Шелли Такер - Объятия незнакомца
– О Боже, – прошептала она; до нее наконец дошло. Круто повернувшись, она побежала к двери: – Сьюзен?!
Тори сразу заметила ее у соседнего дома. Сьюзен отчаянно махала руками, останавливая кэб. Подхватив обеими руками свои юбки, Тори помчалась по улице к ней.
– Сьюзен! Подожди!
Она успела впрыгнуть на сиденье рядом со Сьюзен как раз в ту минуту, как возница ударил лошадей кнутом. Хватая воздух ртом, она тряслась в несущемся по ухабам экипаже, изо всех сил стараясь удержаться на сиденье.
– Сьюзен! Это же нелепо! Джекоб, наверное, уже едет с Марком обратно. Он велел нам оставаться на месте, и мы должны были послушаться его.
– Ты не понимаешь! – расплакалась в голос Сьюзен. – Может быть, в этот самый момент мой муж истекает кровью! Я должна быть с ним! Я не могу просто сидеть и ждать, пока мне скажут, жив он или умер!
– Я понимаю! – заявила Тори, и глаза ее яростно впились в глаза Сьюзен. – Ты же наверняка знаешь, чем зарабатывал Джейк себе на жизнь до того, как вернулся на ранчо. Он профессиональный стрелок, Сьюзен. Годами день за днем он рисковал жизнью. Даже сейчас его враги выискивают его. Сразу после того, как мы поженились, его разыскал в Санта-Фе один стрелок. Никогда не забуду, как ужасно была напугана в тот день, когда этот человек вызвал Джейка на перестрелку. При одном только воспоминании я ощущаю вкус страха у себя на языке! Я сама прошла через это в тот страшный день и молю Бога, чтобы никогда больше не видеть подобного.
– Прости, но мне надо знать, как там! – жалобно ответила Сьюзен. – Я еду к Дуэльным Дубам. Если хочешь сойти, я велю вознице остановиться и поеду дальше одна, но меня ничто не остановит.
Откинув голову на подголовник сиденья, Тори поймала себя на том, что ей хочется завизжать. На месте Сьюзен она, конечно, поступила бы так же. Хочет она того или нет, но ей придется увидеть кровопролитие еще раз.
– Ты не можешь ехать одна, – вздохнула она. Казалось, прошла целая жизнь, пока их экипаж с грохотом остановился бок о бок с тем, в котором ранее приехали Джейк с Марком. И в тот же момент Тори задохнулась от увиденного зрелища. Согласно обычаю, двое дуэлянтов стояли спина к спине с поднятыми вверх пистолетами, но вместо Марка Армстронга она увидела Джекоба. Окаменев от ужаса, широко открыв глаза, смотрела Тори на эту жуткую картину. Она даже не услышала резкий вскрик облегчения, вырвавшийся у Сьюзен, и второй, который та издала, когда увидела, что муж держится за раненое плечо. Точно так же Тори не сознавала, что их вознице пришлось схватить Сьюзен, когда та выпрыгнула из экипажа и кинулась к Марку.
Но вот противники стали расходиться, и она наконец очнулась. Все чувства внезапно обострились до боли. Хотя глаза ее были прикованы к дуэлянтам, она расслышала, как возница говорил Сьюзен, что ей надо обождать здесь, что ни в коем случае их сейчас нельзя отвлекать. Озноб страха пробежал по телу Тори, она отчаянно задрожала, но не могла оторвать глаз от жуткой сцены, когда Джекоб и его противник неожиданно повернулись и прицелились друг в друга.
На какое-то мгновенье внимание Джекоба отвлеклось: он услышал звук подъехавшего второго экипажа и испуганный вскрик Сьюзен. Если Сьюзен здесь, то должна быть и Тори. «Проклятье», – ругнулся он про себя, зная, как это ее потрясет. Меньше всего ему хотелось, чтобы она оказалась свидетельницей еще одной перестрелки! Один лишь шок от этого зрелища мог вызвать у нее потерю ребенка, даже если его не ранят.
Многолетний опыт владения собой пришел ему на помощь, и Джейк решительно заставил свое внимание переключиться снова на поединок. Нечеловеческим усилием он сосредоточился только на голосе врача, отсчитывающего шаги: «Четыре, пять, шесть...»
На счете «пятнадцать» Джейк вихрем обернулся, его кольт уже нацелился на Ревено, а палец спускал курок. В мгновенье ока он увидел, как резко дернулся Ревено, и услышал его вскрик, когда пуля разорвала ему правое плечо. Предплечье его неловко дернулось, и выстрел пошел в сторону. С изумлением, недоверием и восхищением смотрел Джейк, как Ревено, не обращая внимания на боль, сделал усилие, чтобы поднять пистолет для второго выстрела. Но, прежде чем Ревено смог снова прицелиться, Джейк выстрелил второй раз, выбив пистолет у Ревено из руки. Оружие француза вылетело из пальцев, он взвыл от боли и, схватившись другой рукой за запястье, упал на колени в траву.
Джейку не надо было ничего выяснять, он и так прекрасно знал, какое увечье нанес. Ему не нужен был приговор врача, и без того было ясно, что больше никогда не сможет Ревено воспользоваться своей правой рукой... ни для чего. Разве что научится стрелять левой, хотя сомнительно, что когда-нибудь сумеет приобрести сноровку, достаточную, чтобы стреляться с кем-либо, его дуэльные дни кончились. Никогда больше этот нахальный креол не будет угрозой кому бы то ни было под раскидистыми ветвями печально знаменитых дубов, бывших свидетелями стольких кровопролитий.
После того как долг перед другом был исполнен, первой заботой Джекоба стала Тори. Когда он повернулся в сторону экипажа, его жена уже спрыгивала с подножки. Даже на таком расстоянии Джейк видел, как она потрясена, какая она бледная и дрожащая. Он двинулся к ней, увидел, как она споткнулась, но сумела удержаться на ногах. Затем она с развевающимися юбками помчалась к нему. Он встретил ее на полдороге, схватил в объятия, крепко прижал ее трепещущее тело к своему, под защиту своих больших рук. На какое-то мгновенье она положила голову ему на грудь, услышала бешеный стук его сердца и подняла к нему лицо. Их губы встретились в страстном трепетном поцелуе, в котором слились страх, облегчение и безграничная любовь.
Наконец, потрясенная и задыхающаяся, она слегка отстранилась от него, чтобы заглянуть в любимое лицо. Светлые слезы блестели у нее на глазах, лицо пылало от пережитого страха. Волнение перехватило ей горло, и он смогла лишь прошептать:
– Джекоб, клянусь, если такое будет часто повторяться, я буду больше времени проводить за молитвой, чем если бы осталась в монастыре! Я думала, у меня сердце разорвется от ужаса!
Ее слова поразили его. Где были суровые упреки, гнев, ругань, которых он ждал? Он всматривался в ее лицо и видел слезы, но это были слезы радости, слезы облегчения. Могло ли случиться, что она смирилась с опасностями его судьбы? Неужели она начала хоть немного понимать и принимать эту сторону его жизни и характера? Неужели любовь ее оказалась так велика, что смогла устоять даже перед этим ужасом, неужели она сумеет любить его, несмотря на его недостатки и ошибки, несмотря на то, что презирает всяческое насилие? Неужели Бог так добр к нему, что послал ему подругу жизни с такой всепрощающей душой?
