Конни Мейсон - Нежная ярость
День сменился вечером, а заметного улучшения в состоянии Габби не наступало. За эти бесконечные часы она то впадала в сон, то просыпалась, беспорядочные мысли роились в ее сознании. Лишь одно она сознавала – часть ее жизни пришла к концу. Теперь у нее остались только Жан и Марсель. Значит, у нее больше нет причин отказывать Марселю.
Уже в сумерках, когда на улицы спустился туман, Марсель вернулся домой. Осторожно вошел в спальню Габби. Тилди встретила его в дверях с грустными новостями, и Марсель сразу велел послать за доктором. Он зажег лампу и озабоченно всматривался в лицо Габби, на котором выступили капельки пота.
– Боже мой! – воскликнул он. – Почему мне раньше не сообщили? Ты больна, дорогая, серьезно больна.
Габби облизала потрескавшиеся губы. Заметив это, Марсель налил воды в стакан и поднес к ее губам. Габби с жадностью выпила.
– Завтра все будет в порядке, – пообещала она, стараясь придать своему голосу больше убедительности.
– Скоро придет доктор, – сказал Марсель, убирая пряди волос с ее лба.
Через час Тилди провела в спальню доктора Рено, который немедленно отослал всех из комнаты, прежде чем приступить к осмотру. Марсель беспокойно шагал взад и вперед под дверью Габби.
Наконец доктор Рено вышел из комнаты с озабоченным видом. Он закрыл за собой дверь и заговорил:
– Если вы хотите, чтобы я помог мадам Сент-Сир, Дюваль, я должен знать правду. – Он устремил на Марселя усталый взгляд. – Я, должен знать, в каких отношениях вы находитесь с мадам Сент-Сир. К этому времени она с ребенком давно должна была вернуться к своему мужу в Бельфонтен. По крайней мере, мне так дали понять.
– Они... они расстались, – неохотно ответил Марсель.
– Я так и подозревал с самого начала, но после того, как Сент-Сир присутствовал при рождении своего сына, я подумал...
– Ничего не изменилось. Когда Габби поправится, я отвезу ее с ребенком во Францию и до бьюсь развода. Как только он состоится, мы с ней поженимся.
Доктор Рено внимательно посмотрел на Марселя и задал следующий вопрос. Вопрос, который, возможно, он не должен был задавать.
– А вы... вы находитесь в близких отношениях с мадам Сент-Сир?
– Конечно, нет, доктор! – с негодованием ответил Марсель. – Я люблю Габби, это правда, но за кого вы меня принимаете? Я не прикасался к ней до рождения ребенка, а после этого не хотел ничем повредить ей, пока она полностью не оправится после тяжелых родов.
– Гм, – задумался доктор и почесал подбородок. Он верил Дювалю, но при осмотре больной доктор Рено понял, что Габби вступала в интимные отношения с мужчиной всего несколько часов назад. Ему явилась странная догадка, и он спросил:
– А месье Сент-Сир не навещал сегодня свою жену?
Марсель сощурился, потом широко раскрыл глаза. «К чему клонит доктор? – спрашивал он себя. – Какое отношение этот нелепый вопрос может иметь к болезни Габби?» Вслух он ответил:
– Сомневаюсь, доктор, но я выясню, если это важно.
– Мне кажется, да, – кивнул доктор.
Прервав разговор, Марсель пошел искать Тилди и Луэллу. То, что он услышал, весьма его обеспокоило. Неужели визит Филиппа расстроил Габби настолько, что вызвал ее болезнь? Откуда доктор узнал? Неясные сомнения, в которых он сам себе не признавался, мучили его. Когда он сообщил доктору Рено, что Филип действительно приходил днем, доктор лишь кивнул утвердительно, не встречаясь взглядом с Марселем.
– Вы что, полагаете, что визит Сент-Сира каким-то образом повинен в болезни Габби? – спросил огорченно Марсель.
– Честно говоря, Дюваль, ее болезнь для меня загадка.
– Так почему вы задаете вопросы по поводу наших с ней отношений?
Серьезно поразмыслив, доктор Рено решил сохранить при себе свое открытие. Было очевидно, что за несколько часов до этого Сент-Сир и его жена вступили в интимные отношения. А если это произошло, то расторжение их брака не настолько предрешенное событие, как кажется Дювалю. Тем более сам Дюваль признался, что никогда не был в интимных отношениях с мадам Сент-Сир. Но доктор все равно не мог понять связь между визитом Сент-Сира и болезнью его жены. Дюваль узнал со слов слуг, что уход Сент-Сира был очень поспешным. Может быть, он поссорился с женой, и их прощание было далеко не мирным. В таком случае потрясение от того, что близость с мужем завершилась расставанием с чувством горечи и взаимными обидами, могло спровоцировать болезнь. Наконец доктор принял решение и ответил на вопрос Марселя:
– Мне необходимо было узнать, не произошло ли сегодня нечто особенное, что могло вызвать нервное потрясение и, следовательно, болезнь. Мадам Сент-Сир все еще не полностью восстановила силы после рождения ребенка.
– И что вы решили? Доктор Рено тяжело вздохнул.
– Если бы мне было точно известно, что именно произошло между мужем и женой сегодня днем, мне было бы легче ответить. Нет сомнения, что мадам Сент-Сир серьезно больна. Я полагаю, Сент-Сир рассказал вам об ужасном случае в Норфолке? – Марсель кивнул, и доктор продолжал: – Эта лихорадка может быть скрытым проявлением воздействия наркотических средств, которые ей тогда ввели, на ее неокрепший организм.
– И как ей помочь?
– К сожалению, мы можем немногое. Пусть она больше спит, много пьет, и еще необходимо делать ей холодные обтирания. Я оставлю лекарство от жара и приду завтра, если вы не пришлете за мной раньше.
Он протянул Марселю маленький флакончик с темной жидкостью и начал спускаться по лестнице.
– Да, вот еще что, – вспомнил он. – Пусть мадам Сент-Сир не кормит ребенка, пока жар не спадет и она не окрепнет. В случае, если в ее крови есть инфекция, ребенок может заразиться через молоко. Если у нее будут болеть груди, Луэлла знает, что надо делать.
Марсель проводил доктора до дверей и сразу вернулся в комнату Габби и пробыл там всю ночь, обтирая ее тело влажным полотенцем и вливая в запекшиеся губы питье. Он старался разобрать слова, что бормотала Габби в бреду, но единственным отчетливым словом было имя «Филип», его Габби повторяла снова и снова.
К полуночи Габби пришла в себя. Она осторожно тронула Марселя за руку, и он, вздрогнув, очнулся от легкой дремоты.
– В чем дело, милая? – спросил он, заметив, что она на него смотрит.
– Прости меня, Марсель.
– За что, любовь моя?
– Эта ночь должна была быть для нас особенной. Я знаю, что ты надеялся... что ты хотел...
– Тсс, – сказал он и приложил палец к ее губам. – Будут и другие ночи. У нас впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы любить друг друга.
– Вся оставшаяся жизнь, – повторила Габби грустно и опять впала в забытье.
На следующий день доктор Рено сказал, что пациентке лучше, но приступы жара и бреда продолжались. Доктор повторил свой первоначальный диагноз и предписания, посоветовав Марселю держать Габби в постели три дня после того, как спадет жар.
