Не строй из себя ангела!
— Нет, кошечка, я пас. Я в эти игры не играю.
Сейчас он с большим бы удовольствием сунул голову под нож гильотины, чем полез под юбку Изольды.
— Нравится тебе или нет, но ты со мной переспишь.
— Это как же? В приказном порядке у меня просто не встанет.
— Нужда заставит — и мертвый встанет.
— Ошибаешься. Стреляй, все равно ничего от меня не добьешься. Ну же, жми на курок.
Он стоял в дверях, она сидела на диване в дальнем конце гостиной. С такого расстояния убить из «дерринджера» затруднится даже опытный стрелок. Так что можно надеяться на незначительную рану. А вот его револьвер, до которого пальцам всего лишь несколько дюймов… его револьвер с такого расстояния уложит ее несомненно.
— Зачем мне убивать тебя? Пусть лучше мои слуги убьют миссис Ричардс. Одной поварихой меньше — велика ли беда?
И это было сказано спокойным тоном. Словно графиня обсуждала покупку шляпки нового фасона.
Все это выглядело полнейшим абсурдом. Но, когда дело касается Изольды, ни в чем нельзя быть уверенным. Возьмет и впрямь прикажет убить повариху, с нее станется. Адам видел, с какой жестокостью и с каким упоением Изольда однажды избивала хлыстом для верховой езды свою горничную — за какую-то мелкую провинность. Неизвестно, чем бы это закончилась, не войди он случайно в комнату, напуганный визгом несчастной девушки.
— Хорошо, — сказал Адам. — Где будем совокупляться? На софе, где ты сидишь? Или в другом месте?
— Софа подойдет. Но позволь мне позвать пару свидетелей.
И тут до него дошло, что она задумала.
Два свидетеля необходимы для того, чтобы официально подтвердить наличие плотских отношений между супругами.
Неужели Изольда уже сообразила, что он выберет самый сложный и самый надежный способ развода, а именно обратится в папскую курию? Нет, это здесь ни при чем. Для Ватикана ни дети, ни фактические брачные отношения не имеют значения. Папа Римский вправе по своей воле разорвать любые брачные узы, безотносительно к частным обстоятельствам расторгаемого союза. Итак, причина выходки Изольды другая. Какая именно?
Адам лихорадочно соображал. Ситуация сложилась необычная, и надо было, как при игре в шахматы, успевать думать на несколько ходов вперед.
Значит, она беременна! Барон ее успел обрюхатить! Да, лишь так можно объяснить тот бред, что сейчас происходит. Она хочет баронского ребенка выдать за законного.
Какая гнусная ирония судьбы! Женщина, ему отвратительная, патологически равнодушная к детям, способна рожать, как кошка. А любимая женщина этой возможности лишена.
