Вирджиния Хенли - Порабощенная
Ему не хотелось, чтобы она заплакала, поэтому он решил отвлечь ее от печальных мыслей и выразил сомнение по поводу ее рассказа.
— Тебя послушать, так все оно и было.
Диана взглянула на доску, поняла, что ей не спасти партию, и резко двинула ногами под покрывалом, чтобы рассыпать фигуры.
В темных глазах Марка заиграли смешинки.
— Ах ты, маленькая шалунья! — проговорил он. — Ты любишь играть в игры, но не любишь проигрывать.
— Я говорю правду, я не играю ни в какие игры.
— Отношения между мужчиной и женщиной, Диана, всегда игра.
— О Господи, да я же сама тебе это говорила! Ты семнадцать веков ждал, чтобы повторить мне мои же слова.
На какую-то секунду ему показалось, что он вспомнил. Но он сразу же отбросил эту мысль, не желая ей верить. Но как легко поверить, что они были любовниками! Если он ждал семнадцать веков, то должен вернуть ей не только ее слова. Огромным усилием воли Марк сдержал себя и не сжал ее в объятиях. Он ощущал ее легкий аромат, неотразимо волшебный и слегка знакомый. Он хотел узнать ее, почувствовать тяжесть ее грудей в своих ладонях, овладеть ею, разбудить в ней ту дикую страсть, на которую, он чувствовал, она была способна.
«Прекрати! — приказал он себе. — Эта девчонка тебя заворожила». Он долго молча рассматривал ее.
— Мне вот что любопытно. Что этот Маркус Магнус подумал о тебе, когда в первый раз увидел? Ведь не мог же он поверить, что ты из будущего?
— Ну конечно, не мог. Я припоминаю: на мне было ужасное платье с кринолином и не менее ужасный парик. Он думал, что я — уродливая старушенция, пока…
«Пока не увидел тебя обнаженной», — про себя добавил Марк.
— Он долгое время считал, что я жрица друидов, посланная за ним шпионить.
— Очень остроумно, если учесть, во что ты была одета! — съязвил Марк.
— Это было вполне разумно, если учесть, что я — умная женщина! — возразила она.
— Ты начитанна, это я признаю.
Она пожала плечами.
— Ты же видел библиотеку моего отца и зарился на нее, можно добавить.
— И не только на нее, — напомнил он.
Диана зарумянилась, показав, что она помнит, на что еще он зарился.
— Ты, видимо, хорошо изучила римский период, так же, как и я, — предположил он.
— Нет, и это самое странное. Меня никогда особо не интересовал римский период. Я часто фантазировала насчет других эпох. Мне больше нравились времена королевы Елизаветы или средние века, особенно в сравнении с нашим временем.
— Почему? — поинтересовался он.
Она искоса взглянула на него:
— Ты не имеешь ни малейшего представления, как много ограничений в жизни молодой незамужней девушки. Я не могла сама выбирать себе платья, должна была помалкивать, даже думать не могла самостоятельно.
«Я сам фанатично отношусь к своей свободе, — подумал он. — Это самое ценное, что у нас есть».
— Если ты сравнишь нынешних денди, подражающих Принни, с мужчинами времен Елизаветы или средних веков, то тебе не покажется странным, почему я предпочитала другие исторические эпохи.
— Ну что же, благодарю покорно.
— Да нет, речь не о тебе! Ты такой, каким должен быть настоящий мужчина, вот только таких очень мало.
«Значит, ее тоже ко мне тянет», — подумал он.
— Скажи мне, — спросила Диана с показным равнодушием, — как тебе удается держаться в такой великолепной физической форме?
Он улыбнулся, польщенный, что она отметила это.
— Я тренируюсь, плаваю, а иногда работаю в каменоломне. Ничто так хорошо не поддерживает форму, как физический труд. И для головы хорошо, и для тела.
Она бросила на него игривый взгляд:
— Тебе это явно пошло на пользу!
— Ты говоришь очень откровенно. Мне это нравится.
— Я не только говорю… Я могу научить тебя такому, о чем ты никогда и не мечтал.
— Ты со мной больше чем флиртуешь, — сказал он. — Ты что, взялась меня соблазнять?
— Часть игры. — Она улыбнулась своей таинственной улыбкой.
— Если я буду с тобой играть, — предупредил он, — то по моим правилам.
Она рассмеялась ему в лицо:
— Если ты веришь в это, лорд Бат, то ты знаешь о женщинах куда меньше, чем тебе кажется.
«Боже милостивый, какое же это будет удовольствие заставить ее покориться!»
Она заметила огонь в его глазах и испугалась, что зашла слишком далеко.
— Раз я собираюсь завтра одеться и выйти из этой комнаты, мне сейчас лучше отдохнуть.
— Ты встанешь только с согласия доктора Уэнтворта и моего! — твердо заявил он.
— Посмотрим, — беспечно сказала она, провожая его до дверей.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе делать все, что заблагорассудится, ты плохо меня знаешь.
— Я знаю о тебе больше, чем может знать женщина, — мягко сказала она, снова соблазняя его, и решительно закрыла дверь.
Оставшись одна, Диана подошла к высоким окнам. Отдернула тяжелые занавески и долго стояла, разглядывая пейзаж. Снег толстым слоем покрыл землю и лежал на голых ветвях деревьев. Лунный свет бросал везде странные тени. В красоте ночи ощущался холод. Она никогда не видела Аква Сулис зимой, и ей стало казаться, что ее обманули. Они уехали в Рим до того, как выпал, снег. Но было уже холодно. Она слегка улыбнулась, вспомнив меховые штаны. Маркус считал их очень сексуальными.
Маркус… Маркус… Это из-за него она чувствовала себя обманутой. Дело тут не в погоде и не в Аква Сулис. Как она проживет оставшуюся жизнь без него? Как проживет она сегодняшнюю ночь? Ее палец вывел его имя на запотевшем стекле. Она глубоко вздохнула. Днем ее страхи исчезали, но с темнотой приходили снова. Диану начала бить дрожь. Она рванулась в безопасное убежище постели и натянула на себя одеяло.
В своей собственной спальне Марк Хардвик лежал на спине, заложив руки за голову. Он пытался расслабиться, но ему это никак не удавалось. Его взгляд пробежал по телу, остановившись на все еще возбужденном пенисе. Черт бы ее побрал! Неудивительно, что он не может успокоиться. И все-таки не только желание держало его в напряжении.
Как только Марк вошел в спальню, он направился к полкам, чтобы заглянуть в книги, касающиеся того периода, о котором она говорила. Там он нашел подтверждение ее словам. Наместником Британии был Светоний Паулин, прокуратором — Юлий Классици-ан. Она даже назвала Боудикку ее настоящим именем, а не королевой Боадикеей, как ее все теперь называли.
Он полистал энциклопедию, чтобы найти что-нибудь об игре под названием «Грабители», и ничего не обнаружил. В конце концов Марк нашел том, где о ней упоминалось, но лишь в двух словах: «Римская игра на доске, подробности неизвестны».
Он и без справочников знал, что императором Рима в то время был Нерон, чудовищные преступления которого повергали Марка в гнев. Сохранились сведения, что при открытии Колизея убили девять тысяч животных. Нерон был сумасшедшим. Покончив жизнь самоубийством в 31 год, он залил свой недолгий жизненный путь потоками крови. Марк даже вспоминать не хотел, что он делал с христианами.
