Александра фон Лоренц - Любовь крестоносца
— Новые приобретения — новые заботы, — задумчиво проговорил Ульрих.
— Да, — согласился Гарет, — Норис вывез все свое добро из замка. Что поделаешь, по закону тебе перешел только замок, забрать все движимое имущество — это его право. Получить титул графа и поместье с таким хорошо укрепленным замком как Тагель ― этому тоже нужно радоваться.
— Я и радуюсь, брат — сказал новоиспеченный граф, — но вот чем платить подати? Герцог, конечно, дал отсрочку, но долг от этого не уменьшился. Да и дружину надо содержать. Казну Норис ведь тоже увез.
— Это верно, — согласился Гарет, — врагов у тебя сейчас много. Надо быть начеку. Правда, и я в таком же положении.
Ульрих прошелся широкими шагами вдоль фигурных зубцов крепостной стены и повернулся к своим собеседникам.
— Одним словом — едем! — жестко сказал он. — Сокровища бога Камы ждут нас! ― он посмотрел на друга, Гарет кивками подтвердили свое согласие. — Едем в Палестину и возьмем эти сокровища. Все решат свои проблемы: и я, и ты, Гарет, и Бруно с Георгом.
Бруно и Георг тоже согласились отправиться в Палестину. На следующий день начались сборы в дальнюю дорогу.
Радмила вспоминала, как прошли эти несколько суматошных дней. Мужчины готовились в дальнюю дорогу. Все собирали и закупали по списку. Слуги готовили ящики, укладывали сундуки, бегали за провизией. Вроде бы уже все было собрано, но припоминали еще что-то, и опять начиналась беготня.
Парусник подошел к причалу и рыцари загрузились.
— Ну, что же попрощаемся! Но рыданий и слез не надо, а то нам будет тяжело, особенно Ульриху… — бодро сказал Гарет. Тот молча стоял, холодный и отстраненный.
Радмила протянула руки, пытаясь схватиться за борта его сюрко, чтобы притянуть его к себе, но муж словно тисками сжал тонкие запястья и оттолкнул ее.
― Ульрих, ты ведь сейчас уезжаешь… поверь же ты мне, ведь я так люблю тебя! ― ей было ненавистно отчаяние, с которым вырвалась у нее эта мольба.
― Хватит этих лживых разговоров и объяснений в любви! Где этот пресловутый архив? Он пропал вместе с твоим мифическим помощником? Ты просто выкручиваешься, коварная дочь Евы… услышала, когда Гарет рассказывал, что его документы сгорели. Вот и решила так разумно объяснить свою измену! Конечно, этот храмовник такой красавчик! Ты сама подтвердила, стоя на стене Тагеля, что это письмо написано с твоих слов, ― горькая усмешка коснулась его губ. ― Вы, женщины, цените только деньги и положение в обществе. Как там было, в письме?…ах да! Ты, мол, слишком красива, чтобы быть женой нищего барона! Возможно, это правильно! Ты пользуешься таким успехом у мужчин! Мне не стоит стеснять тебя! После того, как я вернусь из этого путешествия, подам папе прошение о разводе. Ты сможешь выйти замуж за богатого графа или даже герцога. Тут все без ума от твоей красоты. А сейчас уезжай домой, в замок. Нас приглашают на судно…. не нужно провожать меня.
― Ты глупец, Ульрих! В тебе накопилось столько злобы и ревности, что они затмили твой разум! Я поехала с тобой в чужую страну, оставив любимого брата, отказала всем женихам, даже сыну князя, надеясь на встречу с тобой, но этого все еще недостаточно, чтобы ты убедился, что я люблю тебя! ― слезы застилали глаза, мешая говорить. ― А сейчас даже поверить мне не хочешь! Ничто не сможет переломить твою дурацкую ревность! Я больше не буду перед тобой унижаться! И уеду к брату при первой же возможности! У него я была счастлива! И когда ты вернешься, меня уже здесь не будет!― Радмила заставляла себя держаться с достоинством, хотя вся дрожала от обиды и гнева из-за его недоверия.
Оба были взбешены до крайности и не хотели знать, как глубоко могут ранить злые, необдуманные слова. Ее гневный выпад прозвучал пощечиной, и Ульрих невольно отшатнулся. Как это ― она уедет? Оказывается, он без нее не мог представить своей жизни.
― Не смей никуда уезжать, пока я не вернусь. До тех пор, пока не родится ребенок, ни о каком отъезде и речи быть не может. Управляющий головой ответит, если ты сбежишь! Ясно? ― его суровое лицо исказила жесткая гримаса.
Тем временем над галеоном взвился длинный белый вымпел с красным восьмиугольным крестом.
— Нас приглашают на борт, — сказал Гарет, подойдя к ним.
— Да, наверно, надо обсудить с патроном судна детали будущего путешествия, — поддержал его Бруно!
Вскоре четыре рыцаря на небольшой лодке уже плыли по волнам залива. Хмурые женщины наблюдали, как мужчины ловко карабкаются по веревочным лестницам.
Радмила развернулась и медленно побрела к своей лошади, которою придерживал за уздцы слуга. Там же находилась Меган. Они молча стояли рядом, наблюдая за отплывающим галеоном. Но когда полоска воды между бортом судна и причалом стала стремительно увеличиваться, в сердце Радмилы что-то оборвалось. И она уже неподдельно заплакала. Ей показалось — а вдруг они никогда не вернутся? Вдруг все сорвется? Вот она, стремительно удаляющаяся фигурка Ульриха у борта. Может, она его не увидит больше? Меган тихонько тронула ее за рукав:
― Едем домой, миледи Радмила! Граф вернется, и все у вас наладится. Он поймет, что был не прав… еще будет просить прощения! Я же вижу, что он вас любит. Просто все мужики такие эгоисты! Разве вы виноваты, что этот гад Норис вас похитил!
Грустная графиня позволила себя увести.
Предупреждение Лалы
Англия, графство Девон, 1243 год
― Леди Радмила, вы здесь? ― тихо спросила Меган, войдя в спальню. И сразу же увидела скорчившуюся на постели фигурку. Лицо закрыто ладонями, плечи сотрясаются от молчаливого плача. Она присела рядом и прижалась к ее хрупкой спине. Радмила обернулась и с тоскливой улыбкой взглянула на Меган
― Как хорошо, дорогая, что теперь у меня есть ты! Может, ты согласишься поехать со мной в Псков? У меня очень добрый брат… тебе будет хорошо у нас! Никто тебя никогда не обидит, ― она всхлипнула и прижалась к англичанке, ― никто не узнает о твоем несчастливом прошлом. Выйдешь замуж за доброго русского парня….. Ты ведь такая хорошенькая! Брат даст тебе приданое. Он очень богат…
― Хорошо, милая Рада, я с радостью поеду вместе с тобой. Правда, я о замужестве даже не думаю … мне надо только покой. Прошу тебя, только не плачь, ведь ты этим навредишь малышу! Как глупы эти мужчины! Не верить своей жене! О, это их недоверие только говорит о том, что они сами способны на ложь и обман! Но куда же мог подеваться этот старый дурень Гуго с документами?
— Много раз я снова и снова перебирала подробности этой подлой сделки, вспоминала, как этот низкий храмовник лгал Ульриху в письме, называя меня своей любовницей, слышала его презрительный смех… и терзалась этим. Я могу понять своего мужа, что он мне не поверил! Ведь он не только прочел письмо, которое написал этот негодяй, он видел, как я сама, стоя на стене Тагеля, подтвердила, что оно написано с моих слов. Страшная пропасть предательства и недоверия теперь разделяет нас. Но не будем об этом … я тебе должна кое-что рассказать! Лала предупредила меня об опасности, что грозит ему и его друзьям.
