Мэри Бэлоу - Сети соблазна
Он сделал все, что мог. Разрушив собственную жизнь и погубив возможность Мэдлин получить счастливую жизнь в браке, если только он не умрет молодым, он сделал все, чтобы исправить по возможности положение вещей.
Джеймс нанял стряпчего для ведения ее дел и дал ему строгие указания удовлетворять любое ее желание, сколько бы оно ни стоило. И заехал к своей теще и обоим шуринам.
– Я прошу прощения, – сказал он вдовствующей графине. – Вы, должно быть, крепко невзлюбили меня. И абсолютно правы. Во всем виноват я один. Но я хочу, чтобы вы знали: я возмещу все, что только возможно, сударыня. Ваша дочь ни в чем не будет нуждаться. Стоит ей только пожелать чего бы то ни было – и я все оплачу.
– Вы говорите о деньгах, – сказала графиня, удивив его тем, что подошла к нему и взяла за руки. – У нее есть и другие потребности, Джеймс. Можете ли вы удовлетворить и их?
Парнелл покачал головой:
– Нет, боюсь, что не могу. Я сделал ее очень несчастной.
– В таком случае я боюсь, что никто и никогда не сделает ее счастливой, – проговорила графиня, – если даже вы не смогли. Я, Джеймс, очень хорошо знаю свою дочь.
На пожатие ее рук он ответил пожатием.
– Мне жаль, – сказал он. – Жаль по-настоящему. Видите ли, я ее люблю.
– Да, – отозвалась она, улыбаясь довольно грустно. – Иногда начинает казаться, что одной любви недостаточно, верно?
Почти то же сказал он ее братьям. Ни один из них не возлагал вину на него, хотя он был уверен, что по крайней мере Доминик сделает это.
– Вы любите мою сестру? – спросил Доминик.
– Люблю, – ответил Джеймс.
– Вы не намереваетесь настоять на том, чтобы она вернулась домой вместе с вами?
– Нет. – И Джеймс посмотрел шурину прямо в глаза.
– Видите ли, – проговорил Доминик, – Мэдлин любит противостояние. Ей нравится борьба. Она терпеть не может, когда ей не с чем бороться. Она склонна уступать.
– Я ни к чему не стану ее принуждать, – сказал Джеймс. – Никогда больше не стану.
Доминик поднял брови.
– Вы с ней близнецы, – продолжал Джеймс. – Я знаю, что вы ей ближе, чем кто бы то ни было. Не могли ли бы вы время от времени писать мне и сообщать, как ей живется? Я понимаю, что прошу слишком многого. Алекс, конечно, будет мне писать, но от вас я буду знать, как на самом деле обстоят дела, а не то, что Мэдлин выдает за действительность. Вы дадите мне знать, если ей что-нибудь понадобится?
– Ей уже кое-что нужно, – ответил Доминик. Джеймс провел рукой по волосам.
– Я говорю о тех нуждах, которые я могу удовлетворить.
– И я о том же.
Под конец Джеймс потерял всякую уверенность в том, что своей поездкой в Лондон он что-нибудь уладил. Он хотел еще раз поговорить с Мэдлин, объясниться с ней, убедиться, что она поняла – отныне она может делать со своей жизнью все, что ей угодно. Он хотел еще раз увидеть ее. чтобы запечатлеть в памяти ее облик.
И в то же время ему хотелось уехать, покончить со всем этим. Через два дня после бала у Эдмунда он зашел к Дугласу Кэмерону. Его старый друг намеревался вернуться в Монреаль в конце лета, хотя ему очень хотелось остаться в Англии еще на одну зиму и убедиться, что Джин благополучно разрешилась от бремени.
– Но больше я ей не нужен, старина, – сказал он улыбаясь. – Настало время, когда нужно поцеловать девчонку на прощание и отправляться восвояси. Особенно когда светом очей ее стал другой человек.
Джеймсу захотелось уехать вместе с Дугласом. Вернуться в Монреаль, снова заняться работой, а весной отправиться на каноэ в дикие края. Там он снова обретет покой. И для чего, в конце концов, ему оставаться в Англии?
Эта мысль крепла, в то время как он бесцельно ездил по городу, не видя и не слыша ничего, что происходит вокруг. Если он отправится, не откладывая, в Данстейбл-Холл, сделает все необходимые распоряжения и уладит все свои дела, то поднимется на борт вместе с Дугласом еще до конца лета.
Сделав это, он избавится от искушения наводить справки о том, как поживает Мэдлин. От искушения увидеться с ней и – кто знает – принудить ее в конце концов вернуться к нему.
Ленч остыл, пока он вышагивал взад-вперед по комнатам, а слуга упаковывал его вещи. Пускаться в путь после полудня не очень-то хорошо. Лучше подождать и выехать завтра утром. Но бездействие казалось ему невыносимым. Когда стемнеет, он уже отъедет довольно далеко.
Но кое-что он все же должен сделать. Проститься с Алекс. Он не может уехать, не сказав ей ни слова.
Приехав в дом шурина, он попросил графиню на два слова наедине. Она спустилась к нему в маленькую гостиную на первом этаже, но, увидев его дорожное платье и услышав о цели его прихода, настояла на том, чтобы он присоединился ко всей семье, собравшейся наверху. – Мэдлин здесь нет? – спросил он. – И не ждете?
– Нет, – ответила Александра. – Здесь Доминик и Эллен, но вам следует попрощаться с ними, Джеймс. Мне жаль, очень жаль, что все так вышло. И я никак не могу понять, почему так случилось.
Она обняла брата и немного всплакнула, прежде чем взять его за руку и повести наверх в гостиную.
Говорить на самом деле было не о чем, хотя все отнеслись к нему с теплотой. Эдмунд и Доминик пожали ему руку, а Эллен удивила, обняв его. Кристофер послушно подошел, чтобы его обняли, а близнецы Доминика стали рядышком прямо перед Джеймсом. При этом Оливия положила палец в рот. Он наклонился, взъерошил им волосы и обнял обоих. Племянника и племянницу Мэдлин.
Алекс опустилась на колени рядом с дочерью, сидевшей на полу.
– Ты не собираешься поцеловать дядю Джеймса, милочка? – спросила Александра.
Племянница с важностью подняла на него темные глаза, живо напомнившие ему глаза Алекс в детстве.
И тут двустворчатые двери гостиной растворились без предупреждения, и появилась Мэдлин, бледная, с широко раскрытыми глазами.
– Александра, – воскликнула она, – он уже уехал?
А потом их глаза встретились, и на несколько мгновений, или минут, или часов все перестало существовать. Когда мир начал возвращаться на свое место, Мэдлин закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.
– В ваших комнатах вас не ждут, – сказала она. – Я решила, что вы уехали.
– Пойдем, тигр, – сказал Эдмунд Кристоферу.
Алекс взяла Кэролайн за ручку. Эллен и Доминик держали близнецов.
– На плечо – оп! – приказал Доминик. – Держись крепче, Оливия. Мэд, у нас у всех обнаружились неотложные дела в самых дальних комнатах. Отойдите от двери, дорогая.
Она послушно отступила в сторону, не сводя глаз с Джеймса, и четверо взрослых вместе с четырьмя детьми исчезли.
* * *Он был одет по-дорожному, а не для дневного визита. Он стал тоньше – явно потерял вес. Лицо казалось изможденным. Он был красив необычайно.
