Тамара Лей - Проклятие любви
— Не моей стрелы, — поправил его норманн, — это во-первых, а во-вторых, он не умер.
— Ему выстрелили в спину! — воскликнул сакс.
— Эдвин, Максен говорит правду, — вмешалась девушка. — За ранение Хоба, лекаря, ответственность несет рыцарь Ансель Рожер, но сейчас мерзавец мертв. — Она посмотрела на возлюбленного. — А Хоб жив.
— Если это правда, то почему он не пришел ко мне?
— Он признал Пендери своим хозяином.
— Только не тот Хоб, которого я знаю.
— Да, — согласилась Райна. — Это другой, поумневший Хоб, но из той же плоти и крови.
Эдвин пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, лжет она или все же говорит правду.
— Положи этому конец, Эдвин, — настаивал Максен. — Только ты один в силах это сделать, не Вильгельм, а ты.
Пендери и Райна вздрогнули, когда Харволфсон, натянув поводья, развернул лошадь и окинул взором своих воинов.
— Храбрая, глупенькая саксонка, — зашептал Максен на ухо девушке, — но если мне доведется выжить и оказаться опять с тобой в постели, я заставлю тебя заплатить за все причиненное беспокойство.
Она улыбнулась, подумав о предстоящем «расчете», который будет приятным для обоих.
Тянулись минуты, равные вечности. Тишину нарушил младенец, который появился на свет лишь полчаса назад. Он начал плакать и шевелиться в руках Райны.
Эдвин обернулся, недоуменно подняв бровь, и девушка объяснила:
— Он проголодался.
Сакс неожиданно развернулся и подъехал к ней, глядя на плачущего младенца.
— Мой сын, — он наклонился и коснулся пальцем его губы.
Ребенок ухватился за палец и начал сосать.
— Впрямь голоден. Поезжайте к его матери.
Убрав руку, Эдвин смотрел, как младенец сморщился и снова заплакал.
— Ступайте, Райна. Я и Пендери закончим разговор.
«Ах, если бы этот разговор завершился сейчас, и можно было бы принести хорошие новости Элан и Кристофу». Райна взглянула на Максена и со вздохом натянула поводья.
— Что мне делать? — спросил Харволфсон, когда она отъехала довольно далеко.
Бремя, которое лежало на плечах Пендери, тяготило его и пригибало к земле уже два года, словно бы сдвинулось, но не скатилось на землю. Немало еще усилий нужно приложить.
— Продолжай! — попросил он Эдвина.
— Хорошо. Я соглашусь на ваше предложение, но у меня есть условия.
— Какие?
— Прощение моим людям и землю для них.
— Конечно, — согласился Максен. — Ведь многие из них пойдут с тобой в Этчевери. Что еще?
— Я хочу взять своего сына.
Вспомнив о желании Элан отдать ребенка в монастырь, Пендери не счел эту просьбу трудновыполнимой.
— И Элан.
Он хочет ей отомстить!
— На это я не могу согласиться, — сказал Пендери. — Хотя моя сестра и поступила дурно, я не позволю причинить ей зло, Харволфсон.
— Зло? Конечно, я презираю ее, но вы ошибаетесь насчет моих намерений. Она родила мне сына и станет моей законной супругой. Я беру ее в жены.
Пендери удивился бы меньше, если бы тот вонзил ему в грудь кинжал:
— А ты обещаешь не обижать ее?
Сердце Максена гулко забилось в груди — он уже согласился на брак сестры с Гаем.
— Даю слово, — поклялся Эдвин. — Оно такое же твердое, как и ваше, Пендери.
— Все это нелегко исполнить.
— Но зато битву легко начать. Дайте мне то, что я прошу, и я сдамся Ублюдку. Откажете мне…
Норманн кивнул:
— Я передам твои условия королю.
— Я буду ждать ответа здесь.
Максен повернул коня, но не успел вонзить в него шпоры, как опять услышал голос Эдвина:
— Почему все это так важно для вас, Пендери?
Тот бросил взгляд через плечо.
— Райна, — только и сказал он, но этого было вполне достаточно.
Если раньше ему хотелось мира только для успокоения души, то теперь он делал это ради прекрасной саксонки.
Король был щедр и великодушен. Он согласился на все условия Эдвина Харволфсона, даже на Элан Пендери, несмотря на приступ бешенства, обуявшего ее отца, которого пришлось даже увести с поля боя.
Однако Вильгельм наотрез отказался отдать Этчевери. Оно должно остаться у Пендери, и ничто не могло переубедить короля. Он объявил, что замок расположен на ключевом месте, поэтому его нельзя отдавать в ненадежные руки.
Раздумывая о последствиях отказа, Максен вернулся к Эдвину.
— Король Вильгельм согласен отдать тебе сына и Элан в жены и подарить тебе замок, где бы ты мог разместить своих людей.
— Но?
Пендери взглянул во всепонимающие глаза сакса:
— Но не Этчевери.
Брови Харволфсона поползли вверх:
— Разве это справедливо? Можете передать своему королю-ублюдку, что вопрос об Этчевери не подлежит обсуждению.
— А что подлежит?
Помедлив с ответом, Эдвин заявил:
— Хотя мне и не хочется, чтобы моего сына называли незаконнорожденным, но я могу отказаться от женитьбы на вашей сестре.
— Я сожалею, — сказал Максен, — что король не согласился отдать тебе Этчевери.
— А я сожалею, что мы опять пришли к тому, с чего начали, когда приехала Райна с моим сыном, — заявил Харволфсон, давая понять, что разговор окончен, и, рванув поводья, он повернул коня.
Зная, что идет на риск, Пендери схватил руку сакса. В то же мгновение раздался лязг оружия — люди Эдвина были готовы к самому неожиданному повороту событий. Норманны ответили тем же.
— Погоди, парень, — в голосе Максена звучала мольба. — Оставь свою гордость и поразмышляй о сыне, которого воспитают монахини: ни матери, ни отца — ублюдок. Подумай о жизнях людей, которые погибнут ради того, что недостижимо. Ты сможешь жить с этим, точнее, умереть с этим.
Эдвин напряженно и неотрывно смотрел в глаза говорившего, дрожа от гнева и мучивших его сомнений.
— Ваша беда, Пендери, в том, что вы любите, и это делает вас еще большим глупцом, чем я.
«Он любит! Боже, да он лгал себе, — думал Максен, отказываясь признать очевидное. — Эдвин говорит правду — он любит Райну».
— Нет, не глупец, — возразил рыцарь. — Я благословлен. Но ты ведь не знаешь, что это такое.
Харволфсон высвободил руку:
— Какой замок предлагает ваш король-ублюдок?
Пендери уже свыкся было с мыслью, что путь к миру отрезан, но вот опять блеснула надежда:
— Замок Блэкстер и все прилегающие земли.
Господи, за один день сэр Гай лишается и жены, и замка, а он — друга и сподвижника!
— Да его и сравнить нельзя с Этчевери!
— Там больше места для тех, кто пойдет за тобой. Работы на строительстве почти завершили. Воды там достаточно, а при хозяйской заботе о земле — она даст отличный урожай.
— И я буду под вашим неусыпным надзором? Разве нет?
— Владения граничат, — согласился норманн. — Ясно, что каждый будет знать о происходящем у соседа, но ты не будешь подчиняться мне, ты будешь вассалом короля.
