Линн Керстен - Опасный обман
– А куда мы отправимся? И на что будем жить?
– Почему бы не в Лондон? Или в Канаду. Или в Индию. В Америку, Северную или Южную. Теперь, когда война кончилась, вся Европа открыта для нас. Купа захочешь, Кэт. У меня хватит на дорогу и на скромное начало. Пока ты со мной и тебе не грозит наказание, я доволен.
– Я знала, что ты захочешь этого, – сказала она. – Ты хотел этого с самого начала. Я могла бы держать пари, с того момента как я сообщила тебе новости о Фолшо, первое, что придет тебе в голову, – уехать.
– А почему бы и нет? Все, кто имеет для нас значение, знают, что ты невиновна. Завещание будет храниться у Махоуни, который огласит его нашим детям. Расследование – слишком большой риск. Плохое решение какого-нибудь узколобого судьи может стоить нам будущего.
– Как дурное решение твоего отца испортило жизнь тебе?
Он подмигнул.
– Если тебе так уж нужен пример, то этот подойдет. У тебя на все есть ответ. Этот парень Ахерн был свидетелем падения и сказал, что не ты тому причина. Тебе необходимо официальное подтверждение, освобождающее тебя от чувства вины, которое ты испытывала? Очищение твоей репутации в глазах людей которым нет никакого дела до того, что случилось десять лет назад?
– Кажется, да, – сказала Кэт. – Все эти годы я просыпалась в страхе, что кто-нибудь узнает меня и потащит в суд. Я не могла назвать ни страну, где родилась, ни данное мне имя. У меня не было своего места на земле.
– Теперь твое место рядом со мной. И ты носишь мое имя.
– Все это делает меня счастливой, Деринг. Но этого недостаточно. Я должна стать прежней. Ты можешь назвать это гордостью без причины, возможно, так и есть. И все-таки я знаю: если я хочу быть хорошей женой и, будь на то Господня воля, хорошей матерью, я должна стать самой собой.
– Ты и есть, думаю, самая настоящая личность, какую я только знал когда-либо. Есть шрамы, дорогая, и сожаления, и тоска, но со временем это все пройдет. Дурные воспоминания мы заменим новой жизнью, которую построим для нас. Не понимаю, почему ты не можешь удовлетвориться этим. Куда бы мы ни отправились, как бы ни сложилась паша жизнь, для меня этого будет более чем достаточно.
– Нет, любовь моя. Не будет. Это не заполнит пустоту в тебе. Новая жизнь не заменит тебе ту, что назначена тебе по рождению. Ты не можешь изменить себя. – Она погладила его спутанные, еще немного влажные волосы. – Я признала эту правду для себя, и тебе придется также принять ее. Никто из нас не может быть действительно счастлив, пока не пройдем через огонь.
Их глаза встретились. Они не отводили взглядов. «Он понял меня», – подумала Кэт. Но ответа от него не ждала. Не сейчас.
Через некоторое время Деринг встал и подошел к подносу с графинами и бокалами.
– Хочешь, чтобы я теперь называл тебя Катрионой? Мужчины всегда меняют тему разговора, если она кажется им неудобной или вовсе нелепой.
– Это твое дело. Но я предпочла бы Кэт. Так меня стали называть с тех пор, как я отправилась в школу. Меня очень удивило, должна признаться, когда ты догадался об этом там, в «Раю».
– Я взял это имя из «Строптивой», – ответил Джаррет. – Ты сама подала идею, отсюда у меня в голове и появилось это имя. Никакой тайны.
– И я, конечно, строптивая.
– Пока нет. – Он принес ей бокал вина. – Но приближаешься к этому.
Кэт улыбнулась. Подшучивание было его способом избежать решения, которое он не был готов принять, но семя она уже бросила в почву. Оно прорастет и даст ростки. И когда придет время, она будет рядом с ним, как он сейчас возле нее.
Джаррет придвинул кресло так, чтобы видеть ее лицо, и сел. Он поднял свой бокал.
– За Катриону Кэт Финнерти Фолшо Деринг. Многовато имен для женщины, которая заявляет, будто не знает, кто она на самом деле. Поедем завтра в Наас и устроимся там? Погода сейчас неустойчивая, и мне не хотелось бы, чтобы мы пропустили представление. Может быть, мы отрепетируем мою роль?
Так как после брака Кэт сменила фамилию, то могло потребоваться его присутствие при даче показаний. Гордость Кэт страдала от того, что теперь, когда на карту поставлена ее жизнь, ей тем не менее запрещается говорить самой за себя. Деринг должен стать членом парламента и проследить за тем, чтобы законы изменились, вот что.
– Ты знаешь всю историю так же хорошо, как и я, – заявила Кэт. – И ты последний человек на этой планете, которому нужна репетиция перед выступлением. Надеюсь, ты не задумал похитить меня и увезти до слушания дела?
– Нет, потому что у тебя все еще есть нож. Но может быть, мне удастся уговорить сэра Перегрина сделать это.
Под председательством судьи, который выглядел так, будто съел на завтрак тухлую макрель, слушание началось в большом переполненном помещении, обычно используемом для собраний. Жители Нейса, главного города графства Килдэр, теснились на узких скамьях, как зернышки кукурузы в початке, а те, кому места не досталось, стояли вдоль стен.
Кэт, в скромном синем платье и простой шляпке, пожалела, что не взяла с собой веер. Они с Дерингом сидели рядом в креслах с высокими спинками, на местах, отведенных для свидетелей. Это было уступкой судьи, которая его вовсе не радовала. Ему хотелось бы видеть ее за решеткой или сидящей как-нибудь отдельно, чтобы было видно, что она обвиняемая. Но мистер Деннис Махоуни терпеливо цитировал неясные прецеденты, относящиеся к нетрадиционным расследованиям, таким как это, до тех пор пока судья не сдался. Вероятно, просто чтобы адвокат наконец замолчал.
Все это произошло до того, как зрителям позволили войти в зал заседаний. Так что, занимая свои места, они увидели лишь скромную молодую женщину, сидящую рядом с красивым мужчиной, сохраняющим полное спокойствие, как полагается настоящему английскому лорду. Его превосходительство лорд-наместник также присутствовал, он устроился в первом ряду в затейливом резном кресле в окружении преуспевающих на вид джентльменов и людей, похожих на охрану.
При встрече с адвокатом и его помощником Кэт рассказали, чего ей следует ожидать. Она прочитала отчет о первом судебном разбирательстве, включая и подписанные миссис Фолшо свидетельские показания, и узнала, о чем будут говорить свидетели, выступающие в ее защиту. Все шло так, как предсказал мистер Махоуни.
Слуги один за другим рассказывали о жестоком обращении мистера Эдварда Фолшо со своей женой и служанками. Экономка поклялась, что миссис Фолшо не присутствовала при падении своего сына с лестницы, и когда она, экономка, пошла к ней, чтобы сообщить ужасную новость, миссис Фолшо спала в постели.
Судебное заседание шло своим чередом, в зале становилось все жарче, в голосе судьи слышалось все больше досады. Но все оживилось, когда слово дали миссис Ахерн, но лишь для того, чтобы судья отказался принять ее заявление на том основании, что это всего лишь пересказ слов ее сына. Дрожа от возмущения, она проковыляла, опираясь на палку, прямо к столу, за которым восседал судья, и высказала ему свое мнение.
