Александра Рипли - Из золотых полей
Он повернулся к Чесс, игнорируя молоденького доктора.
— У малышки холера, миссис Ричардсон. У нее вот-вот начнется понос. Несите сюда побольше простыней и полотенец. Я перевидел много больных холерой. Мы с вами вытащим Гасси, вот увидите.
— Ах да, да, диарея — вторичный симптом холеры, — промямлил доктор Кэмпбелл.
Солдат так на него посмотрел, что он запнулся и замолчал.
— У вас с собой есть опий?
Кэмпбелл торопливо схватил свою кожаную сумку.
— Дайте миссис Ричардсон горсть пилюль и горсть пакетиков с порошком, — скомандовал Солдат. — А потом дуйте отсюда, чтоб духу вашего тут не было.
Отдавая распоряжения Чесс, он говорил совсем по-другому, мягко.
— Переоденьтесь в чистое платье, миссис Ричардсон. Во что-нибудь веселенькое, чтобы Гасси было приятно смотреть.
Потом он направил все свое внимание на девочку. Он подсунул согнутую руку ей под голову и плечи, приподнял ее и начал ложкой вливать воду в ее полуоткрытый рот. Рука, держащая ложку, не дрожала.
* * *Чесс вернулась через пять минут. На ней был розовый пеньюар, которым Гасси часто восторгалась, а под ним — только домашняя кофта и нижняя юбка. Корсет она сняла для большей свободы движений.
— Простыни и полотенца я отнесла в мою спальню, Бобби Фред. Надо будет перенести Гасси туда. Моя кровать выше, чем ее, и нам будет удобнее за ней ухаживать.
Солдат кивнул в знак одобрения. Чесс выглядела спокойной и сосредоточенной, готовой к бою.
Гасси вскрикнула, тело ее конвульсивно изогнулось, и кишечник исторг из себя струю зловонной черной жидкости и комочки кала.
— Помогите мне раздеть ее, — сказал Солдат. — Потом мы перенесем ее к вам.
Чесс вдруг подумалось: «Как это я раньше не замечала, какие огромные у Бобби Фреда руки?» Мысль была нелепая, шальная, но спасительная, ведь она мешала ей целиком отдаться ужасу, который она чувствовала, глядя на своего ребенка, бледного как смерть, с гримасой страха и боли на маленьком личике.
— Ты всегда терпеть не могла это платье, Гасси. Правда, здорово, что на тебе сейчас надето оно, а не твой любимый комбинезон?
Голос Чесс звучал ласково, и в нем даже слышались подтрунивающие нотки. Теперь ей было намного легче успокаивать Гасси, ведь у нее самой появилась опора — старый солдат Бобби Фред.
* * *Чесс постелила на свою кровать дюжину простыней. Каждая была сложена вдвое, чтобы ее легче было убрать, когда она загрязнится. В течение часа у Гасси продолжались конвульсии и темный жидкий зловонный понос. К тому времени, когда ее кишечник опорожнился, на полу за дверью скопилось десять испачканных простыней. Солдат всякий раз нежно обнимал свою крестницу и приподнимал ее с кровати, а Чесс обмывала ее тельце и вытирала его полотенцем. Рядом с кроватью выросла гора мокрых полотенец и испачканной ветоши.
Гасси была похожа на труп, начинающий разлагаться. Ее глаза ввалились, кожа вокруг них приняла фиолетовый оттенок. Все кости явственно выступили, обтянутые одной только кожей, потому что плоть под нею истончилась от резкого обезвоживания. Пульс на запястье не прощупывался. Только частое, сиплое, неровное дыхание девочки говорило о том, что она жива.
Гасси так ослабела, что больше не могла глотать. Чесс пришлось отложить в сторону оставшийся опиум и смотреть, как ее ненаглядную малютку снова начинает терзать ничем не смягченная боль.
«Отдай мне ее боль, — молила Чесс Бога. — Свою боль я смогла бы вынести, но ее — нет».
— Разорвите полотенце, — сказал Бобби Фред. — Я сделаю ей из него поильник.
Его мозолистые пальцы бережно вложили скрученный и смоченный водой кончик полотенца в рот Гасси, потом он начал по капле лить на него воду.
В открытых глазах Гасси отразилось что-то, похожее на облегчение.
Почему она в сознании? Почему опиум не усыпил ее? В бессильном негодовании Чесс стиснула руки в кулаки. Ей хотелось громко завыть от сознания несправедливости. Но вместо этого она разжала руки и погладила лоб Гасси.
— Скоро тебе станет лучше, детка, — сказала она тихо и ласково. — Намного лучше. Ты очень храбрая, Гасси, куда храбрее, чем Нелли Блай, храбрее всех на свете.
Бобби Фред перебил ее:
— Погодите, мэм. Никто, даже Гасси, не сравнится по храбрости с генералом Нэйтеном Брэдфордом Форестом.
Гасси попыталась улыбнуться.
Чесс смотрела на нее, и у нее разрывалось сердце.
— Ей полегчало, — тихо сказал Солдат. — Поставьте ей горчичник, это ее согреет.
— Я сейчас вернусь, моя хорошая, — сказала Чесс Гасси.
Она наклонилась, поцеловала дочку в лоб и шепнула ей на ухо:
— Ты в десять раз храбрее любого генерала.
Когда Чесс расстелила на животе Гасси желтую от горчицы ткань, лицо девочки исказилось. У Чесс перехватило дыхание. «Господи, избавь ее от боли, ведь она уже столько страдала».
Некоторое время в комнате стояла тишина, слышалось только тяжелое, затрудненное дыхание Гасси. Потом глаза ее вдруг расширились, и она жалобно застонала. Ее левая ножка начала дергаться, сначала слабо, потом все сильнее и сильнее.
— Судорога, — определил Солдат. — Начинайте растирать.
Вскоре вслед за левой ногой задергалась и правая, и ему пришлось оставить капельное вливание воды по полотенцу и тоже заняться разминанием сведенных судорогой мышц девочки. Ножка Гасси казалась очень маленькой в его огромных ручищах. Пальцы у Солдата были шишковатые, покрытые старыми рубцами, кожа на ладонях вся в мозолях от многих лет тяжкого труда, но эти громадные загрубелые руки массировали сведенные судорогой мышцы Гасси так уверенно и вместе с тем так нежно, что Чесс подумала: наверное, именно таким бывает прикосновение ангела. Она старалась делать все так же, как и он.
Стоны Гасси походили на мяуканье крошечного котенка. Через несколько часов они прекратились.
«Она умерла!» — раздалось в душе Чесс. Ножка Гасси была неподвижной и холодной, но Чесс продолжала растирать ее, страстно желая возвратить в нее тепло и жизнь.
Бобби Фред положил свою тяжелую руку ей на плечо.
— Остановитесь, — сказал он.
— Нет, нет! Ни за что.
Солдат сжал твердыми пальцами оба запястья Чесс и с силой отвел ее руки в сторону.
— В этом уже нет нужды. Гасси заснула. Самое худшее позади. Где тут одеяло? Надо ее укрыть.
Сначала Чесс не поверила ему. Она вырвала руки, потрогала холодное личико Гасси, ее ледяные руки и ноги. Потом увидела, что грудь девочки поднимается и опускается в такт медленному, ровному дыханию.
Чесс обернулась в Солдату.
— О, Бобби Фред, — прошептала она.
