Ширл Хенке - Огонь в крови
— Должно быть, Джонни услышал, что вы пришли — он весь вечер даже не пикнул, — сказала горничная, смущенная тем, что подслушала спор хозяев.
Рассеянно улыбнувшись Клер, Лисса унесла Джонни к себе и, сев на постель, начала кормить сына.
Наблюдая, как маленький ротик жадно теребит нежный сосок, она нежно погладила шелковистые волосики.
— Какой ты красивый. Настоящий сын своего отца, — прошептала она, стараясь не вспоминать слова Джесса.
Но несмотря на свою решимость, она внимательно изучала черты личика Джонни. Джесс прав — если мальчик вырастет в Вайоминге, предрассудки будут преследовать его всю жизнь. Сможет ли Джонни сойти за белого на новом месте? Дядя и тетя в Сент-Луисе почти ничего не знали о человеке, за которого она вышла замуж и об обстоятельствах рождения Джонни. Она может вернуться и начать новую жизнь под видом респектабельной вдовы с сыном, который будет допущен в высшие круги общества.
Малыш наелся и припал к груди матери; на розовых губках пузырилась молочная пенка. Волна любви прилила к сердцу матери.
— Нет, малыш, я не омрачу твоей жизни ложью. Ты должен гордиться своим отцом! Безетво и жизнь, построенная на обмане, не обеспечат сыну лучшего, будущего — только лишат отцовской заботы.
Лисса никогда не была уверена в том, что Джесс любит ее с той безоговорочной отчаянностью, с какой она любила его, зато точно знала, как он обожает сына. Пока она дышит и существует, никто не сможет украсть этого у Джона Джесса Роббинса!
Но Джесс направился не в театр, а в здание суда, к шерифу. Он был готов побиться об заклад, что Лемюэл Мэтис уже успел там побывать, прежде чем остыл труп Брюстера — и не ошибся. Мэтис посетил шерифа и подал жалобу. Существовали постановления, запрещавшие носить оружие в границах города — правда, о них вспоминали только в случае подобных трагедий. До Мэтиса, казалось, совершенно не доходило, что, не возьми Джесс револьвер, Брюстер непременно прикончил бы его.
К счастью, шериф, проницательный ирландец-политик, по имени Син Финн был склонен встать на сторону Джесса, скорее всего потому, что Сай Ивере и несколько других свидетелей выступили в его поддержку, а может, просто жирный старый шериф нервничал в присутствии знаменитого наемного убийцы.
Джесс оставил толстые кирпичные стены здания суда, облегченно вздыхая — хоть эта история со смертью Брюстера благополучно улажена.
Он шел, сам не зная куда, и наконец через час понял, что напрасно оттягивает неизбежное, и повернул к отелю. Переходя Эдди-стрит, Джесс решил зайти в салун, подкрепиться чем-нибудь покрепче. За первым стаканчиком быстро последовало еще несколько. Бармен, обслуживавший Джесса, неловко переминался и сильно потел. Еще через полчаса появилась Кэмми, только что закончившая вечернее шоу. Слух о перестрелке уже успел дойти до мюзик-холла. Она быстро переоделась и отправились на поиски Джесса.
— Еле тебя нашла! Думала, уже, может, Финн заставил тебя немного остыть в своей новой тюрьме. Купишь мне выпивку?
Джесс застывшими глазами уставился на нее и жестом велел бармену налить еще стакан.
— Какого дьявола тебе нужно, Кэмми?
— Не уверена, что это имеет что-то общее с нападением Брюстера… но я узнала вчера очень странную вещь и хотела рассказать тебе прежде, чем уедешь из города.
Джесс потер ноющие виски.
— Что, Кэмми?
Певица передала подслушанный разговор относительного странного приобретения Жермен Шанно большого количества мышьяка.
Если Джесс и опьянел немного, при неожиданном известии хмель мгновенно выветрился.
