Селеста Брэдли - Шпион
– Они не прощают, неужели не понимаешь? Джеймс так и живет с чувством вины. Он любит тебя, но не может простить. – Джекем встал. – Они никогда не простят.
Руки Лавинии порхали вокруг него, как это было в его сне. Она ласкала его, исследовала, открывала вновь.
Джеймс ждал, когда его охватит смешанное чувство вожделения и отвращения, как это всегда бывало. Ее прикосновения были отравлены ядом сладострастия. Сам ее запах заставлял его чувствовать…
Ничего.
Невероятно. Он ждал, затаив дыхание, когда его поглотит отвратительное желание, когда его скрутит ее порочное, соблазнительное…
Он ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Он думал только о Филиппе.
Ему хотелось рассмеяться ей в лицо.
С огромным облегчением Джеймс осознал, что не остался рабом плотских чувств.
К тому же желание отомстить за своих друзей ослабло. Он все еще жаждал справедливости, но теперь желал этого с холодной убийственной отстраненностью, которой ему никогда не удавалось достичь раньше.
– Теперь ты понимаешь, – произнес он, прервав ее музыкальные вздохи, призванные, видимо, возбудить его, – что я совершенно свободен от тебя.
Она, прищурившись, посмотрела ему прямо в глаза.
– Я так не думаю, Джеймс.
Ее голос был холодным, но его порадовало чувство поражения, которое он заметил в ее взгляде. Он выиграл. Она отвернулась от него и подошла к туалетному столику.
– О да, – продолжил он. – Теперь я знаю, что ни зелье, ни пытки не могут заставить меня предать моих товарищей, не говоря уже об уловках отработанного предателя. На меня больше не действуют твои трюки, Лавиния. Ты вообще меня не возбуждаешь. На это способна единственная женщина – Филиппа.
– Тем хуже для нее, – сказала Лавиния. В руке она держала пистолет. Джеймс не удивился этому. Она убила слишком многих, и все же в глубине души он верил, что ее чувства к нему не позволят, чтобы его постигла та же участь.
Он шагнул вперед, но не успел опомниться, как Лавиния повернулась и выбежала из комнаты.
Звук приближающихся шагов заставил Филиппу вскочить на ноги. Он пришел…
Но это была Лавиния с пистолетом в руке.
– Подними ее! – задыхаясь, выкрикнула она. – Подведи к самому краю и сбрось вниз!
– Что? – Даже для привыкшего ко всему Джекема это было слишком. – Только не это.
Лавиния помахала пистолетом, переводя ствол с одного на другого.
– Ты это сделаешь, или я пристрелю тебя прямо здесь, и ты слетишь с этой чертовой крыши. Ты однажды уже испытал это, Джекем. Думаешь, тебе удастся выжить еще раз?
За спиной у Лавинии появился Джеймс. Филиппа подавила вырвавшийся крик, но было уже поздно. Лавиния услышала шаги, и, повернувшись, нацелила пистолет на Джеймса.
– Я, убью тебя прежде, чем она успеет тебя заполучить.
Теперь, став хозяйкой положения, она, казалось, успокоилась.
Джекем подтащил Филиппу к краю крыши. Филиппа сопротивлялась, но колени у нее подгибались. Сопротивление бесполезно. Ее подтащили к самому краю, словно мешок с мусором.
Из последних сил она вцепилась в рукав Джекема. Ей хотелось кричать, умолять о помощи и спасении, не она онемела от страха. Она могла лишь наблюдать, как Лавиния отступает, стараясь держать всех троих в поле зрения. Она приблизилась к двери, почти заблокировав ее.
– Я хочу, чтобы ты это видел, Джеймс. Чтобы она умерла у тебя на глазах. – Она сделала Джекему знак пистолетом. – Давай! Убей ее!
Филиппа услышала, как Джеймс зарычал в бессильной ярости.
– П-прошу вас! – только и смогла прошептать Филиппа. Но глаза Джекема были тусклыми и безжизненными.
– Время пришло.
Хватка мужчины ослабела, и Филиппа почувствовала, как скользит ее каблук. Она в отчаянии вцепилась в него.
– Нет…
Она почувствовала, как ускользает у нее из рук его рубашка. Ее рука наткнулась на камень. Скользит. Споткнулась. Уцепилась за камень. Держись.
Падение неожиданно прекратилось. Ее спас декоративный выступ, украшавший крышу особняка. Она крепко вцепилась в камень, прижавшись щекой к закопченному граниту. Ее ноги повисли в воздухе, и, задыхаясь от напряжения, она пыталась нащупать хоть какую-то опору на фасаде здания.
И нашла. Левая нога нащупала опору, и Филиппе удалось немного отдышаться. Правда, свою спасительницу, каменную горгулью, девушка не рискнула отпустить, но каменное чудище было покрыто слоем грязи и птичьего помета, который утренняя роса превратила в липкую слизь.
«Прошу тебя, Господи, прошу тебя…»
Ее больше нет…
Джеймс охнул. Его сердце заледенело от горя.
«Я убил ее своим недоверием».
Глава 37
Джекем посмотрел на Лавинию.
– Здорово шлепнулась.
Увидев, что Лавиния посмотрела вниз, чтобы полюбоваться на дело рук своих, Джеймс обезумел от ярости.
– Вид ужасный? – спросила Лавиния. – Крови много?
Джеймс шагнул вперед. Ему было наплевать на пистолет в ее руке. Он с радостью встретил бы смерть, ибо вместе с ней ушло бы осознание того, что Филиппа разбилась насмерть.
Он не заметил, что Джекем забрал у Лавинии пистолет, якобы помогая ей шагнуть ближе к краю, и нацелил его прямо в сердце Лавинии.
Грянул выстрел, и Лавиния замертво упала к ногам Джекема.
Джекем наклонил голову и посмотрел на женщину, которая так долго была его сообщницей и его мучительницей.
– Эта женщина – исчадие ада! – с ненавистью произнес Джекем.
Джеймс перешагнул через тело, словно через кучу мусора, и приблизился к тому, кто погубил его возлюбленную.
– А теперь я убью тебя, Джекем.
Джекем отступил назад и успокаивающим жестом поднял руки.
– На твоем месте я не стал бы этого делать, Джеймс.
– Ты это заслужил!
Джекем кивком указал на крышу.
– Тебе понадобится моя помощь, чтобы снять ее с того выступа, на котором она сейчас стоит.
Джеймс распластался на краю крыши и посмотрел вниз. Филиппа стояла на выступе, прижавшись лицом к стене и широко раскинув руки.
Джеймс задохнулся от радости.
– Флип! Флип, дорогая, дотянись до моей руки!
С его помощью и с помощью Джекема Филиппа стала карабкаться наверх.
– Я до тебя доберусь, Джекем, увидишь, – бормотала Филиппа, тяжело дыша. Наткнувшись на труп Лавинии, она остановилась и бросила на Джеймса взгляд, полный отвращения. – Мертвая она даже красива!
Джеймс обошел Филиппу, которая никак не решалась встать на ноги, и, присев, протянул ей руку.
– Флип, пожалуйста, встань!
– Нет! – Лицо ее было залито слезами. – Мне чертовски плохо, эти негодяи притащили меня сюда и бросили. Я лучше буду ползти, чем воспользуюсь твоей помощью. Прочь с дороги!
Тут вмешался Джекем:
