Бертрис Смолл - Невольница любви
Граф повернул коня к дому, перебирая в памяти события, приведшие его в Англию.
Как-то Арудж-ага, знавший о его интересе к английскому лорду, сообщил, что у молодого человека сильная лихорадка и он медленно угасает в невольничьих бараках.
— Лекарь сомневается, что он выживет, — заявил янычар.
— Аллах! Я должен немедленно ехать к нему! — воскликнул дей. — Давно собирался попросить за него выкуп, но счастье лишило меня разума. Питай он надежду на скорое возвращение, наверняка смог бы продержаться. Теперь же мри мечты подернулись пеплом, и та же самая женщина, которая повергла меня в прах, виновна в смерти Адриана.
— Адриана? — удивился ага. — Откуда ты знаешь его имя, повелитель?
— Он мой брат по отцу, — признался Кейнан-реис. — Подозреваю, что именно он и его мать вынудили меня бежать из Англии. Я с самого начала взял Индию в свой гарем ему назло. Он, разумеется, не узнал меня при встрече, поскольку был совсем мальчишкой, когда я покинул родину. Я хотел открыть ему, кто завладел его возлюбленной, ранить его так же сильно, как он ранил меня. Собирался освободить Адриана с галеры и держать в Эль-Синуте, пока не будет заплачен выкуп, а потом открыть ему правду и расписать, как счастлив со своей прелестной женой-англичанкой, так ему и не доставшейся. И он, и его алчная мамаша обезумели бы от злости и разочарования. Но мои намерения так и не осуществились. Говоришь, он умирает? Какое горе! Он все-таки мой брат, несмотря на все, что сделал со мной.
Ага привел дея в бараки. Кейнан-реис приблизился к соломенному тюфяку, на котором вытянулся больной. Куда девался изнеженный чванливый щеголь? Перед деем лежал худой мускулистый мужчина, горевший в жару. Синие глаза дея наполнились слезами при воспоминании о маленьком мальчике, которого он учил держаться в седле. Он неуклюже опустился на принесенный табурет и знаком велел окружающим удалиться.
— Адриан, — тихо позвал он, с трудом выговаривая полузабытые английские слова. — Открой глаза. Мы должны поговорить.
Синеватые веки Адриана чуть вздрогнули, опустились, но тут же поднялись вновь.
— Кто ты? — пробормотал он.
— Твой брат, Деверелл Ли.
Адриан присмотрелся, и жаркие слезы хлынули по щекам.
— Прости меня, Дев, — умоляюще шепнул он.
— Простить? Это я должен просить у тебя прощения за то, что так жестоко обошелся с тобой, малыш, но слишком уж был сердит на твою мать.
— Ты знал?!
— Только то, о чем проболтался бедняга Роджерс: что Джефферса непременно убьют и все свалят на меня. Что я должен немедленно исчезнуть или умереть на галерах, ибо стою на твоем пути. Мариелена решила любой ценой сделать тебя наследником. Конечно, со своим обычным упрямством я наблюдал из укрытия, чем кончится дело, и, когда предсказания Роджерса сбылись, сел на первый же корабль, отплывающий из Англии.
— Но как ты попал сюда? — едва выговорил Адриан и тут же закашлялся.
Дей поднес к губам брата пиалу с холодной водой и, когда приступ прошел, заботливо уложил больного.
— Мое судно, как и твое, направлялось в Средиземное море и было захвачено корсарами. Я все-таки попал на галеры, но позже принял ислам и за верную службу был освобожден. Капитан сделал меня своим писцом и толмачом, потому что я знал много языков. Однажды, когда мы стояли на якоре в гавани, Шариф, дей Эль-Синута прибыл на судно, чтобы потолковать с капитаном. Его лодку перевернуло, и он оказался в воде. Я прыгнул за борт и спас Шарифа. В благодарность он дал мне волю и взял к себе на службу, а позже усыновил и попросил султана сделать своим преемником. Вот так я и стал деем, братец.
— Я умираю, — пролепетал Адриан.
— Мы вылечим тебя, — уверил дей, — и ты вернешься домой.
Адриан слабо качнул головой:
— Нет. Никогда больше мне не увидеть Англию. Но я должен исправить причиненное тебе зло. — Он снова зашелся в кашле, но сумел справиться с собой. — Пусть кто-нибудь запишет мою исповедь, а потом я поставлю под ней свое имя. Все эти годы отец не находил себе места. Ты должен стать его наследником, только ты. Тебе по праву принадлежит титул виконта.
— Я дей Эль-Синута, Адриан, и доволен своим положением. Ты поправишься, и все будет по-прежнему.
— Нет! — отчаянно вскрикнул молодой человек. — Я обязан вернуть тебе доброе имя. Поезжай домой! Неужели станешь утверждать, что твое сердце не в Окстон-Корте, а в этом царстве песка и жаркого ветра? Заклинаю тебя, найди того, кто умет писать, чтобы я с чистой совестью мог отправиться к Создателю. Мне нужно спасти свою бессмертную душу!
— Я пошлю за твоим писцом, — предложил Арудж-ага, единственный, кто не ушел с остальными. Дей кивнул и сжал руку брата.
— Иди, — велел он.
Прибывший писец сел, скрестив ноги, и приготовил перо и пергамент. Дей осведомился, знает ли он английский.
— Да, повелитель, а также французский и итальянский, — заверил тот.
Адриан Ли, запинаясь и делая долгие паузы, начал говорить. Он поведал, как по настоянию матери прокрался в покои брата, украл его кинжал, которым так дорожил Деверелл, как Мариелена, ставшая любовницей Джефферса, вкралась к нему в доверие и убила, подсыпав в вино смесь мелко рубленного конского волоса и толченого стекла. После того как он умер, женщина велела сыну пронзить сердце несчастного похищенным клинком, чтобы все посчитали, будто он погиб от руки соперника.
Писец с бесстрастным лицом царапал пером по пергаменту, выражая свое отношение к происходящему лишь редкими вопросительными взглядами, Адриан продолжал рассказывать, какую боль причинило отцу известие о том, что старший сын оказался убийцей. Молодой человек признался, что считает себя виноватым в безвременном угасании старого графа.
Заставив сына участвовать в преступлении, мать надеялась привязать его к себе навечно, но он подрос и уехал ко двору, чтобы видеться с ней как можно реже. Там Адриан и встретил Индию Линдли, прекрасную, невинную и богатую. Сначала он затеял игру с целью обольстить ее, добиться успеха там, где другие потерпели поражение. Но потом его осенило, что Индия — ко всему прочему завидная партия и что ее приданое даст ему власть над матерью. Он узнал, что за Индией еще никто не ухаживал, и, пустив в ход все свое обаяние, сумел покорить девушку, однако так и не заставил пойти против воли любимых родителей.
Наконец, мать, узнав, о бесплодных попытках Адриана, поспешила в Лондон и дала сыну прекрасный совет, благодаря которому ему и удалось склонить девушку к побегу. Он намеренно вызвал недовольство герцога Гленкирка, и тот запретил дочери видеться с поклонником, чем лишь подогрел ее страсть. Но капитан корабля, на котором они плыли, узнал переодетую кузину и разлучил влюбленных, а потом их взяли в плен.