— Какого дьявола старой вороне понадобился мышьяк, именно тот яд, которым отравили воду?!
Глаза Кэмми сузились.
— Я тоже так считаю, милый. Попробовала расспросить в городе, с, кем из Ассоциации француженка дружила.
Джесс в молчаливом ожидании уставился на нее, но певица пожала плечами:
— Пока я ничего не смогла узнать. Джесс отодвинул стул и встал:
— Очень прошу, если что-нибудь услышишь, найди способ сообщить. Может, и я сумею припомнить несколько французских словечек и поговорить завтра со старой приятельницей.
К тому времени, как Джесс вставил ключ в замок номера, было уже три часа ночи. Он ожидал, что в комнате будет тихо и темно… по крайней мере, надеялся на это. Но из-под двери спальни пробивался золотистый лучик света. Открыв ее, он увидел Лиссу. Она стояла посреди комнаты, обхватив себя руками, и выглядела такой хрупкой и изящной на фоне темного окна.
Услышав шаги, она обернулась. Лицо бледное; под огромными янтарными глазами темные круги. Лисса, встрепенувшись, бросилась в его объятия.
— Джесс, я так волновалась.
Подняв голову, она взглянула мужу в глаза:
— Ты пил.
Джесс устало улыбнулся. — Сразу учуяла?
И, заметив мгновенно промелькнувшую в глазах боль, мысленно проклял себя.
— Прости, Лисса. Я не должен был так на тебя набрасываться. Просто был у шерифа.
Он коротко описал все случившееся, разделся и потушил свет.
— По-прежнему считаешь, что Лемюэл связан с теми грабителями, что хотят нас разорить? — спросила она, снимая пеньюар и ложась в постель.
— Возможно. Бог видит, в нем достаточно желчи, чтобы отравить половину Шайенна.
Он рассказал о том, что сообщила Кэмми, и добавил:
— Жермен вполне способна работать на Мэтиса.
— Я сама думала об этом отравленном скоте, — отозвалась Лисса. — Если мы сможем обнаружить, видели ли Мэтиса в компания Жермен, сразу поймем, виновен ли он.
— Забудь о дурном нраве Лемюэла и немного поспи, Лисса. У тебя была адски трудная ночь.
— О, не знаю, по-моему, ты не прав. Зато я танцевала со своим мужем на балу. Эта часть вечера была просто великолепна.
Джесс угрюмо нахмурился.
— Ну да, особенно когда все шепчутся за нашими спинами и окидывают взглядами, от которых увял бы даже чертополох.
У Лиссы сжалось сердце. Она почувствовала, как муж отдаляется, уходит, хотя они лежали в одной постели, и прежде чем он успел снова завести разговор насчет того, что будет лучше для Джонни, и затеять новую ссору, она перекатилась поближе, прилегла на его плечо. Теперь их тела разделял только прозрачный шелк ночной сорочки.
— Ты прав. Давай забудем Лемюэла и всех почтенных граждан Шайенна.
Она наклонила голову гак, что длинные волосы закрыли лицо Джесса, и легко, дразняще прикоснулась губами к его губам.
Если это их последняя ночь — решил Джесс, — то, по крайней мере, пусть она будет великолепной, наполненной жизнью и любовью, а не смертью и лицемерием.
Он притянул Лиссу к себе, сжал в объятиях, ногой отбросив шуршащие простыни к изножью кровати.
Лисса извивалась в горячке нетерпения, прижимая упругие холмики к его груди, обвивая ногами его бедра. Ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя; горячие стрелы наслаждения, посылаемые их сплетавшимися в любовном поединке языками, пронизывали ее груди и живот, доходя до самых пальцев на йогах. Она ощутила слабый вкус виски ~и табака, но отвечала с такой же жадностью, прикусывая его нижнюю губу, проводя языком по зубам, пока Джесс не сжал бархатистый кончик этого розового язычка, не начал нежно сосать его.
