Юджиния Райли - Ангельский огонь
— Учитывая непредсказуемый характер моего сына, довольно трудно сказать, — он невинно пожал плечами.
— Тогда почему бы нам не отправиться на обед? — начиная нервничать, забеспокоилась Бланш.
— Конечно, — с улыбкой согласился Жак. — Но, послушай, дорогая, я боюсь, от ветра твоя шляпка сбилась на бок. Может быть, ты поднимешься наверх и поправишь ее?
— О да, конечно, — Бланш, столь болезненно относившаяся к своей внешности, сразу же поспешила наверх. — Я быстро вернусь.
Жак ухмыльнулся. Похоже, пташка попала в силок!
Спустя минуту он последовал за ней, осторожно пробираясь по коридору, пока не наткнулся на открытую дверь спальни.
Не догадываясь о его присутствии, Бланш стояла у туалетного столика. Сняв шляпу и вуаль, она поправляла прическу.
Жак вошел в комнату и закрыл за собой дверь на ключ. Повернувшись, Бланш увидела его и охнула:
— Жак, что вы здесь делаете? Это…
— Неприлично? Скандально? — подсказал он с улыбкой.
— Жак, вы должны немедленно покинуть эту комнату. Иначе вы… — гребень выпал из рук Бланш.
— Скомпрометирую тебя? — добавил он с недобрым смешком. — Но, дорогая, именно это и входит в мои планы.
Ответом ему было лишь тягостное молчание. Жак направился к своей жертве с похотливым блеском в глазах. Сердце Бланш билось так сильно, ей казалось, что удары его оглашают громом комнату. Наконец она нашла в себе силы прошептать:
— Зачем ты это делаешь?
— Зачем? Конечно, чтобы привести тебя в чувство.
— В чувство?
— Да.
К ее ужасу, он снял сюртук, отбросил его в сторону и продолжал приближаться к ней.
— Как всегда, смотришь на мир чужими глазами? То ты смотрела на мир глазами Ролана, то слушала мои рассказы о путешествиях, а то теперь ребенок вот появился.
— Не понимаю, что вы имеете в виду?!
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — он сделал паузу и почти печально посмотрел на нее. — Знаешь, иногда человек сам не может понять, что для него хорошо… Тогда и говорят, что «со стороны видней»…
Глаза у Бланш округлились, когда она увидела, как Жак развязал галстук и принялся расстегивать запонки.
— …поэтому сегодня тебе предстоит ощутить вкус жизни такой, как она есть, так как я этого хочу, — продолжал Жак напористо.
— Нет, — осевшим хриплым голосом произнесла она, отступая к туалетному столику.
Глаза Жака горели страстью, в них читалась решимость идти до конца.
— Нет? Ты мне откажешь, дорогая? Ты не думаешь, что тебе следует заплатить за все эти годы безответной любви?
С горестным видом она уставилась в пол, и ее слова заглушили слезы.
— Ты меня не любишь. Ты меня жалеешь.
Эти слова повергли Жака в ярость.
— Бланш, раз и навсегда, вбей себе в голову, мои чувства к тебе никогда не были жалостью! — вскричал он и крепко ухватил девушку за запястья.
— Но поскольку ты не веришь моим словам, пусть подействуют другие способы выражения моей любви.
Даже несмотря на то, что его жесткие пальцы впились ей в кожу и причиняли боль, Бланш охватило сладострастное влечение.
— Жак, ты ведешь нечестную игру. Когда ты так до меня дотрагиваешься, я не могу…
— А я именно на это и рассчитываю, моя дорогая, — ответил соблазнитель с неумолимой улыбкой.
— Жак, ты наглый и бесчестный, — слабеющим голосом прошептала Бланш.
— Не сомневайся, это так, — ответил он, привлек к себе и страстно поцеловал.
Бланш задрожала, изнывая от желания. Поцелуй был столь глубоким и пленительным, что она прильнула к Жаку. Но когда он захотел прикоснуться губами к ее родимому пятну, она вся сжалась. Жак тут же отпрянул и сердито посмотрел на нее.
— Оставь этот бред! — прорычал он и слегка шлепнул ее.
— О! — вскрикнула Бланш, скорее возбужденная, нежели разозленная болевым ощущением.
Однако ее дальнейшие попытки продолжать объяснение были прерваны новым поцелуем. И на сей раз, когда он захотел дотронуться до родимого пятна, она не сопротивлялась.
С этой минуты Бланш совсем потеряла голову. Жак был страстен и нетерпелив — на протяжении многих лет он был верен своей любви как духовно, так и физически, и хранил воздержание. Он так же знал, что должен овладеть ею быстро, чтобы не дать опомниться.
Но ему не следовало опасаться за успех дела, ибо у Бланш не было сил для сопротивления после стольких лет затаенной любви. Она хотела его. Она лишь заплакала от радости, когда он принялся в лихорадочном возбуждении срывать с нее драгоценности и растрепал прическу. Не переставая покрывать лицо поцелуями, он начал раздевать ее.
— Ты прекрасна, — прошептал он, положив обнаженную девушку на кровать.
Бланш посмотрела на него взглядом, исполненным обожания. В этот момент она впервые в жизни почувствовала, что по-настоящему любит.
Жак стремительно сбросил одежду. В глазах Бланш промелькнул испуг, когда она увидела его обнаженным. Но Жак не позволил ей прийти в себя, запаниковать. Этот искушенный соблазнитель предвидел такую реакцию. Он не стал терять времени. Да и у Бланш страстное желание пересилило страх. Даже болевые ощущения длились лишь мгновение и переросли в чувственное наслаждение единством с любимым.
Когда стремительно неслись к экстазу, он заглянул ей в глаза и прошептал:
— Я люблю тебя. И теперь хочу услышать те же самые слова из твоих уст.
— Я люблю тебя, — ответила она, и спустя несколько мгновений, вздыхая после каждого слова, они оба испытали неземное блаженство…
А потом долгое время они лежали не двигаясь, наслаждаясь покоем, но вдруг здравый смысл вернулся к Бланш и она оттолкнула Жака.
— Дорогая, в чем дело? — спросил он. — Разве тебе не понравилось?
— Нет, не в этом дело, — Бланш проглотила слезу, испытывая острое чувство стыда за содеянное. — Пожалуйста, отвези меня домой.
— Но, сдается, ты не совсем понимаешь, дорогая, — прошептал Жак. — Твой дом теперь — со мной. Конечно, мы сразу же поженимся…
— Жак, ты не можешь не подумать, что сейчас… — Бланш повернулась к нему, встревоженно глядя на любовника. — О Боже, ты все подстроил, не так ли?
— Все до мелочей, — ответил он гордо.
— Ну, тогда я не выйду за тебя замуж.
— Моя дорогая, ты такая наивная, — Жак довольно покачал головой и засмеялся. — Разве ты не понимаешь? Я соблазнил тебя. И у тебя нет иного выбора, как выйти за меня замуж. И если ты будешь так неблагоразумна и откажешь мне, я попросту продержу тебя здесь у себя, пока на рассвете не явится Жан-Пьер. Когда новость станет достоянием публики, мой племянник довольно скоро будет бегать с ружьем за всеми острословами, не так ли?
