Кэтлин Гивенс - Легенда
– Моя дорогая девочка, – заплакала Роуз. – Прости меня.
Полночь. Эллин ходила взад-вперед по залу и, проходя мимо свечей, машинально заслоняла пламя рукой. Письмо она уже написала и положила его на столик у входной двери. Так Нед не забудет его, когда утром уедет в Килликранки.
Дэвид остался на ужин, во время которого он рассказывал Роуз и Би о сражении, о том, как погиб Джон и как его хоронили. О Джеймсе он тоже рассказал. Эллин не стала ужинать. Она отправилась в церковь и, сев на скамью, молча смотрела на надгробные плиты за алтарем, вспоминая, как они с Джеймсом перед его отъездом стояли здесь на коленях, давая друг другу клятву верности.
– Любовь моя, – прошептала Эллин и не узнала своего голоса. Этот испуганный голосок не может принадлежать ей. Кто-то другой прошептал эти слова в тишине церкви. И вообще, все это происходит не с ней, а с кем-то другим.
Слез больше не было. Эллин удивлялась, что способна рассуждать здраво. Голос ее звучал спокойно, когда она попросила Неда съездить в Килликранки, сказав ему, а потом и маме с Би, что хочет знать, будет ли Джеймс похоронен там или в Торридоне, и пусть Нейл с Дунканом расскажут Неду вес, что знают, о последних днях жизни Джеймса.
Потом она написала письмо Нейлу, в котором сообщила, что знает о смерти Джеймса и скорбит об их общей потере. Как странно звучат эти слова... Но ведь Джеймс и в самом деле был для них самым родным человеком.
Поставив свечу на пол, Эллин открыла входную дверь и выглянула во двор, вспоминая, когда она в последний раз видела здесь Джеймса, как махала ему на прощание, как он наклонился и поцеловал ее, а потом пообещал Роуз, что вернется, и глаза его в тот момент были темно-синие и дерзкие. Джеймс...
Теплый летний ветерок, облетев вокруг деревьев, промчался по ступенькам и, добравшись до Эллин, потерся о ее лодыжки, нежно, как котенок. Пламя свечи заметалось из стороны в сторону, а когда Эллин с ужасом взглянула на него, оно накренилось и погасло. Джеймс погиб, вновь подумала Эллин и, ощутив острое чувство утраты, разрыдалась, но слезы не принесли ей облегчения.
Прошло четыре дня. Эллин ни с кем не обсуждала смерть Джеймса. Да и о чем было говорить? Когда к ней подходила мама и интересовалась ее самочувствием, Эллин лишь молча качала головой. Би и Бритту она тоже избегала. В глазах их читалось сочувствие, а Эллин не нуждалась и нем. Большую часть времени она либо пребывала в оцепенении, либо в ярости, и ей хотелось в этом состоянии оставаться и впредь.
Если бы мама позволила им пожениться, они с Джеймсом хотя бы несколько дней побыли вместе. Если бы у нее хватили силы духа противостоять матери, последние ночи они провели бы в одной постели, сжимая друг друга в объятиях.
Если бы Вильгельм Оранский оставался дома и довольствовался правлением над своими датчанами, если бы король Яков был мудрым и храбрым правителем, ничего бы этого не случилось.
Если бы, если бы, если бы... Все эти «если бы» не приносили Эллин утешения. Чтобы хоть немного развеяться, она решила сходить в дом тети Би.
Там было тихо и чисто, но дом уже приобрел несколько заброшенный вид, какой обычно бывает в домах, где подолгу не живут, и появился нежилой запах. Распахнув настежь дверь, чтобы хоть немного проветрить помещение, Эллин поднялась наверх и начала бродить по комнатам второго этажа.
Везде царил порядок. Прежде чем спуститься, Эллин остановилась у окна и взглянула на долину. Деревья уже давно покрылись сочной листвой, ведь была уже середина лета. Скоро наступит Осень, листья пожелтеют и опадут на землю. Потом придет зима и накроет все пушистым белым ковром.
А ее сердце разбилось навсегда. Одно время года сменится другим, год будет проходить за годом, и, быть может, в конце концов, рана от потери Джеймса Маккарри затянется. Но она никогда его не забудет.
Эллин начала медленно спускаться по лестнице. Домой она не спешила. Лучше всего отправиться в церковь. Здесь Эллин чувствовала себя к Джеймсу ближе всего, в этом тихом месте ей слышалось эхо их голосов, когда они клялись друг другу в верности. «Навсегда», – сказали они тогда.
Спустившись на первый этаж, Эллин нахмурилась. Она была уверена, что оставила входную дверь открытой. Должно быть, ее захлопнуло ветром. Рука нащупала ручку двери и замерла: поверх нее легла другая рука – мужская, крупная, широкая, усеянная светлыми волосками и очень теплая – и сжала ее. У Эллин перехватило дыхание. Она медленно повернула голову. На нее в упор смотрели голубые глаза Сесила Фрейзера.
– Помните меня? – спросил он.
Глава 19
Фрейзер легко повернул ее лицом к себе и, мерзко ухмыляясь, прислонил спиной к двери, а потом низко наклонил голову. На какую-то долю секунды Эллин показалось, что он собрался ее поцеловать. Оказалось, нет. Почти касаясь губами ее уха, он прошептал:
– Помните меня, мисс Грэм? – Голос его звучал тихо и насмешливо. – Думаю, что еще не успели забыть. – Схватив ее за запястья, он поднял ее руки над головой и, прижавшись к ней всем телом, язвительно произнес: – Я слышал, вам одиноко.
– Что вам от меня нужно, Фрейзер? – Голос ее слегка дрогнул, и глаза Фрейзера довольно блеснули. Похоже, ему доставляло удовольствие сознавать, что она его боится. Эллин попыталась оттолкнуть его от себя, но ей это не удалось. – Мой кузен Джон погиб. Что вы теперь хотите?
Расхохотавшись ей в лицо, Фрейзер отпустил ее и отступил на шаг, глядя, как она прижимается к двери, словно боится от нее отойти. По-прежнему улыбаясь, он ударил ее по лицу, потом еще раз, да с такой силой, что голова ее стукнулась о дверь. Эллин изумленно уставилась на него, не в силах поверить тому, что произошло, и внезапно ощутила острую боль. Она прижала руку ко рту и почувствовала, как изо рта ее льется кровь. Он снова ударил ее, потом еще раз и еще. Эллин рухнула на пол. Больше она ничего не помнила – сознание покинуло ее.
Очнувшись, Эллин поняла, что лежит на спине, на тонком матрасе. Вокруг стояла кромешная тьма. Она попробовала пошевелиться и не смогла: руки были связаны за спиной, а ноги крепко стянуты веревкой. Рот был забит кляпом, в качестве которого использовалась отвратительно вонючая тряпка. А чтобы Эллин его не выплюнула, кляп был привязан к голове с помощью другой тряпки. Эллин чуть не вырвало от омерзения, но каким-то чудом ей удалось справиться с тот нотой, и уже в следующую секунду на нее накатил страх. Пытаясь отвлечься, Эллин начала считать до ста. Не помогло. В темноте ничего не было видно, и она стала прислушиваться, чтобы понять, есть тут кто-нибудь или нет. Однако в комнате было очень тихо, и лишь еле слышный шуршащий звук – мышь пробежала по деревянному полу, догадалась Эллин, – неожиданно ее нарушил. Должно быть, она все еще находится в доме Би, где-нибудь на чердаке, там, где кровати очень маленькие.
