Роберта Джеллис - Пламя зимы
– Красота? В голой скале?
Голос сэра Джайлса не испугал меня, так как я видела тень в дверном проеме, а потом и другую, которая появилась и исчезла. Вторая, предложила я, – это Эдна (я заметила, как она приподнялась и поклонилась), а первая, должно быть, сэр Джайлс. Я была очень рада, что мои слова настолько двусмысленны, и, смеясь, сказала:
– Я простая душа и нахожу большую красоту в цветах, растущих среди камней.
Сэр Джайлс вздохнул:
– Я послал твоего мужа для того, чтобы он привел тебя обедать, но он, похоже, забыл об этом.
– Я прошу прощения, – сказал Бруно. – Мы разговаривали о местах, которые собираемся посетить, и я не заметил, как пролетело время. Вы составите нам компанию? Я уверен, Мелюзина будет прекрасным проводником.
– В это время года там не будет даже полевых цветов, которые вы так хвалите, леди Мелюзина, – заметил сэр Джайлс с презрительной гримасой на губах, – я достаточно насмотрелся на голые камни. Благодарю вас, но в такую погоду я предпочитаю место около камина и ничего другого. Я дам вам возможность самим насладиться красотой Камбрии.
И мы ею насладились. Холодную, совершенную красоту этой местности, на мой взгляд, ничуть не портит облачное небо. Конечно, там уже не было никаких цветов, но на более низких склонах кое-где на деревьях еще держались красные и золотые листья, яркие на фоне серо-зеленых холмов, а озеро блестело, как отполированный шлем. Я провела Бруно вокруг верхней части озера. Нас опережали птичьи голоса (некоторые из них принадлежали птицам, которые, как я знала, должны были улететь на юг), а на некошенных лугах виднелось всего несколько коров. Пара овец паслась на низких холмах, простиравшихся к югу и западу.
Должно быть, Бруно знал, что земля могла прокормить больше овец, чем он видел, но он не спросил, где остальные овцы, а я в это время наклонилась, с целью поцеловать его, когда он поворачивался на север, намереваясь промчаться по восточному берегу озера, а затем по суше мимо Сильвер-Хилла и вокруг Лоф-Крэга, чтобы взобраться на Дод. Мы проделали этот путь пешком, оставив лошадей внизу, у хижины пастуха. Это было невысоко, но земля на большом протяжении имела складчатую поверхность, а под нами серебряной лентой лежал Скэйлхоу-Бек.
На следующий день ветер дул только с озера, а высокие облака двигались медленно, и между ними появились полосы солнечного света. Я была уверена, что не ожидается ни дождя, ни более сильного ветра, и сказала Бруно, что этот день вполне подходит для прогулки верхом. К моему ужасу, пока мы завтракали, Бруно обратился к сэру Джайлсу с предложением прокатиться с нами, сказав, что мы собирались навестить другие поместья. Сэр Джайлс только презрительно рассмеялся и вновь отказался, говоря, что побывал в каждом из них по несколько раз в течение лета, изъездил холмы вдоль и поперек и не увидел там ничего достаточно интересного, чтобы заставить себя выбраться, туда в холодный ноябрьский день. Он предложил нам попробовать открыть что-нибудь новое. Я подняла ногу, чтобы наступить Бруно на носок ступни, если он посмеет сказать что-то еще, но это не понадобилось.
Позже, на дороге, Бруно сказал мне, что попросил сэра Джайлса составить нам компанию, потому что почувствовал, что тот заслужил еще один шанс.
– Если бы он понаблюдал, как мы скакали и изучали поместья, он мог бы узнать многое из того, что ты не собиралась ему рассказывать.
– Именно этого я и боялась! – воскликнула я. – Так ты хочешь или не хочешь заполучить Улль?
Похоже, этот злой вопрос почему-то понравился Бруно, и он улыбнулся мне.
– Я хочу получить его честно, – сказал он, а затем рассмеялся над моим презрительным фырканьем. – Сожалею, но у меня нет женской целеустремленности в решении проблем. Я страдаю от мужской ранимой совести и должен ее успокоить.
– А бесшабашное напрашивание на скандал успокоило ранимую совесть? Я удивлена, почему ты еще не заставил сэра Джайлса схватиться за меч, не ткнул его носом в каждую упавшую с телеги ежевичину, не помог ему сосчитать все оставшиеся на поле стебли колосьев, так чтобы он мог увидеть, сколько зерна отсутствует.
Он опять засмеялся:
– Я позволил этой тупой собаке врать, потому что знал, что мне пришлось бы поступить так, как ты сказала, если бы он поехал с нами. Но его повторный отказ составить нам компанию, я думаю, можно использовать, чтобы убедить короля, что он не очень-то усердный управляющий.
Вначале я хотела обратить внимание Бруно на то, что устраивание подобной ловушки для сэра Джайлса, который сразу показался нам ленивым и глупым, ненамного честнее, чем то, как я сначала скрывала стоимость Улля, но потом не стала этого делать. Бруно действительно был слишком честным. Он бы указал на странности управления Уллем, если бы сэр Джайлс проявил какую-нибудь заинтересованность. Почему бы не использовать и эту нехватку интереса, если представилась такая возможность? Бруно также слишком честен, чтобы поначалу вступить со мной в сговор и держать в неведении сэра Джайлса, а потом предать меня. Это позволило мне свободно и всерьез говорить с ним о ценности земли и свежей рыбы, которую можно было ловить в изобилии в наших озерах.
– Сейчас, – подытожила я, – мы имеем немногим более того, чем нам понадобилось бы, чтобы жить в достатке, но спустя какое-то время, когда остальные поместья начнут приносить доходы и не будут нуждаться в поддержке, Улль может быть богатым.
– Но только если не будет войны, – сказал Бруно.
– Боже упаси! – воскликнула я. – Король Генрих совершил всего лишь одно нападение. Король Стефан уже был здесь. Молю Бога, чтобы одного раза ему тоже хватило.
Бруно так пристально наблюдал за мной, что я начала чувствовать себя неловко, но он разразился смехом над моим последним замечанием.
– Я тоже надеюсь на это, честное слово. Я больше никогда не хочу ползать по твоим дорогам с армией.
Когда мы добрались до вершины холма, он протянул руку и дотронулся до моей. Тонкий слой почвы был полностью смыт, и скала обнажилась. Ветер холодил и покалывал кожу, как острие клинка. Солнце превратило поток Улльсуотера и впадающие в него ручьи в украшенную драгоценными камнями ленту, а на востоке позолотило дальние утесы. Бруно остановился, и я придержала Кусачку.
– Тебе нечего бояться того, что я предпочту заполучить более богатую землю, – твердо сказал Бруно. – Я не жажду богатств. Я привык к скудной земле, которую другие называют бесплодной. – Его губы искривились, когда он перевел взгляд с блестящих вод Улльсуотера вдаль, на горы, на которые нам еще предстояло взобраться. – Возможно, не к такой скудной, как Улль, но зато и не такой красивой.
