Карен Монинг - Заклятие горца
Он прибыл вчера днем и без промедления стал изучать почву: не было никакого способа проникнуть внутрь этого замка без посторонней помощи.
Именно поэтому они потратили ночь, накладывая охранные заклинания, и именно поэтому он стоял здесь сейчас.
Его сообразительность должна была в очередной раз сослужить ему службу, как и добрых тысяча сто тридцать три года назад.
– Тревейн. – Ноздри Кейона раздувались, когда он выплевывал это слово.
– Келтар, – плюнул Лука в ответ, как если бы самый мерзкий из всех мерзких вкусов распространился по его языку – языку так сильно татуированному, что он почернел от краски.
Этот язык произносил такие омерзительные заклинания и ложь, что должен был сгнить во рту Темного мага, поскольку его душа уже давно сгнила в его теле.
– Ты не выглядишь готовым умереть из-за меня, – насмехался Лука.
Кейон мягко рассмеялся.
– Я был готов умереть в любой момент времени уже более тысячи лет, Тревейн.
– Это действительно так? Я видел, как выглядит твоя женщина. Похоже, она весьма сексапильна. Я собираюсь выяснить это, как только десятина будет уплачена.
– Десятина никогда не будет заплачена, Тревейн.
– Приготовься наблюдать за нами, Горец. Я распну ее напротив твоего зеркала и…
Кейон развернулся и пошел к замку.
– Ты тратишь впустую мое время, Тревейн.
– Зачем тогда ты вышел, Келтар?
Кейон развернулся и шагнул назад к линии, касаясь ее носками. Он встал так близко, что их носы почти соприкоснулись. Их отделяла и защищала друг от друга линия не шире волоска.
Лука заметил движение позади Горца. Женщина только что вышла на верхнюю ступеньку искусно сделанной каменной лестничной площадки. Именно то, на что он надеялся.
– Чтобы посмотреть в твои глаза, Лука, – сказал мягко Кейон, – и увидеть в них смерть. И я увидел это.
Он снова резко отвернулся, направляясь к замку. Он посмотрел на вход.
– Возвращайся в замок, Джессика. Сейчас же, – резко крикнул он, увидев ее на лестнице.
– А что она думает обо всем этом, Келтар? – окликнул его Лука, достаточно громким голосом, чтобы она так же ясно расслышала его. – Она так же стремится к мести, как и ты?
Кейон не ответил.
– Скажи мне, она действительно так же готова к твоей смерти, как и ты, Горец? – кричал Лука.
Кейон стремительно приближался к лестнице.
– Я не думаю, что ты желаешь умереть, Келтар, – вопил Лука вслед ему. – Я знаю, что сделал бы я. На самом деле, я сделал бы практически что угодно, лишь бы остаться в живых. Я думаю, что согласился бы на передачу необходимой десятины через Темное Зеркало в полночь на Самайн. – Его голос был четко слышен, проносясь через лужайку и отзываясь эхом от каменных стен замка.
Кейон добрался до лестницы и в несколько шагов поднялся наверх. Обняв Джессику за плечи, он направил ее спиной в замок и захлопнул за собой дверь.
Луку это не волновало. Он добился того, для чего приезжал. Его последние слова вообще не предназначались Келтару. Они предназначались женщине, которая стояла на ступенях и так глупо выдавала свои эмоции: ее руки в тревоге сжимались в кулаки, а глаза были глубоко печальными.
На это потребуется время. Он не сомневался, что это займет больше дней, чем он смог бы спокойно перенести, и в это время кому-то придется умереть, пав жертвой его неудовольствия. Хотя он фактически не мог прочитать ее мысли, в очередной раз сталкиваясь со странной гладкой преградой, он читал язык ее тела. Не было большей идиотки, чем влюбленная женщина.
– Думай об этом, Джессика С. Джеймс, – шептал он. – И позволь этому начать изъедать тебя.
Спустя много часов после того как Лука Тревейн вернулся к своему блестящему черному лимузину с тонированными стеклами и уехал, Джесси сидела, уставившись на экран компьютера в темноте библиотеки.
Она водила пальцами по прохладной поверхности маленького журнального столика стоящего под слабо освещенным портретом восемнадцатого столетия главы рода МакКелтар и его жены, держа свои руки на приличном расстоянии от клавиатуры и мыши.
Было четыре часа утра, и в замке было тихо как в могиле. Она испытывала что-то подобное в отношении себя.
Джесси была не единственной, кого затронуло посещение Темного мага днем ранее. Оно бросило мрачную тень на всех МакКелтаров.
Кейон единственный, кто испытывал мрачное удовлетворение от этого. «Он приехал, чтобы умолять. Он знает, что я победил», – сказал он ей.
Победа, в задницу ее. Смерть не является победой. Не в ее романе.
Лука Тревейн само зло. Именно он должен умереть, не Кейон.
Она взлохматила рукой свои кудри, уставившись на экран. Лука Тревейн действительно внушал сильный ужас. Она понятия не имела, чего можно ожидать от старого врага Кейона, но даже если бы он предупредил ее, скорее всего даже это не подготовило бы ее к тому, что она увидела.
Он даже не был похож на человека. Пластина в ее голове, которая ограждала ее от принуждения и чтения мыслей, практически уберегла ее от воздействия любой магии, поскольку, в то время как Гвен и Хлоя видели не что иное, как красивого сорокалетнего мужчину, Джесси открылся истинный вид темного мага.
Он был так сильно татуирован, что было заметно, как в некоторых местах гниет его кожа. Все его движения напоминали маневры рептилии, и это вызывало отвращение. Его глаза, если их можно было так назвать, пылали темно-красным цветом в прорезях. Его язык зиял чернотой, когда он говорил.
Но хуже его гротескного вида был холод и удушающее ощущение чистого зла, которое исходило от него, даже через всю лужайку.
В то время как она четко слышала каждое слово, произнесенное им.
Она пыталась оставаться в замке, как просил Кейон.
Но когда они подошли друг к другу впритык, и она увидела, что ее мужчина начал мериться силами с изуродованным... существом... там, на лужайке, она выскочила из замка, не в состоянии удержаться.
Все ее инстинкты требовали, чтобы она оказала реальную поддержку Кейону «хоть чем-нибудь», в тоже время понимая, что не существовало ничего, чем она могла помочь. Не против такого существа как Тревейн. В тот миг она, по большому счету, поняла позицию Кейона. Это было не только вселяющим ужас злом, которое исходило от древнего мага, но и жуткая мощь. Не такая же огромная, как у Кейона, но теперь, когда она увидела его своими собственными глазами, то признала, что, как только Тревейн завладеет Темной Книгой, он на самом деле может стать безудержным.
«Я думаю, что согласился бы на передачу необходимой десятины через Темное Зеркало в полночь на Самайн», – сказал маг.
