Карен Хокинс - Подари мне поцелуй
Вскоре танец закончился, и Люсьен, подойдя к ним, пригласил Джулию на следующий танец, а Алек стал внимательно наблюдать за ней и за окружающими. К тому времени, когда закончился ужин, он ощутил первый проблеск надежды. Хотя и не обошлось без некоторых досадных мгновений, вскоре стало очевидно, что Джулия имеет друзей и покровителей в самых высших сферах: она завоевала одобрение влиятельных светских дам и к тому же предстала явной любимицей как леди Бирлингтон, так и вдовствующей герцогини Роут.
Однако радость виконта длилась недолго: она закончилась сразу же, как только он увидел жену одного из душеприказчиков, приближающуюся к Джулии. Вес же Алеку удалось быстро увести даму к тому месту, где были накрыты столы с закусками и прохладительными напитками, где он и оставил се, поручив заботам хозяйки дома.
Как только Алек снова вошел в бальный зал, перед ним словно из-под земли вырос Люсьен.
– Только что приехал Ник.
– Да? И где он? – мрачно осведомился Алек, полагая, что его кузен находится где-нибудь неподалеку от Джулии, флиртуя с ней в уединенном уголке.
– Он пошел в комнату для игры в карты. – Люсьен посмотрел в дальнюю часть зала, где начинали выставлять предметы для продажи на аукционе. – Я хотел бы взглянуть на портрет, написанный Бентемом, но они запрещают мне снимать с него покрывало до начала аукциона.
– Неужели? – Алек его почти не слушал: он внимательно оглядывал собравшихся в зале, пытаясь отыскать бронзовое перо и восхитительные плечи жены.
Подойдя к ним, Эдмунд принялся вытирать лоб носовым платком.
– Послушайте, кто-нибудь из вас уже видел портрет Джулии?
Алек вздрогнул.
– Черт! Я об этом совсем забыл!
– Не нужно так расстраиваться, – ободрил его Люсьен. – Бентем чрезвычайно привередлив при выборе персон для своих портретов, и он никогда не подводит.
Люсьен был прав, но Алека волновало вовсе не это. Стоит ему хоть чуть зазеваться, как в жизни Джулии тут же появляется новый человек! Это его очень раздражало.
Прозвеневший удар колокола оповестил присутствующих о начале аукциона, после чего вдовствующая герцогиня произнесла прочувствованную речь о том, на что будут расходоваться деньги, вырученные от продажи. Потом она отошла в сторону, чтобы дать слово лорду Данстону, который представил первый лот. В зале поднялись гул и суматоха, взволнованные голоса то и дело выкрикивали все новые цены. Аукцион начался.
Алек наконец нашел взглядом Джулию, стоявшую недалеко от помоста рядом с леди Бирлингтон и герцогиней. Мэдди была в блестящем оранжево-зеленом наряде и рыжем парике с огромным количеством кудряшек; на ее ярком фоне наряд Джулии казался особенно элегантным.
Убедившись, что Ника поблизости нигде не было видно, Алек начал протискиваться сквозь толпу по направлению к жене, как вдруг рядом с ним раздался сдавленный возглас Эдмунда. Взглянув на него, Алек заметил, что его лицо покраснело и выражало крайнюю тревогу.
– Боже правый! Что с вами?
– Ничего. Это из-за вина.
– Но ваш бокал пуст.
– Неужели? – Эдмунд взглянул на свой бокал и замялся. – Ах да, я... Я просто держал вино во рту.
– Какого черта вам это понадобилось?
– От этого оно согревается и становится... слаще, то есть, я хотел сказать, становится более ароматным.
Люсьен покачал головой.
– Всего лишь четверть одиннадцатого, Эдмунд, а вы уже пьяны как сапожник.
– Я не пьян, – запротестовал Эдмунд и, наклонившись к Люсьену, несколько раз выразительно ему подмигнул и покачал головой.
– Черт возьми, да что с вами такое? – Люсьен был в явном недоумении.
Эдмунд пригладил волосы обеими руками.
– Послушайте, Люс! Я никогда не встречал более тупого... – Заметив, что Алек смотрит на них, он внезапно замолчал. – Точно! Давайте пойдем сыграем партию в вист! Не хотите ли освежиться – здесь слишком жарко?
Прислушиваясь к гулу толпы, Алек попробовал избавиться от назойливого пожатия руки Эдмунда, который пытался увести его из зала.
– Не сейчас.
– Но мне очень нужно, чтобы вы пошли со мной в комнату для игры в карты! – Эдмунд в отчаянии еще крепче вцепился в руку виконта.
– Для чего?
– Деньги. Сейчас всего лишь четверть одиннадцатого, а мои карманы уже почти пусты. Произошла совершенно дьявольская вещь: я забыл дома свой кошелек.
Алек нахмурился и, достав бумажник, вручил Эдмунду пачку банкнот.
– Вот. Теперь идите.
Эдмунд вспыхнул, и на его пухлом лице появилось несчастное выражение.
– Этого не хватит. Может, вы съездите домой и привезете еще немного?
– Черт возьми, Эдмунд! Что вы такое говорите?
Вдруг Алек услышал, как Люсьен издал пораженный возглас.
– Что там такое?
Люсьен не отвечая пристально глядел на следующий лот, представленный для продажи. На сей раз это был мольберт с портретом Джулии.
У Алека мгновенно пересохло в горле.
Бентем изобразил Джулию откинувшейся на кушетке на фоне портьер из голубого шелка. Мак, одетый в костюм Купидона, прислонившись к скамеечке у ее ног, взирал на нее с выражением обожания на лице. Веер частично прикрывал ее лицо, хотя не было никакого сомнения, что на зрителя смотрели именно зеленые глаза Джулии под изящными дугами соболиных бровей. Когда взгляд Алека скользнул мимо веера, руки его сами собой сжались в кулаки. Он наконец осознал, чем был так шокирован Люсьен.
Бентем изобразил Джулию обнаженной.
Глава 28
Джулия подалась вперед, пытаясь рассмотреть портрет.
– Я думала, что Бентем собирался написать мой портрет.
– Это и есть вы, – резко перебила ее Мэдди. Ее кожа цвета пергамента раскалилась до небывало красного цвета. – Этот негодяй изобразил вас голой.
Как Джулия ни присматривалась, она едва могла различить фигуру, откинувшуюся на кушетке; однако, разглядев зеленые глаза, пронзительно смотревшие из-за веера, она вздрогнула.
– Боже мой! – Джулии вдруг стало нехорошо от множества расплывающихся перед ее глазами лиц. – Может, никто не заметит?
– Как можно не заметить такое? Портрет почти в натуральную величину! – Мэдди еще не успела договорить фразу, как люди уже начали перешептываться. – Проклятие! Здесь поможет только быстрая атака. – Внимательно оглядев толпу, Мэдди сосредоточилась на узкоплечем молодом человеке, стоявшем рядом с Терезой.
– Эй, вы! – окликнула она его, грозно стукнув тростью. – Что все это значит?
Бентем неуверенно взглянул на Терезу, потом откашлялся и громко заявил:
– Леди Хантерстон просила, чтобы я написал ее именно такой. Я, конечно, возражал, но модель была настолько хороша, что я не смог противиться ее желанию.
